Шпион, вернувшийся с холода - Джон Ле Карре

Лимас посмотрел на номер, подошел и спросил через стекло:

– Вы из Клементса?

Водитель сразу очнулся и спросил в свой черед:

– Вы мистер Томас?

– Нет, – ответил Лимас, – Томас не смог прийти. Я Эмис из Хаунслоу.

– Забирайтесь, мистер Эмис, – сказал водитель и открыл дверцу.

Они поехали на запад по направлению к Кингс-роуд. Водитель хорошо знал дорогу.

Дверь открыл Контролер.

– Джордж Смайли в отъезде, – сказал он. – Я пока решил пожить тут. Заходите.

Контролер не зажигал света в доме, пока Лимас не вошел и не закрыл за собой дверь.

– За мной следили с обеда, – сказал Лимас.

Они прошли в небольшую гостиную. Повсюду были книги. Комната была очень красивая – с высокими потолками, лепниной восемнадцатого века, длинными окнами и добротным камином.

– Они вышли на контакт сегодня утром. Человек, назвавшийся Эшем. – Лимас зажег сигарету. – Явно пидер. Мы договорились с ним на завтра.

Контролер внимательно выслушал отчет Лимаса, звено за звеном, начиная с того дня, когда он ударил бакалейщика, и до встречи с Эшем.

– Ну и как вам понравилось в тюрьме? – осведомился он, словно речь шла о пребывании на курорте.

– Жаль, что мы не могли обеспечить вам условий получше, создать хотя бы минимальный комфорт, но это испортило бы все дело.

– Разумеется.

– Нужно вести себя последовательно. На каждом этапе вести себя последовательно. Кроме того, нельзя было пресекать слухи. Как я знаю, вы болели. Приношу соболезнования. Что с вами было?

– Обычная простуда.

– Сколько дней вы проболели?

– Дней десять.

– Какая жалость! И, разумеется, никто за вами не ухаживал.

Последовала долгая пауза.

– Вы ведь знаете, что она состоит в коммунистической партии?

– Знаю. – Снова пауза. – Мне не хотелось бы, чтобы ее в это впутывали.

– Кому это нужно? – резко бросил Контролер, на мгновение, как показалось Лимасу, утратив флер академического бесстрастия. – Почему вы решили, что ее впутывают?

– Ничего я не решал, – ответил Лимас. – Я просто высказал свое мнение. Мне прекрасно известно, как проходят такие штуки – все эти наступательные операции. Всегда возникает побочный эффект и развитие в непредвиденных направлениях. Вы думаете, что открываете Индию, а на самом деле открываете Америку. Я настаиваю, чтобы она оставалась в стороне от всего этого.

– Понятно, понятно.

– А что это за человек в бюро по трудоустройству по имени Питт? Он не работал в Цирке во время войны?

– Я не знаю человека с такой фамилией. Как вы сказали – Питт?

– Да, Питт.

– Нет, это имя мне ничего не говорит. В бюро по трудоустройству?

– Ах, да ради Бога… – внятно пробормотал Лимас.

– Извините, – сказал Контролер, вставая, – я забыл о своих хозяйских обязанностях. Не угодно ли выпить?

– Нет. Я хочу уйти отсюда сегодня ночью. Уехать из Лондона и потренироваться. Наш «дом» открыт?

– Я позабочусь о машине. В котором часу, вы говорите, у вас встреча с Эшем? В час?

– Да.

– Я позвоню Хэлдену и скажу ему, что вам хочется поразмяться. Вам не мешало бы проконсультироваться у врача. Эта ваша простуда…

– Обойдусь без врача.

– Хорошо, на ваше усмотрение.

Контролер налил себе виски и принялся меланхолически разглядывать книги на полках.

– А почему нет Смайли? – спросил Лимас.

– Ему не нравится эта операция, – равнодушно ответил Контролер. – Она кажется ему мерзкой. Он понимает, что она необходима, но не хочет принимать в этом участие. Его обычная болезнь.

– Не могу похвастаться, что он встретил меня с распростертыми объятиями.

– Вот именно. Он не желает в этом участвовать. Но ведь он рассказал вам о Мундте и его окружении, не так ли?

– Так.

– Мундт на редкость крутой человек, – сказал Контролер. – Мы ни на секунду не должны забывать об этом. И превосходный контрразведчик.

– А Смайли знает, в чем смысл операции? Ее особая цель?

Контролер кивнул и отхлебнул виски.

– И тем не менее она ему не нравится?

– Это не имеет никакого отношения к этической стороне вопроса. Просто он вроде хирурга, уставшего от крови. Предоставляет оперировать другим.

– Послушайте, а вы абсолютно уверены в том, что это приведет туда, куда нам надо? Откуда вы знаете, что это именно восточные немцы, а не чехи? Не русские?

