Флорентийский монстр - Дуглас Престон

Священник пошатнулся и едва не лишился чувств. Он и не пытался отрицать свое хобби ночного дамского цирюльника, но клялся всеми святыми, что он — не Монстр. Он сказал, что понимает, почему они считают обыск необходимым, но умолял сохранить в тайне его действительную причину и дать ему возможность сначала отслужить мессу.

Священнику позволили отслужить мессу перед прихожанами, к которым присоединились полисмены и следователи. Во время мессы они вели себя как обычные горожане, заглянувшие на службу в сельской церкви. И глаз не спускали со священника, чтобы не дать ему во время службы скрыть какую-либо важную улику.

Как только прихожане разошлись, начался обыск, но единственной находкой оказалась бритва священника, и вскоре подозрение было с него снято.

Глава 6

Хотя журналистской карьере Специ роль хроникера Монстра принесла огромную пользу, он чувствовал себя не лучшим образом. Дикая жестокость преступлений тяжело сказалась на его психике. Его стали мучить кошмары, тревога за безопасность красавицы жены, фламандки Мириам, и их маленькой дочки Элеоноры. Специ жили на старой вилле, превращенной в дом на несколько квартир, и стояла она высоко на холме над городом, в той самой местности, где таился Монстр. Работа над этим делом вызвала у него множество раздумий над мучительными, не имеющими ответов вопросами о добре и зле, Боге и человеческой природе.

Мириам настойчиво уговаривала мужа обратиться за помощью, и он наконец согласился. Однако вместо визита к психиатру Специ, будучи благоверным католиком, обратился к монаху, который немало внимания уделял практике душевного здоровья в своей маленькой келье в развалинах францисканского монастыря одиннадцатого века. Брат Галилео Баббини был мал ростом, носил очки, напоминавшие донышки бутылки из-под коки, за стеклами которых его пронзительные черные глаза казались еще больше. Он вечно мерз, поэтому даже летом носил под монашеским одеянием косматую меховую безрукавку. На вид он казался настоящим средневековым монахом, а между тем получил полноценное образование психоаналитика и докторскую степень в университете Флоренции.

Брат Галилео, консультируя людей, страдающих от тяжелых травм, сочетал психоанализ с христианской мистикой. Его методика не отличалась мягкостью, и он был беспощаден в поисках истины. Он с почти сверхчеловеческой проницательностью открывал темные стороны души. Специ, посещавший его, пока длилось дело, говорил мне, что брат Галилео сохранил ему душевное здоровье, а может быть, и спас жизнь.

В ночь убийства на полях Бартолине пара, проезжавшая по этой местности, разминулась с красным «альфа ромео» в сужении узкой, окаймленной стенами дорожки, столь обычной в окрестностях Флоренции. Две машины разъехались в дюйме друг от друга, и пара отчетливо разглядела водителя встречной машины. Это был, рассказывали они полиции, мужчина в таком возбуждении, что лицо его передергивалось от беспокойства. По их описанию эксперты составили фоторобот: получилось лицо мужчины с жесткими грубыми чертами. Лоб с глубокими морщинами нависал над странным лицом с большими злобными глазами и крючковатым носом, а линия губ была тонкой и плотной, как шрам.

Однако прокуратура, опасаясь истерии, охватившей город, не решилась обнародовать портрет, который мог дать толчок охоте на ведьм.

После убийства на полях Бартолине прошел год, а следствие все топталось на месте. С приближением лета 1982 года город охватила тревога. Словно по расписанию в первую субботу безлунной летней ночью 19 июня 1982 года Монстр нанес удар в самом сердце района Кьянти к югу от Флоренции. Жертвами стали Антонелла Мильорини и Паоло Маинарди. Обоим было едва за двадцать, и они собирались пожениться. Молодые люди так много времени проводили вместе, что друзья прозвали их Винавил по названию популярной марки суперклея.

Пара приехала из Монтеспертоли, городка, прославленного винами и белыми трюфелями, а также несколькими гигантскими замками на вершинах окрестных холмов. Вечер они провели в толпе молодежи на пьяцце дель Пополо: пили колу, ели мороженое и слушали поп-музыку, которая в тот теплый субботний вечер гремела над киоском с мороженым.

