Золярия (СИ) - Хан Владимир Феликсович

– Вот тебе и хорошая новость! – деланно возмутилась директор Департамента здоровья Наталья Петровна, приятная дама бальзаковского возраста.

Причем – бальзаковского по земным меркам, по золярийским – молодая цветущая женщина, а если судить только по внешнему виду – то вообще белокурая миловидная девушка. Именно ей в значительной степени жители Золярии были обязаны своим долголетием и отменным здоровьем.

Исследовательская секция факультета Здоровья Золярийского университета – где Наталья Петровна была деканом – не занималась проблемой долголетия специально. Такой эффект получился исключительно за счет повсеместного повышения уровня здоровья населения. В значительной степени этому способствовало и наличия местных растений, обладающими полезными свойствами. Некоторые из них даже получили названия по аналогии с земными: женьшень, золотой корень, красный корень, лимонник, золярийская капуста, огородная мидия и так далее...

– Вы, Сергей, обладаете очень оригинальным чувством юмора...

– Благодарю, Наталья Петровна, но ваш комплимент напрасен, так как я действительно считаю эту новость хорошей. Предлагаю использовать этот факт нам на пользу. Давайте проведём некую операцию по дезинформации противника. Вот сценарий, разработанный моими аналитиками... – Сергей Ильич обошёл по кругу стол и положил перед каждым присутствующим листки с напечатанным текстом. – Изучите, пожалуйста, и во время обеда мы это разыграем. Только не забывайте, что разговаривать в присутствии официантов надо осторожно, но полностью прошу не замолкать, иначе противник догадается о нашей осведомлённости.

* * *

На несколько секунд в комнате наступила полная тишина. Присутствующие мысленно заказывали блюда, а минут через десять в зал начали заходить стройные симпатичные девушки в накрахмаленных передниках и с подносами в руках. Ни одна из восьми вошедших официанток не походила на других, но они все были гуманоидными роботами и, как говорится, сошли с одного конвейера.

Либералы постоянно упрекали консерваторов в том, что они использовали в качестве прислуги именно роботов-гуманоидов да к тому же образчиков только женского пола. Дескать, эти замшелые ретрограды полностью игнорируют гендерную толерантность, что препятствует развитию прогрессивных тенденций и ущемляет святые права ЛГБТ-сообщества.

Подобные нападки и упрёки, в принципе, были справедливы. Илья Иванович и все его «единоверцы» действительно игнорировали подобные извращения, считая их происками Сатаны, который стремится уничтожить человечество. Что, в конечном счёте, почти удалось либералам на Земле. Разумеется, Илья Иванович не верил ни в Дьявола, ни в Бога, но тем не менее считал, что жить следует по заповедям последнего.

В крохотной золярийской цивилизации не было религии. В ней попросту не возникало потребности, а вот необходимость в идентифицирующим и объединяющем культе была.

Консерваторы стремились создать культ «Здравого Смысла», либералы подняли на свой щит культ «Неограниченного Потребления», а демократы с упоением возносили «Свободу».

Естественно, что молодым – а тем более совсем юным – жителям Золярии больше нравилось стремиться к удовлетворению своих неудержимо возрастающих потребностей, чем как-то ограничивать себя в потреблении материальных и социальных благ. А свобода – которая чаще понималась как вседозволенность – вообще была розовой мечтой любого подростка.

Конвей с присущим ему высокомерием как-то сказал Илье Ивановичу:

– Вы, любезнейший, слишком уверовали в положительную сущность человека. Уверяю вас, мой друг – сие есть заблуждение. Человек – животное, и его стремления низменны и примитивны. Предлагаю вам союз против нашего общего врага, против этого ехидненького и патологически человеконенавистного Сахарова. Вам же гарантирую после нашей совместной победы достойную сытую старость в шикарном поместье с целым штатом прислуги.

– Я подумаю, мой друг. В вашем предложении действительно много здравого смысла, – ответил тогда хитрый Илья Иванович.