– Давайте предположим, – с некоторой торжественностью произнес Контролер, – что все это учтено.

Когда они подошли к выходу. Контролер слегка коснулся плеча Лимаса.

– Это ваше последнее задание, – сказал он. – Потом вы сможете уйти с холода. А что касается этой девицы, не хотите ли сделать какие-нибудь распоряжения? Деньги или что-нибудь еще?

– Когда все будет позади. Но тогда я сам обо всем позабочусь.

– Вот и прекрасно. Было бы крайне неосмотрительно предпринимать что-нибудь прямо сейчас.

– Только пусть ее оставят в покое, – с нажимом повторил Лимас. – Я не желаю, чтобы ее впутывали. Заводили на нее досье и всякое такое. Лучше всего просто забыть о ней.

Он кивнул Контролеру и скользнул в ночь. В ночной холод.

Глава 7. Кифер

На следующий день Лимас опоздал на встречу с Эшем на двадцать минут, и от него пахло виски. Однако это ничуть не убавило радости Эша при виде Лимаса. Он заявил, что сам приехал только что, задержавшись в банке. И протянул Лимасу конверт.

– По одному фунту, – сказал Эш. – Так, наверное, лучше?

– Спасибо, – ответил Лимас. – Давайте выпьем.

Он не побрился, и воротник его рубашки был грязноват. Он подозвал официанта и распорядился насчет напитков: большое виски для себя и джин с тоником для Эша. Когда напитки были уже на столе и Лимас начал наливать в стакан содовую, рука у него дрожала так, что он едва не пролил через край.

Они хорошо поели и основательно выпили. Разговор вел главным образом Эш. Как Лимас и ожидал, он для начала пустился в разглагольствования о себе самом – трюк не новый, хотя и неплохой.

– Сказать по чести, дела у меня нынче идут совсем недурно, – начал Эш. – Статьи по договору на английские темы для зарубежной прессы. После нашей встречи в Берлине чем только мне не приходилось заниматься! Корпорация не возобновила контракт, и я пошел работать в тошнотворный еженедельник, занимающийся проблемами досуга, причем для тех, кому за шестьдесят. Можете себе вообразить, как это было мерзко? Там я вкалывал до первой забастовки печатников. Представляете, какое облегчение она мне принесла? Затем некоторое время жил вместе с матерью в Челтенхеме – у нее антикварная лавка, кстати говоря, весьма прибыльная. А потом получил письмо от старого дружка – его зовут Сэм Кифер, – который основал новое агентство, специализирующееся на внутренней жизни Великобритании с расчетом на зарубежного читателя. Ну, вы понимаете, о чем я говорю: шестьсот слов о танцульках у Морриса и тому подобное. Однако в работе у Сэма было и кое-что новенькое: он продавал материалы уже в переводе на иностранные языки, а тут, знаете ли, большая разница. Всегда кажется, что можешь нанять переводчика или перевести сам, но когда получаешь полстолбца для своей статьи, просто не хочется тратить время и деньги на перевод. Идея Сэма состояла в том, чтобы вступить в непосредственный контакт с издателями – он мотался, бедняга, по всей Европе, как цыган, но это окупилось с лихвою.

Эш сделал паузу, чтобы дать Лимасу возможность поговорить теперь о себе самом, но тот не воспользовался ею, а лишь кивнул и сказал:

– Не слабо.

Эш хотел было заказать вина, но Лимас заявил, что по-прежнему предпочитает виски, и к тому времени, когда подали кофе, пропустил уже четыре порции. Похоже, он был в скверной форме: у него появилась типичная для пьяниц привычка присасываться во время питья губами к краешку стакана, словно боясь выронить или разбить его.

Эш ненадолго умолк.

– Вы ведь не знакомы с Сэмом? – спросил он.

– С каким еще Сэмом?

– С Сэмом Кифером, моим шефом. С тем парнем, о котором я рассказывал сейчас. – В голосе Эша послышались нотки раздражения.

– Он что, тоже был в Берлине?

– Нет, не был. Он превосходно знает Германию, но в Берлине никогда не жил. Сэм изрядно повкалывал в Бонне внештатным корреспондентом. Там вы могли с ним встретиться. Сэм просто миляга.

– Не припоминаю.

Они снова замолчали.

– А чем вы, старина, собственно, занимаетесь? – спросил Эш.

Лимас пожал плечами.

– Меня поставили на полку, – сказал он с дурашливой ухмылкой. – Взяли со стола и поставили на полку.

– Я что-то запамятовал, чем вы занимались в Берлине. Кажется, вы были одним из таинственных рыцарей «холодной войны»?

« О господи, – подумал Лимас, – ты слишком напрямик рвешься к цели». Вздохнув, а затем, покраснев, он возразил:

– Просто занимался конторской работой для этих поганых янки. Как и большинство из нас.