Английские эротические новеллы - Алекс Новиков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Больно! — Мольбы и рыдания сменились жалобными всхлипываниями. Алисин вздрагивала всем телом, а раскрасневшееся лицо спрятала в подушку. — Пощадите!
«Пресвятая дева, — молилась она, — за что мне ниспосланы такие мучения?»
Желание поиметь подарок от Эллин овладевало Мартиным. Но, кроме влечения к близости у рыцаря было желание любоваться нежным телом собственной жены, восхищаться гармонией его движений.
— Похоже, хватит! — Мартин швырнул измочаленные прутья в угол комнаты и полюбовался проделанной работой.
— Славно ты ее отделал! — Улыбнулась Эллин. — Ну что, лисичка, ты поняла, что будет с тобой в случае строптивости?
Алисин лежала на кровати, обнаженная, распростертая, и украшенная полосками лучше, чем та трактирная девочка на козлах: на боках, куда попадали тонкие кончики веток, показались капельки крови.
«Теперь моим телом воспользуется мужчина, — думала Алисин, — моя жизнь кончена! Пусть делают со мной все, что хотят. Я отдамся, а потом утоплюсь!»
Розги действительно помогли научить бедняжку покорности. Теперь подарок не сопротивлялся и был готов на все, рассчитывая умереть на утро…
Мартин не стал переворачивать Алисин на спину и освобождать из петель. Для англичанина той поры это не был обычный способ обнимать женщину, но для Мартина, побывавшего на востоке и видевшего интересные картинки в богопротивных книгах, любовь была искусством, не терпевшим однообразия.
— Ну, малышка, а теперь покатаемся! — Мартин придавил Алисин всем своим весом к кровати и уткнулся лицом в рыжие волосы.
Огромное естество вонзалось в нее, вызывая до селе неизвестные ощущения, усиленные зудом и болью на нежных частях тела. Алисин рыдала в расшитую шелком подушку, судорожно кусая ее.
«Вот так-то лучше! — Мартин занимался самой приятной для мужчин работой. — Права оказалась моя Эллин! Тело после порки стало нежным, горчим и удивительно вкусным!»
Нежное тело по желанию Эллин, было отдано на заклание, как жертвенный агнец на алтаре.
«Вот тебя бы так, розгами, — думала Алисин, повернув голову к Эллин, — ты бы по-другому себя вела!» И тут девочка впервые обратила внимание, что на теле госпожи достаточно много следов от не так давно перенесенных экзекуций. «Похоже, и ты знакома с поркой не понаслышке, злорадно подумала девушка. Мало тебе досталось!»
— Простушка, — Эллин внимательно наблюдала за реакцией Алисин, — ты должна привыкнуть к тому, что исполнение супружеского долга, включает созерцание и прикосновение ко всем тем местам, которые женщина прячут под одежду. На брачном ложе стыду не место!
«Порка ей пошла явно на пользу! — подумал рыцарь. — Теперь приступим к самому вкусному! Ни разу мне еще не доставалась девственница!»
Он несколько раз глубоко вздохнул и приподнялся на локтях. В таком положении девушка была полностью доступна, а поднявшееся мужество новобрачного требовательно упиралось ей в ягодицы.
«Он будет использовать меня, как захочет! — Поняла несчастная Алисин. — С этого момента я себе не принадлежу! Мое тело станет сосудом греха! Гореть мне в геенне огненной!» И эта мысль показалось ей страшнее, чем что-либо еще. «Самоубийцам все равно закрыть путь в царство Небесное!»
— Хватит собираться, — ворчал портрет прадедушки, — с первым лучом солнца мне предстоит отправиться в Ад, и я не увижу самого интересного!
Свечи начали заплывать, сначала одна погасла, потом вторая, к аромату весенней ночи примешался запах горячего воска, а несчастная Алисин, прижатая к кровати лицом вниз ощутила острый запах здорового мужского тела.
«Хорошо он поставил ее в замок, — думала Эллин, — залез на девчонку как породистый бык на телку!»
— Прошу вас, — девушка жалобно всхлипывала, — милосердия!
Большими пальцами Мартин прикоснулся к соскам Алисин и обнаружил, что они затвердели. Она вскрикнула и обмякла.
«Господи, — подумал Мартин, — я больше не могу терпеть!»
Мартин за свою военную службу побывал в разных переделках и преодолевал сопротивление многих женщин. Это и зазевавшиеся перепуганные крепостные крестьянки, и горожанки, не говоря уже о смуглокожих пленницах, и знал, как на смену твердому сопротивлению приходят неудержимая дрожь и беспомощная слабость, а тут ремни облегчали задачу.
«Что же он медлит? — не понимала девушка, чувствуя руки Мартина на своем теле. — Неужели он снова будет меня бить?»
Алисин довольно наслышалась о том, что происходит в спальне от подруг, от мамы, и от веселых служанок. Вдобавок, она не раз видела, как спариваются животные. Боль между ног была пустяковиной по сравнению с поцелуями розог. Сейчас она была в положении телки, приведенной к племенному быку на случку.
— Мартин, — прошептала Алисин, закрыв глаза, — видит Бог, как я тебя и Эллин ненавижу! Мое тело в твоих руках, делай скорее!
Она почувствовала, как что-то огромное давит между ног, и стало очень-очень больно.
Последняя, самая толстая свеча не успела догореть и до половины, как девочка Алисин издала звук, похожий на тихий стон, и вновь стало тихо.
По шелковой простыне растеклось пятнышко темной крови…
Портрет дедушки Максимилиана расплылся в довольной ухмылке. «Сегодня не самый плохой день вечности, — думал он, — эх, грехи мои тяжкие!»
Алисин жалобно всхлипывала, уткнувшись лицом в кровать, но где-то там, в потаенных углах души ангел-искуситель шептал:
— А ведь тебе понравилось! Толи еще будет!
Обесчещенная Алисин вздрогнула и расслабилась. После пережитого она считала себя грешной и испорченной, а свою душу погубленной раз и навсегда. Слезы текли из глаз несчастной, тело мелко вздрагивало.
Мартин решил приласкать жену, устроившую такой великолепный свадебный подарок, но и малютку Алисин ему не хотелось оставлять с ощущением боли и обиды. Она больше не плакала, но что бы и как бы он ни шептал ей, каменно молчала.
— Алисин! — Он опустился на нее всем телом и вновь зарылся лицом в ее волосы.
— Да, сэр рыцарь.
— Тебя отвязать? — Он шлепнул девушку по исполосованной попе. — Или еще розог?
— Пожалейте! Не надо меня бить! Я обещаю, что буду послушной!
Алисин освободили из петель и велели лежать на краю ложа. Она смотрела в закопченный потолок без мыслей, без чувств.
— Ты успокоилась? — Эллин смотрела на слезы в глазах девушки. — Хватит мочить слезами подушку! К деду в склеп захотела?
— Не надо ее в склеп! — муж решил, что, получив удовольствие, необходимо успокоить девчонку, хотя, возможно, как раз в его утешении она меньше всего нуждалась.
