Меч Тамерлана - Евгения Витальевна Кретова

девочка вздрогнула, отшатнулась. В глазах мелькнули презрение и страх. Она едва не выронила блестящую коробочку. У Гореславы такой никогда не было.

Но, кажется, такая была у Кати, ее сестры. Недоля прильнула к забору, обхватила худыми пальцами перекладину, чтобы рассмотреть диковинную вещицу получше. Это окончательно испугало девочку за забором. Она с трудом сглотнула, перевела дыхание и сделала шаг назад, к дому – Гореслава видела теперь его отчетливо: он проступал в непроглядной тьме, будто освещенный сверху.

– Д-да, лето, – проговорила девочка, а у самой дрожали руки.

Гореслава хотела ее успокоить. Обрадовавшись тому, что с ней заговорили, ей ответили, она улыбнулась еще шире и протянула к ней руку:

– А как тебя зовут? Давай дружить?

– М-милана, – девочка сделала еще один шаг назад.

Гореслава теперь видела не только ее и ее дом, но и лужайку, поблескивающую округлыми боками машину. Но взгляд снова вернулся к блестящей коробочке в руках Миланы:

– Что это? Можно посмотреть? – она протянула руку через забор, не заметив сперва, как из-под пальцев посыпалась угольно-черная беда.

А Милана сразу увидела: ахнув, она стремглав бросилась к дому.

Гореслава отдернула руку, спрятала за спиной. Поздно: черная пыль въедалась в землю у ворот, с чавканьем прорастала по периметру забора и тянулась к человеческому жилью. Недоля, присев на колени, изловчилась, просунула пальцы сквозь щели в ограде, сковырнула и зажала в кулак отравленную бедой почву. Но та уже пустила ростки.

Совсем рядом Гореслава услышала шелест. Подхватив юбки, нырнула в холодный сумрак, уже из укрытия наблюдая, как собака, подбежав к тому месту, где она стояла, зло зарычала.

– Брысь, брысь! – с крыльца прогнала ее пожилая женщина, уже обнимавшая перепуганную Милану. – Собаку испугалась? Так она за забором, к нам во двор и не переберется. Чего ее бояться?

Девочка всматривалась в темноту – в какое-то мгновение Гореславе показалось, что та видит ее, но девочка, что-то ответив бабушке, отвернулась и открыла дверь.

Старушка, будто встревожившись от сказанного внучкой, спустилась с крыльца, пересекла двор и остановилась у калитки.

Гореслава закусила губу, уставившись на землю, по которой черными змеями ползла беда. Заметив приблизившегося человека, потянулась к ней.

«Уходи, уходи в дом», – исступленно шептала хозяйке Гореслава.

Но женщина, запахнув шаль на груди, вглядывалась в темноту, рассеянно прислушиваясь к голосу внучки.

– Взгляд не фокусируется и губы черные… – донеслось до Недоли.

Бабушка оглянулась на внучку, уточнила с удивлением:

– Черные?

– Ну да, будто сажей измазанные! Говорю ж, странная какая-то.

«Уходи!» – молила старушку Гореслава из своего укрытия.

Пожилая женщина пожала плечами и повернулась к дому. Подол юбки коснулся травы, сбив с длинных листьев пыль.

Гореслава застонала.

Обернувшись в холодную темноту, побрела прочь от человеческого жилья. Всякий раз, когда она пыталась выйти к людям, согреться и хоть немного поговорить, происходило одно и то же: из-под ее пальцев сыпалась черная пыль. Она ничем не пахла, не ощущалась на губах. Но оживала, стоило ей коснуться земли, прорастала мгновенно и приносила им горе и боль. Не стоило много ума, чтобы понять: то, что сыпется из-под ее пальцев, – беда.

Она старалась обходить жилье и обитаемые земли, когда выбиралась погреться. Потому что постоянно находиться в тени и холодном мраке не было никаких сил. Она околевала до состояния, когда голова переставала работать, а сознание – сопротивляться неистовому желанию выйти к людям и утолить голод, что сопровождал ее с тех пор, как она рассталась с Катей.

Глава 4

Первый шаг

Белый мрамор, нежно-голубая бирюза с золотыми прожилками и ряды стройных белоснежных колонн – Катя, затаив дыхание, шла по галерее, ведущей к отцовскому кабинету в Раграде. Впереди уверенно шагал Данияр, Катя же передвигалась опасливо озираясь, как нашкодившая школьница.

– Когда ты говорил о вещице, я думала, ты имеешь в виду что-то иное, – прошептала девушка со стоном в голосе.

Поводырь обернулся через плечо, подмигнул:

– И ни капли не соврал, заметь.

Рассеянно слушая, Катя с ужасом представляла, что их поймают как наистрашнейших воров и они с Данияром с позором предстанут пред отцовы очи. Можно представить его удивленный взгляд: он дал им полный карт-бланш, а они по резиденции тайком шастают.

– Зачем мы сюда притащились, а?

– Нужная нам вещица именно здесь.

– Но это отцовская половина! Сейчас стража набежит! Уверена, отец не это имел в виду, когда говорил, что развязывает нам руки.

Данияр кивнул.

– Угу. Но именно здесь находится самый точный и самый верный глобус – Земное яблоко[4], - он снисходительно усмехнулся. – Надеюсь, тебе о нем уже рассказывали.

Катя опустила глаза – даже если и рассказывали, она пропустила это мимо ушей. Потому что зачем ей эта магия в Красноярске, где обычные люди живут обычной жизнью?

– Зачем он нам вообще? Ты что, глобуса не видел?

Поводырь покосился на нее через плечо, еще раз усмехнулся:

– Сейчас сама все поймешь.

В центре галереи в воздухе медленно вращался уже знакомый Кате гигантский бело-голубой хрустальный шар – точная копия Земли. Молочно-белые колонны, покрытые тонким кружевом серебристого узора, отражались в его глубине, преломлялись причудливо и загадочно. И от этого казалось, будто поверхность глобуса расслаивается, будто под ней – другая земля.

А от самогó шара исходил низкий утробный гул.

Данияр замер рядом с ним, упер руки в бока и запрокинул голову.

– Видишь? – спросил, указывая куда-то вверх.

Катя прищурилась:

– Что я должна видеть?! Ну, глобус хрустальный, красивый, тонкая работа, наверняка какие-то магические свойства, раз он здесь… и что?

– Ты карту не видишь, что ли?!

Катя хотела съязвить, что карта – это изображение на плоскости, но пригляделась: поверхность глобуса действительно была покрыта тонкой сетью кривых линий. Она икнула.

– Это границы стран, да?

Данияр кивнул:

– Знаешь, почему я вспомнил об этом глобусе? – Катя закатила глаза – именно об этом она спрашивала его уже битый час, пока они собирались и Данияр делал точку перехода – точно в тесное пространство между флигелем, в котором обитала Катя, пока жила в Раграде, и половиной родителей. Катя помнила эти две двери, одну из стекла и вторую – из плотного тумана. Не дожидаясь ее ответа, Данияр проговорил: – Это хрустальный глобус. Как и любой хрусталь, он находится сразу во всех мирах.

– Так вот почему предсказательницы гадают на хрустальных шарах?! Погоди, а как же стеганое одеяло…

Поводырь снова кивнул:

– Ну ты же в самом деле не думала, что Земля плоская?

В его руках мелькнула сфера – уже знакомый Кате Глаз всевидящий, – темное облако между