Черные ножи - Игорь Александрович Шенгальц

Лейтенант удивился, но все же снизошел и сказал:

— Без десьять минут половина второго.

Я прикинул по времени. Если мое сообщение дошло до получателя, и тот отреагировал должным образом, с минуту на минуту должно начаться.

И тут же воздух загудел от звука приближающихся самолетов. Сообщение получено!

— Vorsicht*! — заорал немец, но было уже поздно.

(нем.) — Осторожно!

Земля затряслась от мощных взрывов, меня подбросило в воздух, а навстречу уже шла огненная волна, которую было не остановить.

«Вызвал огонь на себя!» — подумал я, улыбнувшись небу.

Главное, они успели!

А потом волна смела меня, прервав жизнь Никиты Коренева, капитана танковых войск…

Глава 4

…Я вспомнил все, до последней детали, и даже момент собственной смерти. Не самое лучшее воспоминание, но главное, я понял — обратного пути нет, и эта новая жизнь — неожиданный подарок, за который я теперь должен судьбе.

Возвращение с того света оказалось приятным.

Запах женщины — это первое, что я почувствовал. Это особый запах тепла, нежности, заботы, внимания… и тела, молодого и сочного. Потом ощутил легкое касание рук, пробежавшихся по моему телу, и только после этого открыл глаза.

— Живой? Вот и славно! — надо мной склонилась молодая девушка в белоснежной форме медсестры.

— Что случилось? — во рту была сухость, и слова вылетали едва-едва.

Девушка посмотрела на меня неожиданно серьезно.

— Слабый вы гражданин, Дмитрий Буров. Физически слабый! И как только вас в цех взяли?

Я возмутился было и попытался встать, но тут же рухнул обратно в койку. Медсестра сочувственно улыбнулась:

— Лежи, Дима, отдыхай. Не делай резких движений, иначе можешь опять потерять сознание.

— Сколько я провалялся?

— Часа два, точно не скажу. Тебя принесли сюда уже беспамятного. Но ничего, жить будешь. На вот, подкрепись…

Девушка протянула мне кусок хлеба с самым настоящим отрезом сала поверх и стакан с чаем. Я аж слюной зашелся от одного предвкушения вкуса, но потом одумался.

— Нет, что вы… я не могу этого взять…

— Ешь, пока дают! — рассердилась девушка. — Живо!

Она была хороша. Темноволосая, фигуристая, с пронзительными карими глазами, выразительными скулами, крутыми бедрами и небольшой грудью. Редкая природная красавица, которую улучшать — только портить. Хотя, если представить ее в обтягивающем платье, в бриллиантах, мехах… будет еще эффектней, но пропадет то, что я видел в ней сейчас — естественность и чистота.

Пришлось подчиниться и, сев на кушетке, схарчить бутерброд, запив его подслащенным чаем. От незамысловатой, но вкусной пищи, настроение моментально улучшилось.

— Спасибо! — поблагодарил я и тут же поинтересовался: — А как вас зовут?

— Настя… хм… Анастасия Павловна, — нарочито строгим тоном ответила девушка. — Но ты не запоминай, надеюсь, мы еще не скоро увидимся!

То ли гормоны в голову ударили, или была иная причина, но я смотрел на нее и не мог наглядеться. Она была прекрасна, словно само совершенство. И даже не осознавала этого. В той прошлой жизни я не был женат, и постоянной подруги не имел, довольствуясь случайными связями. А теперь молодой организм перевозбудился, вне зависимости от сознания, а простыня, которой я до сих пор был прикрыт, вздыбилась, и Настя это заметила.

— Ты… что делаешь… живо убери это! — она возмущенно ткнула пальцем в направлении безобразия, но я лишь смущенно пожал плечами.

Девушка вспыхнула, как свеча, и возмущенно выскочила из палаты. Молодая еще, неопытная. А я и рад был бы спрятать свое возбуждение, но никак не мог этого сделать. Все что получилось, это лечь обратно, отвернувшись к стенке. Правда, было уже поздно, Настя обиделась. Мне было дико неудобно, но я же не виноват. Это все мое тело с его естественными природными реакциями. А тут такая мадемуазель — красавица и комсомолка! Никто бы не сдержался.

И мысль о том, что она была возраста моей прабабушки или даже пра-прабабушки, ничего не меняла. Ну и что, собственно, в этом такого. Не смотреть же на всех прохожих, как на давно жившие тени. Я в этом времени сейчас, и множить сущности не желаю. Получилось, как получилось. Осознал диспозицию, действуй!

Так, ладно, это в сторону. Мой сон, или не сон, а воспоминание, полностью вернувшее мне память о последнем дне, был настолько ярким и реалистичным, что сомневаться в его правдивости смысла не было. Теперь все стало четко и ясно: я — погиб там и возродился здесь. Вызвал, получается, огонь на себя…

Что делать? Путь назад закрыт. Очевидно, моего старого тела больше нет. Сознание… или душа… или как назвать ту сущность, которую я привык считать своей личностью, выжила. Это понятно. Но что дальше? Существовать в теле Димки? Навсегда?

А что прикажете делать с послезнанием? Гитлер — ладно, это и так понятный враг. А другие, скрытые? Впрочем, о чем я думаю. Кто я такой? По сути, обычный человек с самым простым набором исторических фактов. Я не знаю точно, в каком году произошло крещение Руси, и не скажу, когда казнили Николая II, но некоторые даты я все же помню. Полет Гагарина или, например, день рождения Ленина.

Через некоторое время, успокоившись, я откинул простыню и тяжело поднялся с кушетки. Голова слегка кружилась, но в целом, все было в порядке. Двухчасовой обморок, как ни странно, пошел мне на пользу, так что я чувствовал себя относительно сносно. Жаль только, что Настя… хм… Анастасия Павловна столь стремительно бежала прочь. Она мне понравилась. Ничего, представится случай, извинюсь еще раз.

Одевшись и выйдя в коридор, я наткнулся на дремавшего у стены на кособоком табурете Леху. Он тут же пробудился, радостно заулыбался и вскочил на ноги.

— Ну и напугал ты меня своим обмороком, братец!

Я лишь отмахнулся. А что сказать? Что еле ноги передвигаю? Прошел же как-то Димка медкомиссию на завод,