Спящая красавица - Александра Авророва

— Леонид, — поспешно произнесла она. — То ты ревнуешь на пустом месте, а теперь хочешь, чтобы меня видели голой посторонние люди.

— Не тебя, а мое произведение, — удивленно возразил он.

— Не вижу разницы. Там ведь буду я.

— Но ты будешь гораздо недоступнее для любого мужчины, чем когда стоишь рядом с ним вживую, пускай совершенно одетая. Тут нелепо ревновать. Не думаю, что хоть один художник комплексовал, запечатлев любимую женщину в виде Венеры или Данаи. Впрочем, это потом. Я так соскучился по тебе, Тамара. Мне так нужна твоя поддержка.

Сердце Тамары защемило от счастья. Она не просто любовница — Леониду нужна ее поддержка. Правда, через секунду выяснилось, что суть от этого не изменилась. Леонид уже успел раздеться, когда зазвенел мобильник.

— Тамара, — отчаянно зашептала Надежда Дмитриевна. — Я умираю!

— Да ничего подобного, — послышался раздраженный голос Ленки. — Отдайте телефон, Надежда Дмитриевна! Тамарка, все в порядке. Это обычная истерика и ничего больше. Сейчас дам ей снотворное, и она спокойно продрыхнет до утра.

— Нет, — тихо возразила Тамара. — Я еду.

Леонид с ненавистью кричал ей что-то вслед, а через полчаса ожидал скандал со стороны Ленки и кроткий упрек матери: "Я бы предпочла умереть рядом с тобою, доченька, это скрасило бы мне последние минуты, но, если тебе это трудно, поступай, как знаешь".

Убедившись, что состояние Надежды Дмитриевны вовсе не критическое, Тамара позвонила Леониду. Она чувствовала свою вину и не очень удивилась, услышав сухое: "Извини, я занят". Она бросила Леонида в момент, когда ему и без того было плохо, и не могла рассчитывать на легкое прощение. Ночью ей снились кошмары — то мертвое, но почему-то молодое и красивое тело матери, то Леонид, истекающий кровью из вскрытых вен. Когда Люська привезла продукты, Тамара жалобно попросила:

— Посиди с мамой, Люська, а я съезжу домой. Мама, наверное, будет жаловаться и плакать… тебе будет очень тяжело с ней, но я постараюсь вернуться быстро.

— Это тебе было бы с ней тяжело, — сурово ответила Люська, — поскольку ты принимаешь ее закидоны всерьез. А я переживать не намерена. Лети к своему вампиру, а то на тебе лица нет.

И Тамара полетела. Опасения не оправдались — Леонид встретил ее радостной улыбкой. От недавней депрессии не осталось следа.

— Работал? — догадалась Тамара.

— Ты навела меня на хорошую мысль, — удовлетворенно кивнул Леонид. — Я понял, что могу обыграть этих халтурщиков на их собственном поле. Талант художника не в выборе технических средств и даже не в выборе темы, а в ее трактовке, понимаешь? Я буду делать то же, что они, но у них получится пошлость, а у меня шедевр. Я убедился, что это так.

Тамара, засмеявшись, протянула руку, взяла наугад одну из пробных фотографий, вгляделась — и сердце замерло.

Катюшу, послужившую моделью, Тамара нередко встречала в компании коллег Леонида. Хорошенькая, славно куколка, в свои двадцать лет она выглядела на пятнадцать, что придавало ей особую пикантность. Этакая невинно-порочная Лолита, чарующая зрелых Гумбертов. Она училась в театральном и подрабатывала, позируя художникам — чем меньше одежды, тем выше цена.

В данном случае одежда отсутствовала вовсе. Катюша сидела в кресле, сложив подносиком чуть припухлые детские ладошки. На подносике, словно пара спелых плодов, лежали небольшие, но очень аппетитные груди. Катюша склонила голову с видом довольным и лукавым, словно размышляя, сколько же запросить с покупателя, чтобы ни в коем случае не продешевить. Карандашом Леонид записал название — пару английских слов, которые мы так часто встречаем в окнах выставленных на продажу домах — "for sale".

Тамара сомнамбулически брала фотографию за фотографией. Катюша, Катюша и снова Катюша. Позы трудно было назвать непристойными (самым вызывающим оказался первый снимок), но сочетание обнаженного тела и… так и хотелось сказать — обнаженного выражения лица заставляло всматриваться все внимательней. Тамара силилась отвернуться — и не могла.

— Я хочу сделать серию, — оживленно прокомментировал Леонид. — Надо подумать, в каком порядке их расположить, чтобы лучше прослеживалась идея.

— Идея, — повторила Тамара.

