Отринуть любовь (СИ) - Гордеева Ольга Владимировна

— Откажусь, — хмыкнул я. — Мне не усидеть столько, сколько вам, художникам, нужно. Скучно очень. А кто, кстати, заказчик?

— Лануэль, — ответил он с улыбкой. — Она, кстати, и второй портрет просила совсем недавно — Нигейра Алекса. Тот тоже неохотно позировал, но мне хватило, чтобы уловить суть.

Я остолбенел. Лани? Лани к этому причастна? Я, конечно, уже знаю, что она шустренько запрыгнула в постель к нашему юному Змею, но портрет предполагал установку Зеркала, а ей при должном умении не потребовалось бы никаких усилий, чтобы вытянуть из него все, что ей нужно, без всяких зеркал. И зачем она позволила организовать слежку за мной? Я всегда считал, что мы друзья. Когда-то очень давно, когда она только-только приняла ипостась, мы были любовниками, и я приложил немало усилий, чтобы облегчить юной Кошке первые, самые трудные шаги на пути к обретению себя. Мы долго были вместе… потом постепенно расстались, когда она перестала так остро нуждаться в поддержке, но мы до сих пор симпатизировали друг другу и поддерживали теплые отношения.

- А кто еще? Кто кого заказывал?

- Почему тебя это интересует? — удивился Альсар.

— У меня сложилось впечатление, что кто-то собирает коллекцию наших портретов, преследуя не совсем… прозрачные цели, — выкрутился я.

— Заказчики были разные, — возразил он. — А твой «кто-то» может преследовать вполне благородную цель. Например, воссоздать коллекцию живых фигур, наподобие той, что уже есть.

— Той, где статуэтки светятся, если Вечный жив? — уточнил я, и Альсар кивнул. — Для них тоже нужен портрет? Зачем, если там нет никакого сходства с живым человеком?

— А как ты представляешь создание прочной связи между каменной статуей и живым существом? — усмехнулся Альсар. — Светящиеся фигуры реагируют на нас, Вечных, так, словно это любовные медальоны-образы прошлого — они ярко пытают, если мы в силе, и чуть тлеют, когда с нами что-то случается. И вовсе гаснут, если мы умираем. А когда божественная сила избирает себе нового носителя, мы узнаем об этом задолго до рождения полноценного Вечного.

— Что за любовные образы? — переспросил я, почуяв нечто важное. — Никогда о них не слышал… Да, и кстати, ответь на свой вопрос сам — как создается связь между неживым предметом и живым существом?

— Чтобы создать связь между живым и неживым, нужно увидеть душу — уловить суть живого, собрать и сконцентрировать резонансную этому живому силу или стихию, чтобы удержать от распада образ, и взять каплю плоти изображаемого, чтобы их накрепко соединить. Делается это в три шага. Создание образа, помещение образа в энергоемкую среду и одновременно добавление в образ частички плоти. Технология старая, как Основа, но опасная своими последствиями, поэтому давно запрещенная и забытая. Когда-то еще при моем пра-предшественнике талантливые дети Феникса рисовали картинки влюбленных пар, а не менее талантливые элементалы Эгроха помещали их в ариады и в прочие энергетически высоконасыщенные драгоценные камни — в алмазы, изумруды, сапфиры. Получался артефакт, с помощью которого влюбленные чувствовали состояние друг друга, настроение, а некоторые, носившие изображения друг друга при себе, могли даже общаться мысленно. Потом выяснилось, что односторонние образы подобного плана позволяют одному управлять другим, подчинять и подавлять его волю… Односторонние приворотные образы стоили очень дорого и пользовались бешеной популярностью. Участились самоубийства и сумасшествия… Когда все раскрылось, тот из Альсаров, что принимал участие в расследовании, со своей стороны строжайшим образом запретил Детям Феникса участвовать в создании любовных образов, а Эгрох под страхом отлучения от школы запретил любопытным молодым людям экспериментировать с живыми слепками личности, которые получались в результате попыток создать на основе художественного образа мини-копию живого существа. Постепенно все забылось, но в ту эпоху, когда эта технология была придумана, за подобный образ сажали в тюрьму, а по выходу — лишали права продавать художественные работы или, если дело касалось элементалов, заниматься профильной деятельностью.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Ничто не ново под луной, подумал я с печальной усмешкой.

