ПИТЕР глазами провинциалов - Наталья Милявская

Вот, к примеру, дом, выходящий на площадь Льва Толстого, в паре шагов от станции метро «Петроградская». Выходите из метро на Каменноостровский проспект, и тут же сворачиваете налево, на улицу Льва Толстого. По необходимости заскакиваете в небольшой продовольственный магазинчик в доме № 3 (если не успели купить что-то из вышеперечисленного списка напитков и закусок, здесь, кстати, всегда продается редкое привозное пиво), и тут же ныряете в арку дома № 1 (соединенный с домом № 33 по Каменноостровскому проспекту). Вашему взору открывается милый тихий двор, засаженный деревьями, заставленный лавочками и заплеванный совсем немного — так, что вы этого даже и не заметите.

Теперь присматриваемся к дверям. Вам нужна дверь, ведущая не в сам подъезд, а на черную лестницу (коих в доме, соединенном с еще одним домом, и еще с одним и в итоге сплетшимся в этакий крендель, целое множество). Отличить от подъездной дверь черного хода легко — это будет самая старая и обшарпанная дверь. Просто, если на новенькую подъездную дверь, с кодовым замком и домофоном, у жильцов деньги, возможно, и нашлись, то уж на смену этой, непарадной двери средства обычно изыскивает коммунальное хозяйство. Ну, то есть, не изыскивает. Нашли? Тогда добро пожаловать внутрь.

Про черные лестницы я, кажется, уже упоминала. Черные лестницы — это как театральное закулисье, темное, пыльное и совершенно непарадное. Жизнь, веселье, оживление — все это царит там, со стороны сцены, а здесь всегда серо, накурено, набросано, часто нагажено, почти всегда — безлюдно. А если какая-нибудь личность и обретается среди лестничных пролетов, обращать особого внимания на нее не стоит. Это либо утомленный алкоголем человек невнятной наружности прикорнул на куче строительного мусора, оставшегося здесь еще со времен Екатерины, либо такой же бродяга как вы, ищет выхода в космос, то есть на крышу, и слегка отстал от своей компании, чтобы опорожнить мочевой пузырь на старый половой коврик. Аккуратнее на подъеме — не наступите на шприцы, в изобилии валяющиеся на ступенях.

Когда пять этажей будут преодолены, на самой верхней лестничной клетке вашему взору предстанет хлипкая чердачная дверь, пережившая пару войн, одну революцию, и не одну покраску. Бдительные жильцы, не желающие видеть на собственной черной лестнице лиц без определенного места жительства, разумеется, регулярно навешивают на эти двери замки — в тот же вечер замки исчезают, словно по мановению волшебной палочки. Так что открыто будет в любом случае. Распахивайте дверь смелее — и делайте шаг внутрь! Не споткнитесь о порог.

Впрочем, если вы думаете, что, переступив порог, вы сразу окажетесь на крыше — вы ошибаетесь. Это пока еще чердак — огромное темное помещение, испещренное протянутыми во все стороны деревянными балками и усыпанное мусором сантиметров на двадцать от пола. Пахнет пылью, куда-то наверх под наклоном уходит полоток. На таких чердаках голливудская индустрия отсняла добрую половину своих вампирских историй. Ступать здесь нужно осторожно, высоко поднимая колени. И вот, преодолев эту последнюю полосу препятствий, вы, ориентируясь на льющийся издалека сквозь узкую щель смутный свет, наконец, оказываетесь у последнего шлюза — кривой, низкой, в половину человеческого роста, дверью на ржавых петлях, до которой можно добраться, поднявшись по нескольким сколотым кривым ступенькам. Аккуратно толкаете ее трепетной рукой — и вот он, космос!

Когда-то фасад этой крыши украшала огромная неоновая реклама известной японской торговой марки. Рекламные буквы давно сняли, а вот мостки, приваренные к крыше для того, чтобы обслуживающий вывеску персонал не сыпался вниз, как перезрелые яблоки, остались. Впрочем, мостки эти, разветвляясь влево и вправо от дверного проема, вскоре обрываются. Вы же не думаете, что среднестатистическая питерская крыша — это курорт со всеми удобствами? Однако мостки дают вам возможность, ухватившись за ржавые перила, побороть легкое головокружение и бросить первый взгляд на окрестности.

