Новая русская сказка - Е. Квашнина

— Н-да… — радостно выдохнул высвободившийся из плена сапог-каратистов наш Серый спаситель. — А Кощей, оказывается, глуп… конечно, сложнее, чем в первый заход было, но все же…

— Ага, — улыбнулась Василиса, изучая синяк на моем виске. Я довольно вздохнул, уж очень приятно было то уважение, с коим царевна оглядывала этот боевой шрам…

— В первый заход?!! — вдруг осенило меня. — Это же значит, что…

Договорить я не успел.

— Это были цветочки, — прогремел в воздухе мужской голос. — А теперь будут ЯГОДКИ!

Пол ушел из-под наших ног, вагон пополз куда-то чуть вверх и вбок. Василиса отдернула занавеску на окне, чтобы взглянуть на причину сего странного перемещения, и, увидев что-то, округлила глаза, ахнула и медленно накренилась, грозя свалиться на пол. Я обогнал Волка и поймал Василису, однако, посмотрев на источник ее страха, сам чуть не сделал то же самое. Знаете ли, даже устойчивой к таким вещам психике современного человека, смотрящего ужастики на ночь, приходится очень и очень худо, когда на вас надвигается первый вагон поезда! Его фары светились вместо ламп демоническим огнем, который также горел в непонятно откуда взявшейся разверзнутой пасти вагона. И вот это-то прелестное существо с оглушающим звуком и космической скоростью неслось на нас, собираясь проглотить.

— А-а-а-а!!! — в один голос, оклемавшись от шока, заорали мы втроем.

Вагон снова тряхнуло, и я чуть не бухнулся на свою суму. Она вылетела из-под моей руки, из нее выкатился какой-то пузырек с мерцающей розоватой водичкой.

— Что это? — не сообразил я.

— Розовое масло? — удивился Серый Волк. — Царь дал тебе розовое масло?!

— Сам ты розовое масло! — в обиде за поруганную ценность (какую?) буркнула Василиса и, без лишних слов, схватив пузырек, лихо откупорила его зубами. Затем размахнулась и кинула пузырек в конец вагона.

Сверкающие золотистые капли розового тумана мгновенно впитались в стены и предметы.

— Вещи, по местам! — рявкнула по-генеральски наша благородная спутница, и охамевшие вещички рванулись к своим законным местам.

Потом Василиса наклонилась к полу и принялась что-то нашептывать. О, чудо! Буйный вагон словно кто приструнил. Наконец-то мы твердо стояли на земле, вернее, полу. Но в этот момент первый вагон нас настиг…

— Вправо! — скомандовала Прекрасная, сама не своя. Наш вагон послушно отскочил, и демонический первый схватил своими жуткими клыками воздух.

А потом вообще началось что-то с чем-то. Вы когда-нибудь пробовали ездить на поезде, сошедшем с рельсов и летящем (в прямом смысле, летящем прямо по воздуху!) на скорости, приблизительно равной 240 км в час? Нет? Ну вот. Я советую это только самым чокнутым из экстремалов. Совершенно незабываемое ощущение, хотя, честно признаюсь, меня потом долго выворачивало наизнанку, а позже при всяком упоминании об этом полете начинало тошнить. Волк оказался гораздо более стойким, чем я, и потому все это время лишь мирно вглядывался в проносящиеся мимо нас пейзажи в тщетной попытке сообразить, где это мы находимся. Василисе повезло больше всех: она на первых же километрах уснула.

Минут через пять мы уже неслись сквозь густой лес. Ветки, срезаемые кромкой стекла в открытом окне на большой скорости, падали на нас и вылетали в противоположное окно. Неожиданно поезд затормозил.

— Что такое? — вскочил Волк.

Я высунулся по пояс в окошко и увидел, что вагон-демон рычит и бьет колесом о землю, как конь, а его "морду" сдерживают три накачанных мужика с фигурой "новая модель Шварценеггера — два в одном!". Я ахнул от удивления и позвал Волка. Мы вылезли наружу из поезда, кое-как открыв двери, оставив спящую Васю (надеюсь, она не против, что я ее так называю?) внутри, и подошли к мужикам. Трое дюжих бородачей разом прекратили зверские усилия и уставились на нас не менее ошарашено, чем мы на них.

— Ты кто? — спросил один.

Я собирался, по своему обыкновению, с первого же слова сбалагурить и тут же начать знакомство словами: "А-а, я Ивашка Васильев, вота оттудова родом", — но увидел в окне поезда просыпающуюся Василисушку и подумал, что она бы не одобрила такого глупого поведения. И вместо этого я серьезно протянул руку, обменявшись рукопожатиями со всеми троими:

— Иван, сын Васильев, село Коробейники. Социологический агент царя Гороха. С кем имею честь говорить?

— Село, говоришь? — прогудел один из них, средний, наиболее дюжий и бородатый. — Эт кто ж ить тебя в селе эдак говорить складно выучил?

