Семь секретов Богини. Философия индийского мифа - Дэвдатт Паттанаик

Столкновение двух миров

Интересно отметить, что образ Радхи возникает после прихода в Индию ислама, что стало причиной того, что индийские женщины, особенно жительницы северной части субконтинента, начали носить покрывала. Храмы, отражавшие тантрическую иконографию, уничтожались, чтобы удовлетворить становившийся все более консервативным образ мысли. И все же появляется Радха, из-под покрывала отвергающая условности, покидающая внутренний дворик, чтобы быть с Кришной в лесу, за пределами влияния структур и иерархий деревни.

Идея Радхи первоначально расцвела на пригангских равнинах. Но возникла она в восточных регионах Орисса, Бенгалия и Ассам, которые были известными центрами Тантры и поклонения Кали. Джаядэва, написавший «Гита Говинду», жил рядом с храмом Джаганнатхи в Пури (Орисса), знаменитым своими храмовыми танцовщицами, которые были не связаны ни с одним мужчиной и были посвящены исключительно храму.

Позднее страстная любовь Радхи к Кришне сыграла настолько важную роль в традиции Чайтаньи, что даже мужчины стали отождествлять себя с Радхой, признавая, что Кришна является единственным истинным, целостным и совершенным мужчиной. Психологическая интенсивность этой романтической любви не имела физического отражения; на самом деле как Чайтанья в Бенгалии, так и Шанкардэв в Ассаме прославляли воздержание и целибат, проистекающие из истинной любви к Кришне. Таким образом усмирялись открытые тантрические традиции; впрочем, идея Кали, равнодушной к общественным условностям, оставалась в сознании.

Как Запад видел Кали в колониальные и постколониальные времена

К XV веку версии «Рамаяны» и «Махабхараты», написанные на региональных языках, начали отождествлять с Кали своих опозоренных героинь, Ситу и Драупади. В «Адбхута-Рамаяне» если Рама убивает десятиголового Равану, то Сита способна убить Равану с сотней голов. В тамильской «Махабхарате» Драупади по ночам превращается в Кали и обнаженная бегает по лесу, пожирая слонов и буйволов, когда ее расстраивают ее мужья – пятеро Пандавов. Именно эта часть Драупади вынуждает ее поклясться, что она вымоет волосы в крови своих обидчиков. Фактически в этих традициях речь идет о том, что Вишну воплощается в своих аватаров, таких как Парашурама, Рама и Кришна, только для того, чтобы удовлетворить кровожадность Кали, жаждущей пить кровь тех мужчин, которые относятся к ней без должного уважения.

В то время как ритуалы Тантры, в которых Кали играла центральную роль, были известны многим, а тантрические символы можно было обнаружить в деревнях по всей Индии, значение этих ритуалов и символов оставалось эзотерическим. Оно было известно лишь очень немногим людям, посвященным в мистерии Тантры, которые не желали или были неспособны связно делиться с массами своим пониманием и предпочитали передавать его лишь серьезно настроенным ученикам и практикующим. Так что было лишь вопросом времени, когда связь Кали с Тантрой приведет к тому, что она окажется за пределами культурных норм, где неприменимы традиционные законы этики и морали. Из запрещающей силы Кали превратилась в силу запрещенную.

Как индийцы видели Кали в колониальные времена

Существуют истории, например, в «Океане Сказаний» («Катха-сарит-сагар»), датированном XI веком, в которых колдуны и воры стремятся вызвать Кали и получить от нее магические силы, предлагая ей кровавые жертвы в местах сожжения мертвых. В средневековых региональных «Рамаянах», таких как «Адбхута-Рамаяна», написанная в XV столетии, мы встречаем историю Махираваны, царя подземного мира и великого мага, которого Равана подстрекает принести Раму в жертву жестокой и сексуальной Кали, но невозмутимому Хануману, давшему обет безбрачия, удается перехитрить их.

Когда в XVI веке европейцы пришли в Индию, они не смогли понять образ Кали, особенно ее наготу и жестокость, столь далекие от образов покорной, целомудренной Марии и ее сына Иисуса, который для них олицетворял Бога. Кали ужасала их, усиливая их предрассудки по отношению к местным «дикарям». Они были убеждены, что индусы поклоняются дьяволу и одобряют человеческие жертвоприношения. Это поверье подкрепляли средневековые санскритские повести и пьесы, в которых колдуны приносили мужчин и женщин в жертву Кали, чтобы получить магические силы. Военные рапорты XIX века повествуют о банде грабителей с большой дороги в Северной Индии, известных как тхаги (туги), которые поклонялись Кали и приносили ей человеческие жертвы в обмен на ее покровительство. Такие романы, как «Вокруг света за восемьдесят дней», усилили образ Кали – дикой богини диких аборигенов. Все это работало на оправдание колонизации как «бремени белого человека» распространять цивилизацию.

Два взгляда на Кали

Сейчас ученые сомневаются, действительно ли существовала эта «секта смертоносных грабителей» или она была изобретением гиперактивного колониального воображения, готового думать худшее о тех, кого требовалось поработить. Вполне возможно, что тхаги были знаменитыми ворами, которыми двигала не религиозная догма, а бедность и которые поклонялись Кали так же, как и все вокруг. Но образ банды убийц, поклонявшихся Кали, оказал такое мощное воздействие, что до сих пор вдохновляет не только Голливуд (фильм «Индиана Джонс и Храм Судьбы», 1984), но даже и Болливуд («Sunghursh», или «Революция», 1968).

Подобный колониальный взгляд смущал коренных жителей Индии, в особенности молодых людей из привилегированных классов Бенгалии, которые получали образование в английских школах и были привержены европейским идеям. Они создали новый образ Кали.

В XVIII веке Кали стала объектом почитания. Она вдохновляла поэтов, таких как Рампрасад Сен, в результате чего был создан новый музыкальный жанр – шьяма-сангит. Слово шьяма означает «темная», и это одно из многих имен Кали. Здесь Кали воспринималась не с точки зрения силы, а с точки зрения любви. Несмотря на ее яростную форму, вызывавшую страх и отвращение, к ней обращались как к нежной матери, дарующей высшую мудрость своим беспомощным детям самым необычным способом – отказывая им в материальных удовольствиях и сталкивая их лицом к лицу с ужасом существования. Это та Кали, о которой говорили Вивекананда и его гуру Рамакришна Парамаханса. Подобная преданность Кали, очевидно, была продолжением масштабного движения бхакти, которое охватило Индию начиная с XIII века, но оно главным образом фокусировалось на Шиве и Вишну. Трансформация Кали в любящую мать в религиозной литературе Бенгалии, на первый взгляд отрицавшая ее пугающую форму, действительно на одном уровне отражает попытку умиротворить неодобрительный взгляд колониальных господ. На другом же уровне, возможно, эта трансформация возникла из желания объяснить человеческие страдания – например, голод в Бенгалии в 1770 году, ставший результатом политики чрезмерного налогообложения Ост-Индской компанией и унесший жизни десяти миллионов человек.

В традиции шьяма-сангит возникло совершенно новое объяснение