Мой учитель - Николай Фере

— Вы не очень огорчайтесь, Афанасий Петрович. Вот и мне не дали в прошлом году

значка, а я взял да исправился и в этом году уже получил его. Вы тоже исправитесь, и вам

тоже дадут значок.

Афанасий Петрович, вне себя от гнева, обрушился на своего утешителя с грубой

бранью. Если до этого он юридически все же мог опротестовать решение педагогического

совета, так как введенный Антоном Семеновичем своеобразный конкурс воспитателей никем

утвержден не был, то после оскорбления колониста этот «воспитатель», независимо от

решения педагогического совета, из колонии должен был уйти. Уважение к человеческому

достоинству колониста было законом, никаких отступлений от которого Макаренко не

терпел.

– 20 –

Жители сел и деревень, непосредственно прилегающих к колонии, в прошлом

обслуживали богомольцев, посещавших куряжский монастырь, обрабатывали монастырские

земли, выполняли различные хозяйственные работы для монахов. В этих селах жило немало

кулаков и торговцев. Колония, разместившаяся в стенах монастыря, кровно задевала их

интересы, и нам всегда приходилось быть начеку.

Вначале иные из кулаков пытались даже захватывать земли колонии, запахивали

отдельные участки на наших полях, вытаптывали наши посевы, косили траву на наших

лугах, рубили деревья в нашем лесу. Однако Антон Семенович твердой рукой сравнительно

быстро пресек все эти поползновения кулаков. Достаточно было кому-нибудь из колонистов

крикнуть, что наш огород «запахивает Онуфрий Галактионович», как колонисты бросали все

дела и через пять — десять минут доставляли в колонию Онуфрия Галактионовича со всем

его живым и мертвым инвентарем «на расправу» к Антону Семеновичу. После

соответствующего внушения Онуфрий Галактионович, уплативший штраф, отпускался

домой с выдачей имущества. Если же Онуфрий Галактионович, завидев мчавшихся к нему

колонистов, бросал на произвол судьбы свое добро, ребята доставляли его инвентарь в

колонию, некоторое время пользовались им и возвращали хозяину только после уплаты

установленного штрафа.

Трудна была борьба с «частным капиталом» в лице разных предприимчивых дельцов.

Вспоминается единоборство колонии с неким Поповым — владельцем лесопильного завода,

расположенного в нескольких километрах от Куряжа.

Попов оказался одним из наших первых «гостей» на новом месте. Присмотревшись к

строительным работам в колонии, он предложил Антону Семеновичу в кредит большую

партию крайне нужного нам лесоматериала. Предложение пришлось принять, так как другой

близлежащий лесопильный завод, принадлежавший кооперативному товариществу, в кредите

отказал, а деньги по смете нами еще не были получены.

Лесоматериалы Попов поставил неважные, но что скажешь, если получаешь их в

кредит... В дальнейшем мы просто отказались от услуг Попова, но под разными предлогами

он продолжал заходить в колонию. Высокий красивый блондин лег тридцати пяти, он

производил впечатление «своего парня». Благодаря умению на особый лад подойти к

каждому он заслужил среди колонистов общее признание весьма симпатичного и даже

передового человека. На него заглядывались девушки. Только наш дядя Вася — инструктор

деревообделочной мастерской, несколько лет работавший у Попова,— охлаждал

поклонников своего бывшего хозяина:

— Да, да, что и говорить, на словах — соловей, а на деле — волк. Попадись ему в

лапы, так и без портков оставит!..

Примерно через полгода после нашего переезда в Куряж, когда в колонии была

организована и начала работать деревообделочная мастерская, мы в поисках заказов

предложили местному Обществу пчеловодов изготавливать ульи для пасек. Общество под

разными предлогами очень долго тянуло переговоры, и в конце концов они были прерваны.

Но на сцене появился Попов.

— Вы хотите изготавливать ульи? Так я уже все устроил. Идите в Общество

пчеловодов и заключайте договор!

Действительно, теперь был оформлен большой заказ, причем Общество

предоставляло свои материалы, которые мы должны были получить на лесопильном заводе...

