Чертовка - Дмитрий Стрешнев

Ax, юность, юность, почему твоя наивность и невинность вспоминается теперь, как стыдный грешок?..

Купив у уличного шампурщика вчерашнюю жареную курицу, За-мурцев повернул к "Фурат Шам".

В 9 часов 46 минут запыленная как революционный броневик "Вольво" вкатила в ворота отеля. На стоянке, где машин было негусто, сразу бросались в глаза два жутко длинных "Вольво"-универсала - белых с голубыми номерами, в таких здесь обычно возят делегации среднего уровня: профсоюзных бездельников или журналистскую шантрапу. Были, кроме того, несколько желтых номеров, какие дают иностранцам, и даже три-четыре - с красными дипломатическими полосками. Андрей почувствовал, как в животе что-то неприятно повернулось, когда он увидел цифру 135, принадлежащую родному посольству. Точно: две машины, по крайней мере, были оттуда. Несколько мгновений Замурцев колебался: не слинять ли втихую, пока никто не видел? Но потом сказал сам себе: дурак, это же к лучшему, что кто-то видел, что между тобой и Петруней полтысячи километров.

Помахивая пластиковой авоськой с курицей, Андрей вошел в шикарный холл и сразу увидел Худомлинского. Пижона Лешу Худомлинского, представляющего всего-навсего ТАСС, но изображающего из себя одного из олимпийских богов, принявшего обличье Алена Делона. Это его, Делона, авто пыльно-синего цвета стояло у отеля.

Худомлинский тоже, разумеется, увидел Андрея, протиснувшегося в вертящуюся дверь с курицей и дорожной сумкой, с теплой московской кепкой на голове, и голос с Олимпа произнес с бесстрастной насмешкой, заглушив тихое журчание мраморного фонтана и клавиш Клейдермана:

-Ба, родная командировочная картина.

Сам Леша сидел среди мрамора и кактусов с делоновским шарфиком на шее, в безупречно белой рубашке, в брюках, безупречно заправленных в потрясающие сапоги. Он полузадумчиво отпивал кофе из мизерной чашечки, и позой был так непринужденно-вальяжен, что собственная кепка показалась Андрею нахлобученной на уши навозной лепешкой. Одновременно Замурцев увидел в глубине холла телекорреспондента Непеева с оператором Сашей (фамилия провалилась в памяти, а может ему и не положено фамилии, оператору-то) и желчно откликнулся:

-А-а! Вот кто здесь: работники империи правды!

Не то чтобы он не любил эту публику - журналистов, но такой уж пошел тон из-за пижона Леши Худомлинского, а пижоны бывают вредней кретинов, это широко известно.

Вдруг он подумал: интересно, а что они здесь делают всей кучей? может будет какая-нибудь польза для его бегства? - и на всякий случай продолжил диалог дальше:

--Слава богу, я вашей лапши себе на уши не вешаю, полезней "Справочник озеленителя" читать. Ты мне скажи - как журналист остолопу это и есть секрет вашей профессии: в программе "Вести" убеждают, что 90% населения одобряет указ Ельцина, а в программе "Время" - что 90% не одобряет?

Худомлинский с безупречным наслаждением втянул кофейную гущу со дня чашки и жестом, который Андрею пришлось бы репетировать неделю, показал служителю, что намерен расплатиться.

-Да, это и есть секрет нашей профессии, -прозвучал голос с Олимпа.

Между тем в холле появилось еще одно знакомое Андрею лицо -корреспондент "Известий" Коровников.

--У вас что, большой пионерский сбор?

--Очень большой, -подтвердил Худомлинский, поднимаясь и натягивая куртку.

--Привет, Андрюша, куда путь держишь? -это подошел Коровников; одновременно можно было кивнуть и Непееву с Сашей, уже заметившим Замурцева, что Андрей и сделал.

-Да вот, Женя, еду туда, куда не ступала нога журналиста.

Вышло немного так, будто, если нога ступала, то это было для тех мест чуть ли не оскорблением. Но душка-Коровников только захмыкал.

-Ну-ну... А я хотел, грешным делом, пригласить тебя с нами, старик.

--Я, видишь ли, дальше на север.

--Да и мы на север.

--Что-то по поводу соседней войны?

--А ты догадлив, старичок. Едем вот, понимаешь, обозревать лагерь иракских беженцев возле Хасаке. Путешествуем, так сказать... Правда, с некоторым комфортом, ты уж извини...

А ведь прав Коровников, завертелось у Замурцева в голове, почему бы не прицепиться к их компании и не рвануть сразу до Хасаке? Одному, конечно, славней, да и выспаться не мешало бы, но если что случится в дороге?.. Или если вдруг прицепятся какие-нибудь дурацкие посты?

--Ладно, не мучайся, это я так, пошутил, -сказал Коровников.

-Ты хорошо пошутил. Женя, а я еще лучше пошучу: возьму и поеду с вами.

