Бриллиант - Марна Келлог

— Доброе утро, мисс Ромеро, — начала я.

— Знаю, — бросила она, пролетая мимо меня. — Он на конференции, он сейчас занят… ну так вот, хотя бы сейчас для меня он свободен! Он не смеет так поступать со мной! Можете сразу вызывать полицию, потому что я собираюсь убить гребаного сукина сына!

— Может, заодно вызвать вашего агента? И журналистов?

— Точно!

Она с такой силой распахнула дверь в кабинет, что косяк треснул. Я успела заметить, как Тина, буквально перелетев через письменный стол, вцепилась ему в горло. Оба рухнули на пол.

Поток ругательств показался мне впечатляющим: непристойная, но весьма красочная англо-испанская смесь матросского жаргона.

— Позвонить охране, сэр? — спросила я. К этому времени он уже успел поставить Тину на колени и завернуть ей руку за спину, грозя вот-вот сломать запястье. Сам он мог похвастаться четверкой кровавых царапин от ее ногтей через всю щеку.

— Не стоит. Просто закройте дверь.

Минуту спустя ей, очевидно, удалось вырваться, потому что вопли и грохот бьющегося стекла разнеслись по всему зданию. Мы к такому привыкли. Никто из служащих даже не потрудился высунуть голову из своего кабинета. Я услышала, как парадные тарелки веджвудского фарфора из набора, специально изготовленного к коронации короля Эдуарда, просвистели через всю комнату, как летающие тарелочки, пока не разбились о старинные панели орехового дерева.

Потом начались рыдания. Но и они стихли. Наступила тишина, сменившаяся кошачьими завываниями экстаза, продолжавшимися, пока у нас окончательно не сдали нервы. Наконец, дверь открылась и на пороге возникла Тина с распухшим от слез лицом.

— Прости, что расцарапала тебя. Честное слово, больше такого не будет. Только не делай этого со мной! Я на все пойду, лишь бы ты не ушел. Пожалуйста. На все.

Оуэн шагнул к ней, прижимая к щеке платок. Он успел снять пиджак, но приталенная белая сорочка была такой же жесткой на вид, как крекер, а традиционный красный с синим галстук того сорта, над которым он, полагаю, так часто смеялся в прошлом, считая, что такие носят лишь старперы, оставался аккуратно завязанным. По его виду не скажешь, что он только сейчас занимался неистовой, страстной любовью.

— Поверь, Тина, я делаю это только для тебя. Ради твоего же блага. Нельзя, чтобы ты вечно оставалась в моей тени. Подумай о своей карьере!

Тина снова заплакала:

— Но что я буду делать без тебя? В тебе весь мой мир.

Признаюсь, в эту минуту я ее пожалела. Кто она? Всего лишь ребенок, одинокий, брошенный и совершенно запутавшийся ребенок.

— Я ничем не могу помочь, мисс Ромеро?

Она покачала опущенной головой.

— Мне очень жаль.

— Черт с вами! — прошипела она. — Это вы во всем виноваты. Оуэн никогда не задирал нос, пока не явились вы!

Я протянула руку, пытаясь коснуться ее плеча, но она уже успела нацепить темные очки и стала спускаться вниз. С каждым шагом ее спина выпрямлялась все больше, и, к тому времени как она добралась до входной двери, знаменитая красногубая латиноамериканская улыбка вернулась на привычное место. Тина была готова во всеоружии встретить свой перманентный эскорт из телохранителей и папарацци.

Я вошла в кабинет Оуэна.

— О Господи!

Две лампы и стеклянная столешница были разбиты в мелкие осколки.

— Чертова психованная гребаная сука, — выругался он.

— Вы в порядке, сэр? Хотите, я взгляну, в чем дело?

Он отнял полотняный квадратик от щеки и, внимательно рассмотрев, покачал головой.

— Нет, спасибо. Похоже, кровь уже не идет. Что же, нет худа без добра, — заметил он, поправляя монитор. — Зато все кончено.

— Как по-вашему, с ней ничего не случится? То есть она не наделает никаких безумств, как по-вашему?

— О чем вы? От нее ничего, кроме безумств, не жди. Да кому она нужна? Тем более что теперь она не моя проблема.

— Зато вопить она умеет. Тянет на «Оскара».

— Актрисы, — презрительно фыркнул он. — Визгу много, шерсти мало. Все они полные идиотки. И без сценария двух слов связать не могут. Кстати, на который час назначена встреча с Карстерз?

— На одиннадцать.

— А сейчас?

— Без пяти десять.

— Бертрам готов?

— Думаю, да, но на всякий случай проверю.

— Пусть ждет в машине. Через пять минут уезжаем. Вы просмотрели отчет от «Пантер»? — осведомился он, изучая последние цифры продаж.

— Разумеется.

— Очередная чертова путаница: я по горло увяз в этой бессмыслице. Знаете, что в этой корпорации за последние восемнадцать лет сменились шесть владельцев?

Я кивнула.

— Видите ли, владеть «Пантер» все равно что состоять в браке с Элизабет Тейлор или Зазой Габор. Первый год — медовый месяц. Второй год — ежедневные сеансы у шринка[5]. Можем ли мы сохранить брак? Зная при этом в глубине души, что сами так не думаете. И третий год: как, черт возьми, выбраться из этой передряги, сохранив хотя бы часть своих денежек?

— Тут вы совершенно правы.

Оуэн покачал головой и ткнул пальцем в светящиеся красные цифры.

— Света в конце тоннеля не наблюдается.

— Жаль это слышать. Вы уверены?

— Да. Классическая головоломка. Пока машины производятся в Англии, дохода не жди. Но… но в этом все их очарование. То, что заставляет клиентов терпеливо ждать в Очереди десять лет.

— Они так красивы.

— Не говоря уже, что управлять ими одно удовольствие. Просто неотразимы. А я такой же простачок, как и все владельцы, те, кто был до меня, и те, кто будет после. Не могу устоять против соблазна. Честно говоря, престижное звание владельца корпораций теряет свой блеск с каждым квартальным отчетом: почти все равно, что жить с Тиной и ее силиконовыми протезами. Новизна ушла. Соедините меня с Гилом. Пожалуйста.

— Да, сэр.

Гил Гарретт, лучший друг Оуэна, если только сторожевая собака может быть лучшим другом, занимал должность президента «Пантер отомобайл компани». Оба заключили немало сделок вместе, провели немало дел, и оба знали с первого дня, что будущее «Пантер» весьма проблематично. Поэтому иногда говорили часами. Сегодня был четыреста семьдесят пятый день владения, и совещания шли полным ходом.

— И закройте дверь.

— Да, сэр.

Я вернулась за стол, развернула конфету и впилась в нее зубами. Ощущая, как сахар медленно растворяется на языке, я невольно гадала, каким образом ему удалось так быстро ее успокоить. Воображение занесло меня в такие дебри, что я покраснела, сунула остаток конфеты в рот и собрала бумаги, сумочку и перчатки, готовясь немедленно отбыть в Карстерз-Мэнор, ричмондское поместье леди Мелоди Карстерз.