Но хитрость не удалась – никакого союза не вышло. Всё тот же здравый смысл разъяснил, что перевести на другой берег козу, волка и капусту в одной лодке – задача многоходовая, если одновременно в маленькую лодку можно взять только или козу, или капусту, или волка, а Илья Иванович талантами интригана не обладал.

– Благодарю, Илья Иванович! Желая доказать вам своё уважение, как к дальновидному политику и мудрому человеку, я гарантирую, что выдвинутый вами законопроект «О запрете ассоциативной рекламы» пройдёт первое чтение в Конгрессе. Моя партия воздержится при голосовании, и ваших голосов будет больше, чем у Сахарова. Это станет первым моим вкладом в наше сотрудничество.

– Вот это будет замечательно! – наивно возликовал Илья Иванович. – Наконец-то мы сможем в значительной мере ослабить влияние этой подлой технологии «окон Овертона». Ведь вы же, мой друг, согласны, что людей надо убеждать, взывая к их разуму, а толкать их к принятию не осознанных решений подло?

– Абсолютно с вами согласен! Либерализм и есть проявление высшего гуманизма.

Как только консерваторы помогли Конвею ускорить начало работ по разработке новой концепции градостроительства, так либералы сразу же потеряли интерес к совместному сотрудничеству и опять принялись совместно с демократами агитировать против консерваторов. Поддержав законопроект «О запрете ассоциативной рекламы» в первом чтении, они успешно заблокировали его во втором.

Илья Иванович был удивлён и уязвлён подобным коварством, но скоро узнал, зачем либералам понадобилась эта новая концепция. Оказалось, что Конвея интересовало не новое направление в архитектуре, а финансирование, выделяемое проектному бюро на эти разработки, где начальником служил его тесть. Демократы же возражали против этого проекта, так как хотели повернуть этот денежный поток в сторону сельского хозяйства, где подвизался старший внук Сахарова.

– Нет, это же чистая уголовщина! Использовать политическое влияние в корыстных целях! – изливал своё возмущение обиженный и обманутый Илья Иванович перед терпеливо слушающим сыном. – Ты только вдумайся, Серёжа! Это же безнравственно. Куда катится мир? Я уже старый маразматик, я уже перестал понимать современные порядки. Завтра же сложу с себя полномочия Генсека. Я не достоин учить людей правильной жизни.

– Успокойся, папа. Ты – обыкновенный идеалист. Ты всегда был таким. Хотя для политика с твоим стажем – а тем более историка по образованию – это странно. Вся политическая история состоит из лицемерия и коварства, – Сергею было не впервой успокаивать подобные всплески своего чересчур консервативного и темпераментного отца. – Все твои решения на посту Генсека были взвешенными и правильными. Не волнуйся так, ты ещё нужен Золярии. Просто тебе немного не хватает холодного прагматизма, – и, подождав, когда отец немного успокоится, он продолжил. – Кстати, ты подписал нашу смету на разработку и производство современного оружия, которую я приносил тебе два дня назад?

– Нет, не подписал! И подписывать не собираюсь. Против кого ты будешь его использовать?

Сергей молча ждал, когда закончится очередной всплеск отцовского темперамента. Ждать пришлось недолго. Илья Иванович выпил стакан воды и пододвинул к себе листок бумаги со штампом КСБ.

– Та-ак... Лазерные бластеры... Та-ак... Три миллиона рублей... Три миллиона полновесных рублей?! Да у меня, Генсека, зарплата в сто двадцать рублей! – Илья Иванович резко вскинул голову, но тут же сдержался и опять погрузился в изучаемую смету. – Так... Бронежилеты первого класса... А почему только первого?

– В более крепких нет необходимости. У них нет огнестрельного оружия, только холодное, – ответил Сергей и приготовился к новому всплеску возмущения.

И он состоялся, но не в виде всплеска, а только вялого возражения.

– Вот видишь, Серёжа, они будут почти безоружны перед вами...