Конец времен. Элиты, контрэлиты и путь политического распада - Петр Валентинович Турчин

международным языком Европы, на котором говорила знать Англии, Фландрии, Венгрии, а также Неаполитанского и Сицилийского королевств 38.

Однако ближе к 1300 году блеск французского королевства начал тускнеть. Золотой век превратился в позолоченный. Богатство элит не уменьшалось, а вот условия жизни простолюдинов ухудшались. Первопричиной обнищания масс оказался всеохватный демографический бум в Западной Европе за два столетия до 1300 года. Если в 1100 году на территории в пределах современных границ Франции проживало около шести миллионов человек, то спустя два столетия население увеличилось более чем втрое, превысило в численности двадцать миллионов человек. Демографический взрыв не соответствовал возможностям средневековой экономики по обеспечению землей крестьян, рабочими местами и едой всех. Большинство населения прозябало на грани голода, а череда неурожаев и эпидемий домашнего скота в 1315–1322 годах привела к обрушению системы. К 1325 году население Франции упало на 10–15 процентов ниже пика, достигнутого в 1300 году. Затем пришла Черная смерть, унесшая жизни то ли четверти, то ли половины населения страны. К концу четырнадцатого столетия население Франции сократилось до десяти миллионов человек – это вдвое меньше, чем в 1300 году.

Как будто миллионов смертей было недостаточно, демографическая катастрофа оказала и другое, подспудное, но не менее разрушительное, воздействие на социальную стабильность и расшатала социальную пирамиду. После 1250 года число дворян росло даже быстрее, чем шел прирост населения в целом, поскольку их экономическое положение было лучше, чем у простолюдинов. Фактически обнищание масс оказалось выгодным для элит, которые наживались на высокой земельной ренте, низкой заработной плате и высоких ценах на продукты питания. Иными словами, массовое перенаселение в тринадцатом столетии создало «насос богатства», обогащавший землевладельцев за счет крестьян.

По мере того как их доходы увеличивались, многие дворяне более низкого положения приходили к выводу, что раздел поместий между двумя и более сыновьями может обеспечить всем наследникам достаточный доход для поддержания дворянского статуса. Состоятельные магнаты[9] с обширными владениями использовали отдаленные, неудобно расположенные территории для того, чтобы сделать своих младших сыновей дворянами. Возросли и темпы восходящей социальной мобильности: богатые крестьяне и успешные торговцы становились дворянами, покупая титулы. Когда разразились голод и эпидемии, элита сумела благополучно их пережить, и смертность в ее рядах была ниже, чем у простолюдинов. Все это в совокупности привело к увеличению числа дворян по отношению к производительному классу, утяжелению вершины социальной пирамиды и по прошествии некоторого времени к обращению вспять экономического положения дворянства. До 1300 года дворянство наслаждалось благоприятной экономической конъюнктурой ввиду относительной немногочисленности элиты и наличия дешевой и обильной рабочей силы, но к середине четырнадцатого столетия ситуация полностью изменилась.

Не располагая доходами для поддержания своего элитного статуса, дворяне нанимались на службу государству и изымали большую часть ресурсов у крестьян. Однако государство не могло нанять всех обедневших дворян – тех было слишком много, да и сама корона неумолимо сползала к финансовой несостоятельности. Инфляция, обусловленная изрядным приростом населения, съедала государственные доходы, а попытки удовлетворить требования элиты вели к тому, что казна королевства почти опустела.

Изъятие доходов у крестьян подразумевало следующее: помещики не ограничивались отнятием излишков и принимались отнимать ресурсы, необходимые крестьянам для выживания. Угнетение со стороны помещиков подрывало экономическую основу жизни этого сословия, поскольку крестьяне отвечали бегством, голодали и гибли в бесплодных восстаниях. Ввиду того что обе названные стратегии терпели неудачу, дворяне стали охотиться друг на друга. Игра в перепроизводство вступила в завершающую, насильственную фазу, и внутриэлитные конфликты вспыхнули по всей Франции . В 1350-х годах распад внутреннего порядка затронул и сердце королевства.

Когда последний король Капетингов умер в 1328 году, не оставив наследника мужского пола, корона перешла к Филиппу VI, первому королю из династии Валуа. Но на престол имелось еще два претендента, вполне легитимных, – Карл II Наваррский и Эдуард III Английский. Трехсторонняя схватка этих могущественных владык, отягощенная городским восстанием в Париже под предводительством Этьена Марселя и сельским бунтом (Жакерия), обернулась полным крахом государства к 1360 году.

Здесь не место для подробного описания событий. Вместо этого давайте продолжим наш обзор с высоты птичьего полета и посмотрим, что произошло дальше.

Крах французского государства в 1350-х годах потряс правящую элиту. На собрании Генеральных штатов в 1359 году различные фракции сумели преодолеть разногласия и договориться об общем подходе к спасению государства. Два следующих десятилетия французы вели систематические, хотя и не приносившие зримых результатов военные действия (избегая грандиозных сражений, которые ранее были для них катастрофическими). К 1380 году королевская армия подавила внутренние мятежи и прогнала англичан почти со всех французских территорий. Но этот успех оказался временным, потому что структурные силы, ввергавшие Францию в кризис, – обнищание масс, перепроизводство элит и слабость государства – еще не были должным образом устранены. Опять-таки установлено, что циклы коллективного насилия имеют тенденцию повторяться в дезинтеграционных фазах с периодичностью приблизительно раз в пятьдесят лет. Позднесредневековый кризис во Франции не был исключением.

Когда новое поколение вожаков пришло на смену тому, которое на собственном опыте испытало крах государства в 1350-х годах, оно повторило ошибки предков. Две аристократические фракции, бургундцы и орлеанисты, затеяли войну за столицу, по очереди убивая друг друга в ходе новой гражданской войны. Очередное кровавое городское восстание вспыхнуло в Париже в 1413 году, а в 1415 году в ситуацию вмешался английский король Генрих V. История повторилась: случилось сокрушительное поражение французской армии при Азенкуре, этакое повторение битвы при Креси. Удивительно, насколько точно второй крах французского государства следовал по траектории первого. Быть может, история все же не повторяется, но уж точно перекликается 3940.

Второй крах государства был тяжелее первого, и уцелевшим французским элитам потребовалось больше времени, чтобы взять себя в руки. Но они это сделали и снова изгнали англичан, а последний крупный город, Бордо, был отвоеван французами в 1453 году 41.

После окончания Столетней войны Франция наслаждалась вековой интеграционной фазой. Почему столетие до 1450 года было столь мрачным, а следующее – таким блестящим? Ответ заключается в том, что силы, подтолкнувшие Францию к внутренним войнам, прекратили свою деятельность около 1450 года. Об обнищании масс «позаботились» голод, эпидемии и внутренние войны, в результате которых население Франции сократилось вдвое. Теперь у крестьян было много земли, а нехватка рабочей силы более чем удвоила реальную заработную плату. Снижение арендной платы за землю и повышение заработной платы фактически остановили «насос богатства».

Что наиболее важно, многочисленные потери при Креси, Пуатье, Азенкуре и во множестве других, менее известных сражений унесли десятки тысяч жизней «лишней» знати. Добавим сюда массовые убийства в ходе фракционных распрей (как писал очевидец в дневнике за май 1418 года, улицы столицы были усеяны трупами