— А как об этом могли узнать современники?

— А ты уверен, что они узнали?

— Абсолютно. К сожалению, у нас есть доказательства.

— Архивы, — фыркнул Альсар. — У нас огромные архивы. У всех. Мы выстраиваем гигантские подземные хранилища, загоняя наше прошлое под землю, но при должном рвении и любопытстве оттуда можно выкопать любое чудо прошлого.

— А коллекция?

— Ее сделали в конце прошлого тысячелетия, — улыбнулся Альсар. — Сохранился подробный рассказ мастера. Чтобы собрать плоть, ему пришлось изрядно помучиться. Он рисовал эскизы-наброски с натуры, как в человеческом облике, так и в облике Вечного. Особенно сложно было с плотью, — на его подвижном лице появилось забавное выражение, — Ширин получилось уговорить на кровь, у Лануэль и Эрлен он попросил прядь волос, а мужчины… их по одному соблазняли специально отобранные им женщины.

— Сколько экземпляров существует?

— Было пять. Сейчас осталось всего три полных — у Кольера, Реваля и у меня. Остальные две — неполные, разбрелись по рукам.

— Значит — слепок личности, энергоемкая среда и плоть, — повторил я. — Что ты подразумеваешь под плотью?

— Все, что содержит генетический материал и что можно легко взять у объекта. Лучше — жидкое, фантом-слепок его быстро впитывает. Кровь лучше и проще всего, достаточно нескольких капель. Слюна чуть слабее — связи хуже, но тоже работает. Сперма работает как кровь, иногда даже лучше, если она совсем свежая, с активным семенем. Волосы — не самый лучший вариант, их надо измельчать в пыль, но при необходимости — сойдут и они.

— Ого, — удивился я. — Смотрю, ты пробовал делать это сам?

— Чего я только не пробовал, когда был молод, — пробормотал Альсар мечтательно.

— Мы используем рисованные портреты для установки наблюдающих Зеркал, — сказал я. — Иногда — распечатки с визоров, но живой портрет дает более точную и устойчивую настройку.

— Не знал, — удивился Альсар. — Любопытно, для чего их еще можно использовать?

— У меня есть информация, что за некоторыми из нас было установлено наблюдение через Зеркало, — я все-таки решил поделиться с ним правдивой информацией в обмен на рассказ о медальонах. — Именно те, за кем следили, потом теряли человеческий облик.

Альсар задумался.

— Когда-то очень давно Вагабр просил меня нарисовать Даллаха, Гевора и самого себя. Сделать автопортрет. Я отдал ему один из старых набросков, а Даллаха с Гевором пришлось навестить, чтобы поточнее отразить личность. Кинэн просил нарисовать Вагабра и Ширин, желательно в движении, акварелью. Рейнард просил Реваля, говорил, что хочет сделать ему подарок, задобрить его. Эрлен и Лануэль я рисовал недавно, по просьбе самой Эрлен, но просьба была не личной, а письменной, а забирала портрет райзе. Они все рыжие, ты же знаешь, — Альсар опять мечтательно улыбнулся. — Знаешь, мне очень понравилась эта идея — воссоздать галерею наших лиц, всех, кого я помню, нынешних и тех, кто придет потом…

Может быть и хорошая, подумал я. Только вот портрет, созданный талантливым мастером, в наших мирах, оказывается, штука непростая и неоднозначная.

— Сможешь нарисовать мне быстро, хотя бы карандашом, Ваэля, Кинэна и Гевора? — попросил я. — Мне нужно будет показать их человеку, который, возможно, сможет определить, кто из них причастен к этой истории. Я тебе их верну, как только они больше не будут нужны.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Если тебя устроят наброски, то у меня сохранилось кое — что, — сказал Альсар, поднимаясь из-за стола. Оставив меня на какое-то время в одиночестве, он вскоре вернулся с небольшими карандашными этюдами. Несмотря на простоту, каждый из них был передан удивительно точно и ярко, словно живой. Все-таки наш Феникс был мастером, лучшим из лучших, подумал я с восхищением. Жаль, изобразительное искусство не было его любимым делом. Нынешний Феникс, при всех его прочих художественных талантах, всем остальным искусствам предпочитал театр.