— Ну, конечно. Я еще не сошел с ума, чтобы посылать это в какой-нибудь «Плейбой». "Неволин скатился к примитивной эротике" — нет, спасибо. Я не для того попал в мировую фотоэлиту, чтобы загубить себе репутацию ради денег, даже больших. В солидных журналах и в жюри конкурсов сидят снобы, Тамара, они больше всего боятся показаться вульгарными, а я не хочу быть подвергнутым остракизму. Да и вообще, неужели я стал бы городить огород только для того, чтоб доказать, что обнаженное женское тело возбуждает мужчину? Это известно и без меня.

— Да, — тихо подтвердила Тамара.

— А теперь смотри, — в упоении продолжил Леонид. — Вот с этой я начну… потом эта, эта и эта. А закончу этим. Мне хотелось бы сделать так, чтобы к концу мужчина думал уже не о женщине, а о себе. Пускай ему будет больно, но он узнает правду.

Тамара видела, в каком порядке Леонид пытается расположить снимки. Чем дальше, тем яснее в них проступал присущий творчеству Леонида сарказм, а Катюша из невинного существа постепенно превращалась в расчетливую самку, знающую, как добиться своего от любого мужчины. И тут с непреложной очевидностью пронзила мысль — Леонид не смог бы сделать такие фотографии, не захотев своей модели. Нет, хуже — не получив ее. Тамара слишком хорошо знала его, чтобы сомневаться.

— Она твоя любовница, Леонид.

— Тамарочка, ну, нельзя быть такой ревнивой! Если я снимаю девочку обнаженной, это еще не значит, что…

— Вот эти сделаны до, а эти после, — прервала его Тамара. — Я вижу, Леонид.

Он вздохнул.

— Ты сама отказалась мне позировать, Тамара.

— Вот так? — Тамара с ненавистью глянула на Катюшу, сосредоточенно облизывающую язычком блестящие губки.

— Ну, что ты, — изумился Леонид. — Тебе это совершенно бы не подошло. Тебя надо снимать… — он задумался. — Снимать так, будто ты об этом не знаешь. Витаешь в облаках, как обычно, и не замечаешь наших грешных взглядов. Это получилось бы здорово…

— Ты… ты еще можешь об этом говорить! — почти закричала Тамара. — После того, что ты сделал вчера!

— Но, Тамара… я же сто раз тебе объяснял, и мне казалось, ты поняла. Это ерунда, случайность. Ты ведь прощала меня раньше.

— Раньше я не знала, с кем, и мне было легче, — в отчаянии произнесла Тамара. — Ты говорил, тебе все равно, та или другая, тебе была важна просто женщина. Но сейчас это не так. По этим фотографиям все видно, Леонид. Ты нестерпимо ее хотел… знал, какая она, и хотел именно ее и именно нестерпимо. А вот здесь у нее взгляд удовлетворенной собственницы… она получила все. Ты предал меня ради нее, я знаю. Ты можешь, глядя мне в глаза, сказать "нет"?

Леонид, вздрогнув, произнес куда-то в сторону:

— Ты почти неделю не ночевала дома.

— Я не могу больше, Леонид. Все. У меня нет больше сил. Нам не надо было жить вместе, мы слишком разные. Я ухожу.

— Это нервы, Тамарочка. Я понимаю, тебе тяжело. Не спишь ночами из-за матери, да еще я некстати дурю. Успокойся, родная, приди в себя.

Леонид нежно обнял Тамару, но она представила собственную постель, где совсем недавно лежала другая, и с отвращением вырвалась. Пусть это нервы, но остаться было невозможно…

— Тебе нужны деньги, — выслушав подругу, вдруг заявила Люська. Тамара, ожидавшая фразы: "Разве я тебя не предупреждала?" — удивленно вскинула брови, а Люська деловито продолжила: — Причем деньги нужны быстро. Что-то я одолжу, но много, к сожалению, не получится. Коля у меня под пятой, но с его прижимистостью даже я не могу справиться. Мы сейчас копим на новую спальню, и этот куркуль каждое воскресенье с восторгом пересчитывает купюры. Я зажилю часть денег, которые он дает на хозяйство, но тебе в нынешнем положении будет недостаточно. Да, еще вариант! Куплю себе что-нибудь в секонд-хэнде, а Коле скажу, что купила в бутике. Он поругается, но деньги отстегнет.

— Люська, почему ты такая хорошая? — спросила Тамара.

— Это ты на меня плохо действуешь, с остальными я нормальная, — бодро объяснила Люська. — Короче, хочешь не хочешь, а все время сидеть с Надеждой Дмитриевной ты теперь не сможешь, тебе надо зарабатывать. В частности, на ту же сиделку. Какое-то время с Надеждой Дмитриевной посижу я, но слишком долго испытывать Колино терпение не стоит. У него, конечно, не тот темперамент, что у твоего вампира, но оставлять мужика без присмотра все равно, что бросать где попало зонтик. Может, и не стащат, только лучше не рисковать. Ты согласна?

Тамара неуверенно кивнула, не совсем понимая, на какой из вопросов следует отвечать. Люська тут же открыла записную книжку и принялась обзванивать знакомых.