Двойник - Вадим Живов

В результате вечерних, иногда затягивающихся далеко заполночь «мозговых атак» решилась и проблема конвертации рублей в доллары. Был разработан и успешно прошел юридическую экспертизу договор валютно-финансового залога. По условиям договора кооператив «Континент» предоставлял «Росвооружению» краткосрочный кредит в сто миллионов рублей под залог в пять миллионов долларов. В случае несвоевременного возвращения кредита (а его никто и не собирался возвращать) валюта становились законной собственностью кредитора. Что и требовалось доказать.

За день до срока, на который было намечено подписание договоров, Герман заехал на Петровку к Василию Николаевичу Демину, чтобы вытащить его в «Арагви» и по всем правилам обмыть свое увольнение из МВД, чего из-за занятости Демина раньше сделать не удалось. В сводке происшествий за сутки увидел знакомую фамилию — того самого чиновника из «Росвооружения», с которым предполагалось заключить сделку. Он был расстрелян неизвестными преступниками в подъезде своего дома.

Герман даже не расстроился: он с самого начала не верил в реальность затеи, что-то в этом роде непременно должно было произойти. Но на Тольца и Кузнецова известие произвело гнетущее впечатление. Все документы на столе, ставь подпись — и сто миллионов рублей на субсчету. Но как подписывать, если валюты нет и взять ее негде? Иван горячо убеждал: найдем валюту, вопрос дней. Тольц прореагировал сдержанно:

— Решать вам, Герман.

Решение нужно было принимать быстро. Решение было только одно: отказываться от кредита. Герман позвонил Костромину: по независящим от нас причинам сделка не состоится. Чтобы не пересказывать компаньонам содержания разговора, телефон он переключил на громкую связь. В ответ услышал:

— Это исключено. Межбанковское соглашение подписано, деньги аккумулированы, свою прибыль мы обсчитали. Вы возьмете кредит. Иначе вас ждут крупные неприятности. Настолько крупные, что я не уверен, что их можно назвать неприятностями. Я достаточно ясно выразился?

Громко зазвучали гудки отбоя.

Игра закончилась. Началась жизнь во всей ее жутковатой реальности. Ян прокомментировал:

— Это очень серьезно.

— Слово к делу не пришьешь, — возразилГерман

— Еще как пришьешь! — энергично вмешался Кузнецов. — Они найдут способ получить свое! Нужно брать кредит. На «Росвооружении» свет клином не сошелся. Я вам говорю: найдем валюту! Выкрутимся! Не из таких передряг выкручивались! Скажите, Ян! — Решаем не мы, решает Герман, — повторил Тольц.

И Герман решился. Трудно сказать, что больше на него подействовало: убежденность Ивана или стремление если не избежать, то отсрочить серьезную разборку с банкирами. А в том, что она будет очень серьезной, Герман не сомневался. Документы были подписаны, на счету кооператива «Континент» появились сто миллионов рублей, начались лихорадочные поиски валюты.

Валюты не было. Исчезли даже посредники, роившиеся вокруг кооператива «Континент», как навозные мухи. А счетчик стучал, словно таймер ждущей своего часа мины. Даже во сне Герман мучительно искал способы выйти из положения, рисовались фантасмагорические финансовые схемы, которые при пробуждении оказывались лишенными смысла. Катя не понимала, что с ним происходит, злилась. Герман отмалчивался. Не мог же он ей сказать, что благополучие их семьи висит на тоненьком волоске. И словно бы свалился с его плеч неподъемный, пригибающий к земле рюкзак, когда в конце попусту потраченной недели Иван Кузнецов торжествующе объявил:

— Нашел! Клиент готов подписать контракт. Хоть сегодня!

— Так звони, чего ты ждешь? — заорал Герман.

— Не спеши, — остановил его Иван, удобно разваливаясь в кресле. — Есть небольшое «но». Мы договорились, что твоя доля в деле пятьдесят процентов, ваша, Ян, тридцать пять, а моя пятнадцать.

— Ты согласился, — напомнил Тольц.

— Потому что трезво оценивал свои возможности. Сейчас ситуация изменилась. Я знаю, как. «Ноу-хау». Вы — не знаете. Это меняет дело, согласны?

— Сколько ты хочешь? — прямо спросил Герман.

— Не половину, нет. Хоть мог бы объявить и половину. Я хочу треть. Не больше, но и не меньше.

— И это характеризует тебя как порядочного человека, — усмехнулся Тольц. — Что скажете, Герман? Я не теряю почти ничего. Вы теряете полмиллиона долларов. Так что последнее слово за вами.

— Годится, — решительно кивнул Герман. — Звони и поехали!..

— Уважаемые дамы и господа! — прозвучал в самолетных динамиках голос бортпроводницы. — Наш полет проходит на высоте десять тысяч метров со скоростью девятьсот километров в час. Температура воздуха за бортом минус пятьдесят шесть градусов. Расчетное время прибытия в аэропорт «Шереметьево-два» четырнадцать часов десять минут по московскому времени. Командир корабля и экипаж желают вам приятного полета!..