— Я же говорю, я агент-социолог царя-батюшки, — сдержанно ответил я и повторил: — Так с кем имею честь говорить?

Самый Бородатый погладил бороду и представился, на мой взгляд, достаточно лаконично:

— Илья Муромский.

Очевидно, Илья ожидал, что меня это сразит наповал. Однако я о нем и слыхом не слыхивал. Второй, средний, тоже погладил небольшую бороду и тепло улыбнулся. В глазах его светились искорки дружелюбия и доверия; он сразу мне понравился.

— Добрыня я, Добрыня Никитич, — пробасил богатырь.

— Ну а я, — молвил третий, — Алеша Попович.

По нему сразу видно: коли Илья — сила, а Добрыня — душа их компании (а я не сомневался, что они друзья!), то Алеша явно представлял собой мозг…

— А это что за?.. — поинтересовался "мозг" трех богатырей, указав на Волка.

— Да так, — я пересказал ему то же, что и всем, кто спрашивал про Волка до него; он ухмыльнулся, видать, сообразил, что я душой покривил, но смолчал. Добрыня же широко и радушно заулыбался:

— Говоришь, гость ты в Суздале? Дык мы ужо тебя не обидим, накормим-напоим, в баньке выпарим, авось и невесту подыщем…

— Э, нет! — поспешно возразил я. — У меня уже есть невеста.

— Ну, как хочешь. А то — смотри, подмогнем, ежели чего! — и Илья Муромский озорно подмигнул мне.

Я хмыкнул, особенно меня смутило то, что уж сейчас-то Василиса точно меня видела, поскольку уже собрала все вещи и рьяно догоняла нас, спеша к первому вагону, с которого таки спал морок. Выручил меня Алеша Попович:

— Так чего ж мы стоим? Идем к стенам Суздаля! Ужо князь-то вас призреет, гостеприимством не обидит… ой! Ды… энто ж…

Все трое застыли с открытыми ртами, уставившись на нагруженную вещами Василису. Она непонимающе хлопала своими восхитительными ресницами. Я тоже не врубился, почему Алеша, Илья и Добрыня так странно себя ведут. Наконец, все трое в один голос удивленно испустили дружный влюбленный вздох:

— Ить это ж Василиса Прекрасная, дочь царская!!!

— Кто вы? — бросила Прекрасная, поправляя сползшую лямку рюкзачка.

Богатыри в унисон благоговейно вздохнули и свели глаза к переносице. Н-да, это диагноз… хотя что я? Разве сам я не потерял рассудок, когда увидел ее тогда, на реке? Впрочем, не будем об этом…

Добрыня мягко взял меня за плечи и развернул в сторону, противоположную опушке леса. Я ахнул. Перед моим взором предстал древний Суздаль со стенами белокаменными во всей своей русской красе. Белоснежные церкви, окруженные зелеными кудрями берез и дубов, сверкающие золотом куполов на солнце; расписные терема; пряничные ряды на ярмарках… надеюсь, вы поймете мое мгновенно возникшее желание бросить все к достопочтенной гран-маман черта и отправиться погулять по городу, поглядеть на ученых медведей, силачей да веселого Петрушку, потешающего народ озорными шутками на городской площади.

— Пошли, — Илья Муромский, или, как его еще называли товарищи, Илья Муромец, слегка подтолкнул меня вперед. Я помотал головой, чтобы избавиться от навязчивого ощущения сна, и мы всей компанией: богатыри, Волк, Василиса и я — зашагали вниз с холма, к Суздалю.

В городе жизнь текла своим чередом. По мостовой прогуливались знатные горожане, частенько ведущие за собой на поводке любимых собачек; изредка проносились телеги, запряженные тройками, и всадники — конная милиция. В воздухе то и дело мелькали небольшие ковры-самолеты с пассажирами. Ковер-самолет в наше время — самый обычный вид транспорта для людей с достатком выше среднего. Еще каких-то триста лет тому назад это транспортное средство казалось людям самой настоящей небылицей, чем-то, что никогда не существовало и не будет существовать. Тем не менее… Считается, что первым изобретателем ковра-самолета был некий арабский ученый Саид-ибн-Абу. Однако, первая в мире модель ковра-самолета в тринадцать квадратных сантиметров размером была представлена чуть ли не на полвека раньше талантливым, но неизвестным тогда деревенским колдуном Гришкой Самоделкиным. Хотя тогда на изобретение не обратили ровно никакого внимания, а через месяц Самоделкина казнили за якобы наведенную им на царя Василия порчу. А Василий ох как был скор на расправу… при Саиде-ибн-Абу ковры были диковинкой. Но даже сейчас не каждый может позволить себе приличный ковер-самолет: он стоит немалых денег. И поэтому большинство — не богатые, но зажиточные люди — ездят на некрасивых, затертых и пыльных коврах, которые беспрестанно барахлят и требуют новых запчастей. И лишь немногие владеют расшитыми, пестрыми и надежными в использовании коврами.