Нависнув над вами так низко, что, кажется, можно достать рукой, раскинулось питерское небо. Тучи, бороздящие этот бескрайний океан, медленно и важно плывут куда-то в сторону финской границы, изредка цепляя влажными брюхами шпиль Петропавловской крепости. Крыша, на которую вы ступили — словно спина гигантского жестяного динозавра, свернувшегося клубком. Из спины его торчат уродливые кости старых кирпичных дымоходных труб, телевизионные антенны и электрические мачты, увитые жилами проводов и кабелей. Влево и вправо, куда хватает взгляда, тянутся бескрайние стада таких же старых неповоротливых домов, между крышами которых виднеются деревья, прогалы улиц, пустыри и линии высоковольтных передач. А вы сами — муха, ползущая по спине огромного каменного мастодонта. Еще секунда — и вас сдует отсюда к чертовой бабушке.

Аккуратнее! В такие моменты у некоторых путешественников совершенно срывает башню!

Впрочем, чужие голоса выведут вас из этого удивительного оцепенения. Вы думаете, вы здесь одни? Как бы не так! Приглядитесь повнимательнее — здесь почти нет свободных мест!

Питерские крыши — место, оживленное в любое время суток. Поднимаясь сюда, никогда не знаешь, найдется ли свободный столик в этом заведении. Здесь постоянно пьют, едят, употребляют различные запрещенные вещества, слушают музыку, бренчат на гитарах, стучат в барабаны, знакомятся, отмечают дни рождения, занимаются сексом или попросту спят, утомившись от всех, вышеперечисленных занятий. Скажите мне, чего нельзя делать на крыше — и я рассмеюсь вам в лицо. А свадьба на двадцать персон с барабаном и контрабасом? А дискотека после выпускного? А кальянная вечеринка? А драка с переломами? Слабо?

Мусора после вышеозначенных мероприятий на крыше остается немало. Сознательные путешественники забирают свой хлам с собой, несознательные — оставляют тут же. Вдоль хлипких оградок, окаймляющих крышу по периметру, обычно собирается целая коллекция банок и бутылок — изучив этикетки, вы сможете сделать вывод о вкусах и благосостоянии местной публики. Прочий мусор — упаковки от чипсов, шоколада и пакеты из ближайшего фаст-фуда — ветер разносит трепетными цветными лепестками по окрестности.

Кстати, спешу сообщить, что настало самое время оторваться от перил и испробовать на себе сложность ландшафта.

Ступая с мостков на жестяную покатую поверхность, всякий первопроходец понимает, почему обувь должна быть удобной. В поисках свободного местечка (отправляйтесь подальше от центральной и самой густонаселенной части крыши, над фасадом, выходящим на площадь Льва Толстого), вам предстоит преодолеть довольно большое расстояние, расставив руки для равновесия или ухватившись за локоть впереди идущего, петляя между трубами, пригибаясь под проводами или, наоборот, переступая через них. Держаться следует как можно выше, чаще всего балансируя на ребре двух покатых поверхностей. И главная проблема на вашем пути — не провода, трубы или бредущие навстречу путешественники — а фрагменты свежей жести, которой были залатаны куски наиболее проржавевшей поверхности во время недавних ремонтных работ. Она свежими лоскутами блестит на солнце и скользит почти также хорошо, как свежезалитый лед. Ходить по старой жестяной крыше нелегко, по новой — практически невозможно! Вам понадобится определенное мужество и тренированный мозжечок. И мой вам совет — до подъема наверх алкоголем лучше не злоупотреблять…

Итак, после долгих мытарств и сложной эквилибристики вы нашли свободный участок крыши, с трубой и почти без соседей? Вы счастливчик! Стелите принесенный с собой плед, доставайте фотоаппарат, открывайте вино — и ставьте на паузу весь окружающий вас мир.

На питерские крыши лезут, по большей части, не для того, чтобы посмотреть, как блестит позолота на шпиле Петропавловки в лучах заката, или сфотографироваться на фоне Большой Невы. Сюда поднимаются, чтобы передохнуть от мирской суеты. Выдохнуть. Перезагрузиться. Начать с нуля. Понять, насколько треволнения последних недель или даже лет были призрачными и малозначительными. Расставить приоритеты. Предаться философским размышлениям, или просто набраться на высоте пяти с половиной этажей — да не одно ли это, по сути, и то же?

Впрочем, и в сам город Санкт-Петербург едут именно за этим — за глотком не просто свежего (во всех отношениях), а абсолютно нездешнего воздуха. Ни в одном еще месте нашей страны (кроме безлюдных церквей при очень старых монастырях) не удается «обнулить» собственный социальный пробег. Выкинуть к чертовой бабушке свои привычные ежедневные шоры. Примириться с тем, чего тебе не удается изменить. Отпустить то, что глодало тебя уже долгое время. Увидеть новые горизонты или найти верное направление для собственных усилий. Просто нажать на «паузу» и пару дней провести где-то в параллельной реальности. И — поверьте мне — и из города на Неве, и с любой из его крыш люди возвращаются на бренную землю с совершенно другими глазами.