Охота на шакалов - Александр Тамоников

— Ты еще новичок, поэтому так рассуждаешь. Это вызовет страх, ужас, каждый будет думать о том, что и сам может оказаться в положении смертника, посягни он на хозяина. И никаких других чувств, кроме страха, у них не возникнет, это уже проверено неоднократно.

— Вы опытнее меня и мудрее, видимо, это действительно так.

— Именно так и никак иначе. Ну ладно, с этим Кошанским все, теперь о Быке, что ты предлагаешь в отношении Быка? Это я о надзирателе.

— Я думаю: не нарушать сложившуюся традицию и отправить его в общество рабов, как это делалось раньше.

— То есть ты предлагаешь кинуть его обратно в рабы? Но это же смерть для него, и здесь уже ты выступаешь палачом — готов ли ты стать им?

— Я не собираюсь его казнить, но вина его очевидна, так что по грехам и кара.

— А ты безжалостен, Феликс!

— К врагам — да. И потом посмотрим, как действует принцип: выживает сильнейший.

— Ты мне нравишься все больше и больше — хорошо, я согласен с твоим предложением, и Бык теперь простой раб, посмотрим — надолго ли?

— Я еще хотел сказать, — Феликс решал главный вопрос. — Если вы доверяете мне полномочия главного надзирателя, то позвольте и штат подобрать по своему усмотрению.

— Хорошо, я согласен с тобой, завтра же приступай, но запомни — ты лично несешь ответственность за порядок в этом бедламе.

На этом они и порешили. Хасан остался в кабинете, а Феликс отправился на поселение — рабы до сих пор находились в бараках, на работу с момента покушения никого не выводили. Отдав распоряжения бездействовавшей охране, Феликс на завтра назначил общее построение и отправился домой.

Чем дольше Феликс находился в этом богом забытом ауле, тем больше он думал о цели своего задания. Устранить Хасана — это понятно, и здесь вопросов не возникало. Феликс не мог понять общий замысел своего командования. Ну хорошо, уберут они Хасана, но на смену ему придет другой, и делать расчет на то, что другой окажется слабее и возможна вербовка — слишком уж примитивно, а Зотов — далеко не простак, чтобы на этом строить планы. Тогда где же смысл операции?

Когда наутро Феликс подошел к месту построения, его приказание было выполнено — невольники стояли в три относительно стройные шеренги.

— Смирно! — кто-то подал команду при его появлении.

— Можете расслабиться. Надзиратели, на десять шагов в линию стройся!

Надзиратели почти одновременно вышли из общего строя и предстали перед Феликсом.

Тот медленно начал обходить строй, вглядываясь в лицо каждого.

— Ты, — указал Феликс на пятого по счету, — представься.

— Надзиратель Дудиков, или Додик, как называл Бык.

— О Быке забудь, о Додике тоже. Это касается всех, мне не нужны ваши скотские клички, только фамилии и имена, ясно? — обратился Феликс ко всем стоящим.

— Так точно, господин начальник, — хором ответили ему в основном надзиратели.

— Сколько человек под твоим надзором, Дудиков?

— Двадцать два рыла.

— Я тебя о людях спрашиваю, а не о свиньях.

— Извините, двадцать два человека.

— Твоя задача?

— Днем слежу, чтобы работали, даю команду на перерыв, на окончание работы согласно общей команде, вечером слежу, чтобы порядок блюли.

— Ну а если — беспорядок?

— По хлебалу, у нас не забалуешь.

— А если в ответ тебе по хлебалу?

— Да вы что, господин начальник? Так я ж его тогда по ребрьшїкам разберу!

— И часто происходят случаи неповиновения?

— Нет, если только огрызнется кто, а так в основном молчат.

— Значит, все же проявляют неудовольствие? Проверяли почему?

— Чего проверяли? — не понял надзиратель.

— Чем люди недовольны?

— Да на хера? Вот дубинатором по хребту, чтобы пасть держал закрытой!

— Понятно. Вы все действуете по той же методе? — спросил Феликс остальных охранников.

— Так точно. Это инструкции Быка.

— Понятно. Ну а вечером люди отдыхают?

— Это кто заслужил: кто отпахал норму и вел себя прилично, тот отдыхает.

— Ну а кто не смог выполнить норму по каким-либо причинам?

— Тем профилактику устраиваем.

— В чем заключается профилактика?

По ряду надзирателей прошелся смешок.

— Не слышу ответа.

— У нас, господин начальник, фантазия богатая…

— Значит, не даете людям продохнуть ни днем, ни ночью. Женщин-то, наверное, всех к себе прибрали?

Строй молчал.