IV

Малое предприятие, на которое по длинной цепочке вышел Иван Кузнецов, было учреждено Министерством внешних сношений, офис располагался в здании министерства, а в кабинете председателя МП раньше сидел не меньше чем начальник главка.

Генеральным директором малого предприятия был Шурик Борщевский.

За годы после окончания МГУ он обрел начальственную вальяжность. Когда-то длинные вьющиеся волосы были пострижены, уложены в прическу с пробором. Он встретил компаньонов озадачившими Германа словами:

— Однако. Долго же вы раскачивались.

Обменявшись почтительным рукопожатием с Тольцем, приятельским — с Кузнецовым, Борщевский с подчеркнутым дружелюбием протянул обе руки Герману:

— Рад тебя видеть, старина. Искренне рад.

— Так вы знакомы? — спросил Тольц.

— Мы не просто знакомы. В свое время Герман оказал мне очень большую услугу. Я не сомневался, что у меня будет возможность оказаться ему полезным.

— Новое знакомство с тобой обошлось мне в полмиллиона

«зеленых», — заметил Герман, освобождая свою руку из теплых и почему-то влажных ладоней Шурика.

— Тем больше ты будешь ценить наше сотрудничество, — самодовольно, с неприятно царапнувшей Германа снисходительностью ответил Борщевский. — Ну что, к делу?

Уже после первых минут разговора Герман вынужден был признать, что Шурик разбирается в делах не хуже Тольца, а в части внешнеторговых операций даже лучше. В тот же день были согласованы все детали и подписан договор валютно-финансового залога — такой же, какой предполагалось заключить с «Росвооружением». На следующий день, запершись в операционном зале Внешторгбанка, в напряженной атмосфере подозрительности и взаимного недоверия, провели взаимозачеты. Сто миллионов рублей начали движение на счет малого предприятия Борщевского, а пять миллионов долларов — встречное движение на счет «Континента». Вся операция была завершена за полчаса.

Кузнецов и Борщевский уехали отметить сделку в ресторане «Националь». Тольц отклонил приглашение, сославшись на больной желудок, не приемлющий никакую ресторанную пищу. Герман тоже отказался: в кооперативе накопилось много мелких текущих дел, нужно разгрести. Перед тем, как разойтись по своим машинам, Ян внимательно посмотрел на Германа:

— Мне кажется, что я знаю, о чем вы думаете. У вас не выходит из головы фраза вашего приятеля: «Долго же вы раскачивались». Я прав?

Герман хмуро кивнул.

— У меня тоже. Что, по-вашему, она означает?

— Только одно: Иван знал об этом варианте еще до того, как не срослось с «Росвооружением». И молчал, доводил нас до кондиции.

— И вас это не умилило, не так ли?

— Вам бы, Ян, в дипломаты. Умеете вы находить обтекаемые формулировки.

— А как бы вы поступили на его месте?

— Не знаю, — не очень уверенно ответил Герман, хотя всего за секунду до этого твердо знал: не стал бы он прятать такой козырь в рукаве, выложил бы его немедленно и без всяких условий. Но сам вопрос Яна вдруг заставил его поколебаться в своей уверенности.

— Мне нравится ваше «не знаю», — насмешливо щурясь, проговорил Тольц. — Это означает, что вы начинаете усваивать законы бизнеса.

— У меня другие представления об отношениях между друзьями, — отозвался Герман.

— В бизнесе, как и в политике, нет друзей. Есть интересы. Только интересы. Чем раньше вы это поймете, тем больших успехов добьетесь.

Подобно тому, как бензин, залитый в бак автомобиля, оживляет двигатель, так и пять миллионов долларов, ставшие собственностью кооператива «Континент», привели в движение разработанную компаньонами организационную схему. По факсу согласовали и подписали контракт с индонезийским фирмачом, перевели в Джакарту девятьсот тысяч долларов как предоплату за сигареты. Отдельными траншами отправляли валюту в Торонто на счет фирмы Наума Гольденберга, старого друга Тольца, пять лет назад эмигрировавшего в Израиль, но из Вены свернувшего в Торонто, ставшего гражданином Канады и по этому случаю превратившегося в Берга. За три процента с оборота он перечислял деньги «Континента» в Гонконг и Сингапур, оттуда контейнеры с видеокассетами доставлялись морем в порт Восточный в Находке, перевозились на военную базу «Воздвиженка», перегружались в трюмы «Антеев» и «Русланов» советской военно-транспортной авиации и заканчивали свой путь на аэродроме в подмосковном Чкаловском. Здесь груз принимали Герман и Тольц и распределяли по оптовикам. Иван Кузнецов безвылазно сидел в Воздвиженке. Горючки не хватало, Иван подогревал нужных людей, самолеты заправляли из стратегических резервов штаба Дальней транспортной авиации ВВС.