--Валяй. Только спроси для порядка у Стурдова.

Стурдов... посольский пресс-атташе, вспомнил Андрей.

--Вот он идет, старик. Давай действуй, мы скоро рванём уже.

Пресс-атташе был немного и красиво поддат. Ходили слухи, что он "из тех", и он действительно был похож, особенно глазами, но Андрей точно знал, что не "из тех". Рядом со Стурдовым важно шел кругленький сириец казенного вида, от которого так и разило министерством информации.

-Здравствуйте, товарищ Стурдов,-сказал Андрей. Кепку он снял и держал в руке - точь в точь какой-нибудь репинский крестьянин.

У пресс-атташе переломилась от удивления бровь, а лицо изобразило официальное отчуждение.

--Андрей Замурцев, из торгпредства. Я представляю объединение...

-Да знаю я вас и вашу контору, -сказал Стурдов.- Вы здесь в командировке?

-Да. То есть не здесь, а как раз еду в Хасаке и хотел бы к вам присоединиться.

--Боюсь, что это невозможно.

--Почему?

--Прошу вас, позвольте это решать мне.

Андрею вдруг стало весело.

--Знаете, один мой знакомый начальник умел подчеркнуть себя еще тоньше и подчиненным говорил: "Я, с вашего разрешения, пойду пообедаю".

Пресс-атташе напряженно замолчал. Он ведь не знал, что Андрей был на грани и мог уже почти всё, и, очевидно, раздумывал о генеалогии необычной наглости простого работника торгпредства В этот момент рядом опять оказался Коровников, который куда-то отлучался. Он тут же втиснулся в разговор:

-Валя, ты что задумался? Пусть Андрюша едет.

--Я не уполномочен такие вопросы решать.

-А чего тут уполномачиваться? Наливай да пей.

Стурдов нехорошо гонял носом воздух, но тут круглый сириец брякнул на сносном русском языке:

-Ничево. Дахаваримся.

--Ну вот, -сказал Коровников,- Юнис тоже не против.

-У меня только просьба, -сказал Юнис, переходя на арабский.-В машинах у нас получилось тесновато. Не могли бы вы взять к себе одного журналиста?

--С удовольствием, -соврал Андрей, не почувствовав, как в тот же момент где-то снова бесшумно сработал секретный механизм судьбы.

"Довезу до Хасаке, а там сдам обратно".

--Какой национальный хотите? -опять щегольнул русским Юнис.-Японски или англичански?

-Англичански, -не колеблясь, выбрал Андрей.

Когда Юнис отошел, Замурцева интимно взял под руку Коровников.

--Что это тебя Валя так... в упор не видит?

Андрей понял: скажешь "понятия не имею" - обидится.

--Видишь ли, старичок, тут есть один секрет: он терпеть не может тех, кому не нравится Сартр.

-Ну и что?

--А я ему как-то брякнул, что Сартра ненавижу.

Заметно было, что Женя некоторое время переваривал сказанное, а может быть, просто вспоминал, что такое "Сартр"- марка виски? Но затем он освоился с информацией и предложил:

-Пойдем - на дорожку чуть-чуть... для настроения.

-Мне бы лучше кофейку, в сон тянет.

--Это от погоды, старичок. Видал, как небо затянуло? Как газетами заклеило, прости Господи. А от погоды у меня как раз есть.

Вместе с Коровниковым и с невостребованной курицей в руках Андрей вышел обратно в крутящуюся дверь. Следом из отеля понемногу появлялись и другие журналисты, поеживаясь от неприятного зимнего ветерка, вольно кочующего над этими пыльными просторами, разрезанными свинцовой лентой Евфрата. Народу, как Юнис и утверждал, было впрямь порядочно, из общего фона выделялись обещанные японцы.

-Давай, давай, а то не успеем, -весело подбадривал Коровников.

Из багажника своего "Пежо" он достал термос и налил в крышку.

-Это что?

--Это, старик, моё изобретение. Позволяет иметь подогретый коньячок в любых погодных условиях. Езжай с богом... Ну как, помогает?

-"Мы выпили рому, и я почувствовал себя среди друзей".

--Ты о чем?

-Это Хемингуэй. "Прощай, оружие".

--А!.. Ну да...

Уже дымились выхлопные трубы и хлопали дверцы. У Андрея было совсем другое представление о журналистской публике, он почему-то ожидал много болтовни и умных шуток, а было похоже, будто мафия выезжает на "дело". Среди исключительно мужчин имелась одна женщина, Андрей поймал её взгляд тускло-деловой. Он попытался убедить себя, что должны быть, наверное, и такие вот... серьезные. Хотя все-таки лучше, когда женщина восторгается, хохочет, пугается - вообще... эмоционирует.

Юнис с приветливой миной подошел к андреевой "Вольво" в сопровождении волосатого очкарика в синей куртке.

-Андрей! Это Питер.

Англичанин угостил безвкусным рукопожатием.