— И знаете, как это называется? Это называется вредительством, да-да, самым настоящим вредительством. Вы лишаете людей полноценного отдыха после тяжелой работы, и они, как следствие, не могут работать с полной отдачей. Вы понимаете, что делаете? Это не они, — Феликс кивнул на строй невольников, — это вы срываете график строительства, это по вашей вине произошел случай с нападением на Хозяина, и вы все персонально ответите мне за ваш беспредел.

Гул смущения прошел по рядам.

— С этого дня, — продолжал Феликс, — каждому из надзирателей запрещаю хоть пальцем тронуть кого-нибудь из ваших подопечных. О замеченных нарушениях докладывать мне. Принимать решение буду я один, ясно?

— Так точно, господин начальник, — без особого энтузиазма ответил строй надзирателей.

Теперь Феликсу необходимо было встретиться с Кротом, чтобы, обсудить сложившуюся ситуацию, оценить обстановку и вместе принять решение, как действовать дальше. Ведь при том, что Феликсу удалось почти вплотную приблизиться к Хасану,^войти к тому в доверие, он еще оставался на той дистанции от объекта, которая не позволяла успешно завершить операцию. Поэтому необходим был совет друга. Возможно, и у самого Виктора имелись собственные планы. Да и подозрениями насчет Валентина надо было поделиться. Встречу Феликс решил организовать просто. На виду у всех, воспользовавшись полномочиями, самому набрать штат охраны. Поэтому он просто вызвал к себе на беседу трех человек, в числе которых был и Крот.

Феликс коротко, насколько это было возможно, пересказал другу все, что с ним произошло от момента внедрения до последнего разговора с Хасаном.

— Как видишь, достать Хасана напрямую я не могу. Хитер черт и коварен. Все время держит тебя на расстоянии, не позволяющем что-либо предпринять. В дом заходишь — оружие отбирают, в кабинете тоже не достанешь, уже просчитывал. Посоветуй, что делать, нельзя больше тянуть.

— Ну а во время сопровождения?

— Бесполезно, бородачи держат всю внешнюю охрану под прицелом.

— Ничего, Феликс, теперь мы вместе — найдем способ. Ну все, мне пора, чертовски рад был тебя видеть.

— Взаимно, Витя. До понедельника. И еще позаботься о Быке, его сегодня переведут в рабы. Не думаю, что ему стоит жить.

Наступило воскресенье — обычный день — солнечный и жаркий. С раннего утра чувствовалась атмосфера неестественного дЛя этих мест оживления. Обычно тихий и малолюдный аул гудел, как растревоженный улей. Со всех сторон к плато над пропастью на северной окраине тянулись многочисленные семейства местных жителей. Довольно стройной колонной подтягивались из своего поселения невольники, сопровождаемые надзирателями. Это движение предвещало необычное и, судя по выражению большинства лиц, мрачное зрелище. Люди стекались на казнь.

Плато постепенно заполнилось. Местные жители и невольники встали по разные стороны.

Все были в ожидании неминуемой развязки нашумевшего события.

Наконец появилась сначала внешняя охрана, затем и сам Хасан в кольце неизменных телохранителей. Следом, держа приговоренного за руки, следовали крепкие бритоголовые бородачи, одним из которых был постоянный страж погреба.

Наступила гробовая тишина, лишь приглушенные пылью шаги обозначали движение. Группа главных действующих лиц вышла на середину плато. Приговоренного подвели к самому обрыву, продолжая крепко держать. Хасан молча обвел суровым взглядом всех стоящих и начал свою речь:

— Люди! Вы собрались здесь, чтобы увидеть, как Аллах карает тех, кто поднимает руку на своего хозяина. Преступлению негодяя нет оправдания. Судьбою и волею всевышнего ему была уготовлена участь раба, потому что всей своей прежней жизнью он иного не заслужил. Беглый убийца, он был скрыт от правосудия, ему обеспечили условия, которых он достоин, но главное — ему сохранили жизнь и вместе с жизнью дали право работать, чтобы трудом своим заслужить более достойное положение в нашем сообществе. Ибо никому не закрыт путь продвижения наверх через добросовестный самоотверженный труд. И чем же ответил этот мерзавец? Он пытался убить своего спасителя. Так что же он заслуживает после этого? Я к вам обращаюсь, люди!

Присутствующие молчали.

— Ничего, кроме смерти, и он умрет у вас на глазах — такова воля Аллаха и моя воля!

В это время Хасану поднесли длинную трость. Бородачи заломили руки несчастного назад, сцепили наручниками и, надев на голову черный мешок, отошли от него. Хасан вплотную подошел к жертве и со словами: «Аллах лишил тебя рассудка, я лишаю тебя жизни», длинной тростью столкнул приговоренного в пропасть. Истошный вопль, прерываемый глухими ударами тела о скалу, пронесся над ущельем, повторяясь уходящим далеко в горы эхом, и через некоторое время стих навсегда.