Попова! Эти лесоматериалы отличались очень скверным качеством, и мы не раз

предупреждали об этом нашего заказчика, но нас успокаивали: «За материалы вы не

отвечаете».

Ясно стало, что Попов дал взятку.

Антон Семенович попытался было разоблачить его, но из этого ничего не вышло.

Очень уж хорошо сумел тот спрятать все концы в воду.

– 21 –

Прошло время, и мы снова столкнулись с этим хозяйчиком. Наша деревообделочная

мастерская приняла большой срочный заказ, для которого была закуплена в Казани партия

круглого леса. Договор на его распиловку мы заключили с кооперативным лесопильным

заводом, некогда отказавшим нам в кредите.

Когда маршрут с лесом находился уже в пути, на этом заводе по неизвестной причине

произошел большой пожар. Через день — два лес должен был прибыть на станцию, а завод

не работал. Выполнение срочного заказа, принятого нами, срывалось. Если к этому добавить,

что на закупку леса была затрачена большая часть наших оборотных средств, то станет

понятным, в каком действительно критическом положении очутилось хозяйство колонии.

Вот тут-то на сцене вновь появился Попов. Правда, он был уже не таким веселым, как

раньше. Очевидно, гораздо труднее стало ему осуществлять свои комбинации.

— Не беспокойтесь, — сказал он, — я искренне хочу помочь соседям, попавшим в

беду. Лес переадресуем и на моем заводе распилим. Условия? Условия те же, что и на

лесопилке товарищества! Вы только дадите мне справку, что завод обслуживает колонию...

Предложение Попова Антон Семенович поставил на обсуждение совета командиров.

Заседание проходило крайне бурно. Теперь все ребята уже были настроены против Попова, и

их неприязнь усилилась еще более, когда стало известно, что тот не раз пытался мелкими

подачками подкупать колонистов, заводил с ними при встречах «душевные разговоры»,

чтобы выяснить, чем сейчас занимается наша деревообделочная мастерская и каковы ее

нужды. Однако голоса разделились. Часть ребят, понимая всю сложность создавшегося

положения, все-таки высказалась за передачу леса на завод Попова. Другие командиры резко

выступили против этого. Оба мнения примирил командир отряда, работавшего в мастерской,

Стебловский:

— Если Попов такой хитрый, то давайте его перехитрим. Лес отдадим на распиловку,

а сами будем добиваться, чтобы завод у него был вообще отобран и передан колонии. Кто

ближе советской власти: колония или какой-то там кулак-спекулянт? Он же, в конце концов,

просто враг!

Предложение Стебловского было встречено всеобщим одобрением, хотя кое-кто из

командиров высказал сомнение в самой возможности перехитрить этого скользкого дельца.

Антон Семенович очень внимательно слушал ребят, видно было, что ему доставляет

глубокое удовлетворение их политическая активность.

— В нашем положении я вижу сейчас только один выход,— сказал он.—

Заключенный нами договор должен быть выполнен, и притом точно в срок. Отобрать у

Попова завод — дело не простое, для этого нужно иметь серьезные основания. Надо

проворить, как он использует нашу справку. Попов не такой человек, чтобы упустить случай

прижать нас и взять за распиловку много дороже, чем берет артель. Очевидно, справка о том,

что его завод обслуживает колонию, сейчас нужнее ему, чем наши деньги. И поэтому он

проявляет к нам такое «великодушие».

Ребята недаром сомневались, удастся ли нам перехитрить Попова. Прослышав о

наших планах, он под разными предлогами начал задерживать распиловку леса, и мастерская

колонии все время находилась в полной от него зависимости. В таких условиях

предпринимать что-либо против него было опасно: он мог сорвать всю нашу работу по

выполнению ответственного заказа.

И вдруг мы узнали от рабочих лесопилки, что Попов сам попал в беду: он обязался

поставить кому-то партию пиломатериалов и уже получил деньги вперед, а выполнить заказ

не мог — предназначенный для распиловки круглый лес где-то задержался в пути. Чтобы не

платить неустойки, Попов надумал временно воспользоваться нашим лесом.

Ребята, работавшие в мастерской, решили поймать его, как говорится, на месте