Потом Паоло сумел уговорить Антонеллу, не скрывавшую страха перед Монстром, прокатиться за город в бархатную тосканскую ночь по дороге, тянувшейся вдоль шумного ручья, стекавшего с холмов. Они проехали ворота в стене с бойницами гигантского замка Поппиано, которым девять столетий владели графы Гуччьярдини, и свернули на тупиковую дорожку. В теплой темноте стрекотали кузнечики, в небе мерцали звезды, две темные стены благоуханной зелени по сторонам дороги скрывали их от нескромных глаз.

Так Антонелла и Паоло оказались почти точно в географическом центре карты прошлых и будущих преступлений Монстра.

Реконструкция преступления показала следующее. Молодые люди закончили заниматься любовью, и Антонелла перебралась на заднее сиденье, чтобы одеться. Паоло, по-видимому, заметил таившегося у машины убийцу, ударил по акселератору и на высокой скорости задним ходом стал выбираться из тупика. Захваченный врасплох преступник обстрелял машину и ранил Паоло в левое плечо. Перепуганная девушка обхватила голову любовника с такой силой, что в его волосах впоследствии нашли запутавшуюся пряжку наручных часов. Машина задом выбралась из тупика, проскочила большую дорогу и въехала в кювет на противоположной стороне. Паоло переключил мотор на обычный режим и попытался выбраться из канавы, но задние колеса прочно завязли и буксовали.

Между тем Монстр, стоя на противоположной стороне дороги, был теперь ярко освещен светом фар. Он хладнокровно навел свою «беретту» и разбил пулями обе фары, одну за другой, двумя идеально точными выстрелами. Две гильзы, найденные на обочине, указали место, с которого он целился. Перейдя дорогу, он распахнул дверцу машины и выпустил еще две пули, по одной в голову каждому из любовников. Он выдернул юношу из машины, занял место водителя и попытался вывести машину на дорогу. Машина завязла прочно. Он сдался и, вопреки обыкновению не искалечив тело женщины, побежал вверх по холму, бросив ключи от машины примерно в трехстах футах от нее. Рядом с ключами следствие обнаружило пустой флакон пирацетама — препарата, продающегося в аптеках без рецепта. Считалось, что это средство улучшает память и функции мозга. Происхождение находки проследить не удалось.

Монстр шел на огромный риск, совершая преступление у самой дороги, на которой в субботний вечер было много машин. Его спасло только нечеловеческое хладнокровие. Позже следствие установило, что за час, в течение которого совершалось преступление, по дороге прошло не менее шести машин. Километром дальше по дороге совершали, пользуясь ночной прохладой, пробежку еще два человека, а у поворота к замку Поппиано у дороги сидела в машине и болтала при включенном в салоне свете еще одна парочка.

Следующая проезжавшая машина остановилась. Водитель предположил, что произошла авария. К тому времени как прибыли врачи, девушка была мертва. Молодой человек еще дышал. Он умер в больнице не приходя в сознание.

На следующее утро прокурор по делу, Сильвия делла Моника, вызвала к себе Марио Специ и еще нескольких журналистов.

— Мне нужна ваша помощь, — сказала она. — Я прошу вас написать, что пострадавший, доставленный в больницу, жив и, возможно, заговорит. Может быть, это напрасные усилия, но если это напугает кого-то и вынудит совершить ошибку, то как знать?

Журналисты выполнили просьбу. Результата не было — или так тогда казалось.

В тот же день, после долгих обсуждений, следственный судья решил обнародовать фоторобот подозреваемого, составленный после двойного убийства на полях Бартолине. 30 июня зверское лицо неизвестного подозреваемого появилось на первых страницах газет по всей Италии — вместе с описанием красного «альфа ромео».

Реакция ошеломила следователей. В полицию, в прокуратуру, к карабинерам и в местные газеты хлынули мешки писем и бесчисленные телефонные звонки. Многие узнавали в этом грубом и злобном лице соперника в любви, соседа, местного врача или мясника.

«Монстр — это профессор родовспоможения, бывший начальник отделения гинекологии в больнице такой-то…» — гласило типичное заявление. В других утверждалось, что это — сосед, «которого бросила первая жена, потом любовница и еще одна любовница, так что теперь он живет с матерью». Усилия по проверке каждого обвинения парализовали полицию и карабинеров.

Десятки людей оказались объектами клеветы и подозрений. В день, когда опубликовали портрет, грозная толпа собралась перед лавкой мясника близ Порта Романа во Флоренции. Многие сжимали в руках газету с фотороботом. Подходили новые люди, заглядывали в лавку, чтобы увидеть хозяина своими глазами, и присоединялись к толпе перед дверью. Мясницкая лавка закрылась на неделю.