Джироламо Кардано. Гений времени и места - Рафаил Самойлович Гутер

Когда младший сын сенатора заболел «сильнейшей лихорадкой с очень тяжелыми судорогами», его лечили ректор коллегии Лука делла Кроче и ее старший врач Амброджо Кавенаго. Но мальчику становилось все хуже, и Сфондрато, прислушавшись к совету аптекаря Донато Ланца, пригласил на консультацию Кардано. В присутствии своих высокопоставленных коллег Джироламо поставил диагноз («сокращение спинных нервов») и назначил лечение – «обтирания и компрессы из льняного масла и масла лилий». После того как младенец через несколько дней выздоровел, Сфондрато стал верным союзником Кардано. Повсюду – в сенате, у маркиза дель Васто, у кардиналов – он с восторгом рассказывал о необычайном искусстве бедного врача, которому так не повезло с рождением. Ему удалось привлечь на сторону Джироламо влиятельного сенатора Джованни Батиста Специарио и известного миланского юриста и математика Франческо делла Кроче, брата ректора коллегии. Общественное мнение было, таким образом, достаточно подготовлено, когда Кардано 15 января 1539 года вновь обратился в коллегию. Вопрос о его зачислении был, по существу, решен, но для выполнения формальностей потребовалось еще восемь месяцев.

Кардано тем временем упорно шлифовал и готовил к изданию свою рукопись «Практика общей арифметики и простые измерения». Ради нее он изменил своей привычке сочинять одновременно несколько трактатов. Более того, в 1538 году он даже сжег девять рукописей, сочтя их недостойными «вечной славы». Все силы его были направлены на то, чтобы не допустить еще одного литературного поражения. На этот раз Кардано решил не отдавать рукопись Ското. Он был готов пожертвовать гонораром, лишь бы не дать завистникам и конкурентам повода для мелочной критики: описок, опечаток, погрешностей стиля и т. д. в математической книге могло быть еще больше, чем в медицинской. К счастью, в Милане нашелся издатель Бернардо Калуско, который согласился за свой счет отпечатать рукопись и даже выплатить автору гонорар, правда, чисто символический – всего десять крон.

Книга уже набиралась, когда Кардано вознамерился завязать отношения с Тартальей, чтобы выведать у него секрет решения кубических уравнений и привести его в своей «Практике.». Эта попытка кончилась «громаднейшим и отвратительным скандалом», о котором подробно рассказывает пятая глава. «Практика.» увидела свет в 1539 году. Кардано посвятил ее канонику Гадди. Книга вышла с портретом автора, увенчанным многозначительным афоризмом: «Нет пророка в своем отечестве». Связав многие свои надежды с ее выходом в свет, Джироламо приложил к ней список своих еще не изданных рукописей. Он надеялся, что достоинства книги привлекут к ней не только читателей, но и издателей, которые, быть может, захотят помочь непризнанному автору.

Весьма любопытен следующий текст, напечатанный в книге: «Мы запрещаем кому-либо в пределах нашего миланского государства в течение десяти лет печатать или способствовать изданию вышепоименованных сочинений без согласия их автора, а также продавать их. Наказанием за нарушение настоящего декрета будет штраф в десять скуди за каждый экземпляр: половина его должна быть выплачена автору, а оставшаяся половина поделена между нашим казначейством и осведомителем». Был ли этот текст официальным или хотя бы согласованным с властями Милана или же это было хитроумным ходом автора с целью подогреть интерес издателей к неизданным трактатам, – сказать трудно.

Но как один из ранних примеров охраны авторского права он заслуживает внимания.

«Практика.» оправдала надежды Кардано. Она была хорошо встречена не только в Италии, но и во Франции и в Германии. Нюрнбергский издатель Иоганнес Петрейус прислал Джироламо весьма лестное предложение – напечатать любое из сочинений, которое он сочтет достойным публикации. «И это было, – вспоминал Кардано, – началом моей славы». Письмо было составлено лютеранским богословом Андреасом Оссиандером (1498-1552) – под его редакцией у Петрейуса в 1543 году вышел в свет гениальный труд Коперника. Впоследствии Оссиандер, хорошо знавший языки и «имевший склонность к математике, астрономии и философии», отредактировал, а Петрейус издал ряд сочинений Миланца.

В конце августа 1539 года Кардано стал наконец полноправным членом миланской коллегии, изменившей ради этого случая свой устав: отныне она принимала в свои ряды и тех, чьи родители сочетались законным браком после рождения будущих врачей.

Глава 3 На вершине славы

Вступление в коллегию было необходимым, но далеко не достаточным условием расширения практики и приобретения врачебного авторитета. Еще в течение трех-четырех лет Джироламо не мог похвастать обилием пациентов. Миланские медики словно в насмешку избрали его в 1541 году ректором коллегии, и он в новом звании нес балдахин при въезде императора в город (о чем не без гордости вспоминал впоследствии). Ректор в Павии без гроша в кармане, ректор в Милане без пациентов. Это ли не лучшая иллюстрация смешного тщеславия нашего героя!..

«Головокружение от успехов»

Кардано, казалось, не стремился утвердить свой авторитет врача и ученого. Впрочем, в его поведении была и своя закономерность: одолев очередную жизненную вершину, Джироламо на время останавливался. Так было в Сакколонго, где он с долгожданным дипломом врача предавался радостям жизни и почти забросил занятия наукой; теперь в Милане повторилась та же самая картина. Вечерами в доме его матери неподалеку от церкви Св. Михаила, где он жил с семьей, собиралась «недостойная компания». Гости пили, ели, играли в кости и распевали с хозяином развеселые квартеты. Кардано презирал своих собутыльников. «Большинство из этих певцов, писал он, – пьяницы, обжоры, наглецы и бродяги; они тупы, раздражительны и склонны ко всяческим проявлениям похоти». Но остановиться он не мог. «Я не переставал ежедневно совершать проступки (хотя и намеревался жить честно), то по необходимости, то впадая в соблазн доставить себе наслаждение. Из-за суетной надежды на последнее, я пренебрегал самым существенным в жизни, заблуждался в своих суждениях и нередко грешил в своих действиях».

Между тем жил Джироламо по-прежнему довольно скромно, добывая средства к существованию не только врачеванием, но и лекциями в школе Пьятти, составлением гороскопов и игрой. Дела его совсем пришли в упадок, когда судьба подарила ему курицу, несущую золотые яйца: «Я имел обыкновение ежедневно посещать дом патриция нашего города Антонио Викомерато и там посвящать целый день игре в шахматы. Мы играли по одному, а иногда и по три или четыре реала за каждую партию; при этом, так как я обычно выходил победителем, то уходил домой каждый день, выиграв около дуката, а то и несколько больше. Таким образом, он ради удовольствия входил в издержки, за мной оставались и поле сражения, и выигрыш. Это настолько меня избаловало, что я…