Будни наемника - Евгений Васильевич Шалашов

пище ее приучил граф Артакс и ей она очень нравится. Теперь я опасаюсь, что девочка начнет кукарекать. Но помилуйте — куда годится кукарекающая герцогиня?

— Главное, государь, чтобы она не начала нести яйца, — заметил я, сохраняя серьезный вид. — Кукареканье еще можно объяснить — воспоминаниями детства, привычкой издавать боевые кличи, а регулярное появление яиц на троне придворные не оценят.

Мы с герцогом заулыбались, понимая, что пристрастие юной княгини к яичнице не столь серьезная беда. Еще несколько дней, девушку начнет мутить от вида жареных яиц и она начнет есть нормальную пищу, положенную юным аристократкам.

— Как я и думал, граф Артакс обязательно выкрутится, — хмыкнул герцог. — Но если серьезно, то у меня к вам иное дело. Как я полагаю, вы собираетесь домой? Когда рассчитываете уехать? — поинтересовался герцог.

— Сегодня выезжать уже нет смысла, но завтра с утра выеду. Разумеется, попрощавшись с вами.

— Принц, а вы не могли бы задержаться на пару дней? — поинтересовался Силинг.

Ох, если обращается с неуместным титулом, не к добру. Герцогу точно от меня понадобилось нечто важное.

— К вашим услугам, государь, — склонил я голову, потом поинтересовался с должной иронией. — А пары дней на задержку хватит?

— Пока не знаю, все будет зависеть от новостей, что привезут мне с окраины герцогства — не стал кривить душой герцог. — У нас здесь снег, а это большая редкость.

И впрямь, последние сутки в Силингии шел снег. Я порадовался, что мы успели уехать из Севра, а иначе бы застряли. Если снега навалит еще больше, то придется откладывать возвращение неизвестно до какого времени. Как бы не до весны.

— Возможно, снег и мешает прибыть вовремя тем людям, которых я жду. Я пока хотел пригласить вас на маленькое представление. Посидите часок-другой, а за это я угощу вас кавой.

Вот с кавы-то Его высочеству и следовало начинать. Мол — пойдем, дорогой Артакс, обсудим наши дела за чашечкой ароматного напитка, так все и решим. Но чуют мои косточки, что к невесте я попаду не скоро.

Я ожидал, что герцог и на самом деле поведет меня на какое-нибудь представление, хотя бы на кукольное, но он повел меня во дворец, прошел с десяток шагов по длинному коридору и потянул на себя дверь, за которой, как я уже знал, вершится суд и расправа над местными жителями. Вернее, Его высочество разбирает там запутанные дела, с которыми не смогли справится судьи поплоше. Мне стало любопытно, а что за жалобы разрешает Его высочество? Понятно, что он не станет судить разбойников да убийц, с этими в герцогстве поступают просто — казнят лиходеев там, где поймали, не заморачиваясь тратами на прокорм, с ворами, мошенниками и мздоимцами государь тоже не станет разбираться, для этого есть городской суд, где наказанием за содеянное является либо оправдание, коли вина не подтвердится, либо отправка на работу в рудник, к гномам. Гномы, прежде чем заполучить дармового работника, проводили еще и свое расследование, использовав какую-то магию. Коли им пытались «всучить» невиновного, возвращали подозреваемого обратно, уведомив о том герцога. Вот в этом случае на рудник отправлялись судьи. Посему, городские суды всегда старательно изучали дела, искали веские доказательства. Гномы же заботились о заключенных, хорошо кормили, но спуску не давали и работать арестантам приходилось как миленьким. А еще исправно отправляли жалованье, положенное каторжнику, на покрытие ущерба.

В судебном зале стояли стол, за которым сидел нахохленный канцелярист, немедленно вскочивший на ноги, высокий стул с подлокотниками и спинкой, напоминающий трон и еще один стул, на который мне указал герцог.

Усевшись, Его высочество приказал:

— Заводите первого жалобщика.

Первым жалобщиком оказался мужчина лет сорока-сорока пяти, одетый в богатое платье, самого купеческого вида, пришедший на суд вместе с женушкой — на вид, совсем еще девочкой. Супруга была одета чисто, но скромно, напоминая бедную родственницу из провинции, либо приживалку, а не жену богача.

— Господин Кальтер, меховщик, желает расторгнуть брак со своей супругой, — монотонно забубнил секретарь, зачитывая лежащий перед ним документ, — фрау Лиис Кальтер, в девичестве Зунд, а также требует, чтобы оная Лиис вернула ему два талера, что господин Кальтер потратил на свадебные расходы, а также присудить с оной еще два талера за моральный вред, причиненный ему…

Он собирался читать и дальше, но герцог пресек его намерения, кивнув меховщику:

— Пусть господин Кальтер сам расскажет, отчего он хочет развода. Живые слова гораздо лучше передают содержание, нежели сухой текст.

Меховщик, поклонившись герцогу в пояс, принялся излагать:

— Ваше высочество, я желаю развода, потому что моя супруга развратная женщина. Она скрыла, что у нее есть ребенок, рожденный до брака. Не следует начинать семейную жизнь с обмана.

Мы с герцогом дружно посмотрели на юную женушку. Ишь ты, такая юная, а уже с ребенком?

— Как я полагаю, вы уже обращались к патеру, но он предложил вам простить жену? — поинтересовался герцог.

— Да, предложил, — нервно сказал Кальтер. — Патер сказал, что все люди совершают ошибки, и нужно помочь им исправиться. Но почему я должен терпеть обман, да еще и кормить ублюдка, рожденного неизвестно от кого?

— Если бы ваша жена до свадьбы сообщила, что у нее есть ребенок, вы бы женились на ней?

— Конечно нет, — фыркнул меховщик. — У меня два законных сына от первого брака, зачем мне содержать чужого ребенка? Я вдовец, мне нужен покой, а не вопли.

— А почему вы женились на Лиис?

— Я знал ее с детства, потому что ее покойный отец много лет служил у меня приказчиком. Девушка казалась мне аккуратной, из нее должна получиться хорошая хозяйка, способная скрасить мою старость. Я считал, что Лиис чиста, а она оказалась шлюхой. Подумать только, она три года скрывала, что у нее есть ребенок!

Юная женушка стояла, закусив губу, но в глазах не было ни слезинки. Не похоже, что она раскаивалась в содеянном.

— Фрау Лиит, — мягко обратился герцог к девушке. — Все, что говорит ваш супруг — это правда? У вас есть сын? Когда же вы успели?

— Да, Ваше высочество, истинная правда, — глухо отозвалась девушка. — Я родила сыночка в пятнадцать лет.

— А кто отец?

— Отец — простой латник, из горожан. Он обещал жениться на мне…

В глазах девушки проступили-таки слезы, а герцог, почти по-отечески, спросил:

— А когда он узнал о вашей беременности, то отказался?

— Нет, Ваше высочество, он от меня не отказывался. Он даже не успел ничего узнать, потому что погиб на войне с Ботэном. Я приходила к его родителям, но вот они отказались признать ребенка. Мол, Жак никогда не