- - Клэнси Том

Он впервые ощутил подобное двадцать лет назад, когда оказался хорватским боевиком в войне на Балканах. Когда Хорватия подписала перемирие с Сербией, Кадич понял, что на войне ему было слишком весело. Он не был готов прекратить, поэтому организовал наемную группу, занявшейся партизанскими действиями в Боснии, против сербской армии в интересах правительства Боснии. К группе проявило интерес ЦРУ, которое вскоре предоставило Кадичу и его людям инструкторов и оборудование.

У ЦРУ не ушло много времени на то, чтобы понять, что оно допустило ошибку. Хорватский партизанский отряд Кадича оказался замешан в преступлениях против сербского мирного населения, и ЦРУ оборвало связи с Кадичем и его группой.

После окончания войны, Кадич стал наемным убийцей. Он работал на Балканах и Ближнем Востоке, а затем, на рубеже нового тысячелетия, перебрался в Россию, где стал наемным убийцей для любого преступного объединения, нуждавшегося в таковом.

Он создал себе хорошую репутацию за несколько лет, а затем перебрался с вырученными деньгами обратно в Хорватию, где формально устроился на работу с неполным рабочим днем, живя, в основном, на деньги, вырученные в России за прошедшее десятилетие. Но время от времени ему приходили заказы, от которых он не мог отказаться.

Такие, как это покушение на Холдейна. Заказчик, лицо из русского криминалитета, предложил Кадичу баснословную сумму при минимальном, по оценке Кадича, риске. Единственное, русский очень точно определил время и место взрыва, сказав Кадичу, что намеревается громко заявить о себе.

«Нет проблем», - сказал тогда Дино заказчику. Громче будет некуда.

Он замедлил дыхание, заставляя себя успокоиться.

И сказал сам себе фразу на английском, которую когда-то сказал ему американской инструктор:

Stay frosty - 'оставайся холодным'.

Это стало для него своеобразным ритуалом в моменты затишья перед заданием. От этого ему становилось хорошо, и это стоило делать. Он ненавидел американцев, которые отвернулись от него, сочтя ненадежным, но они не могли забрать то, чему его научили.

И он намеревался в полной мере использовать это.

Дино взглянул на часы, а затем снова сосредоточился на темной площадке перед рестораном. Он не пользовался биноклем, так как была слишком большая вероятность того, что кто-то, проходящий мимо его автомобиля, или даже проезжающий мимо или глядящий из окна заметит человека с биноклем, глядящего в него на место, где вскоре произойдет взрыв. Любое упоминание о его машине заставит следователей из МВД заняться ее поиском на камерах наблюдения, и его достаточно быстро идентифицируют.

Этого не должно было произойти. Дино должен был не вызвать подозрений и поэтому держался в стороне. Люди, нанявшие его для этого дела, приказали ему совершить это убийство максимально громко, так что бомба имела избыточную мощность. По этой причине Дино расположился намного дальше от места взрыва, чем бы ему хотелось.

На таком расстоянии ему придется опознавать цель по цвету его пальто из верблюжьей шерсти. Дино подумал, что это было неплохо.

Он снова посмотрел на часы.

Оставайся холодным, - сказал он сам себе по-английски, а потом добавил на родном сербохорватском: - Poћuriti, prokletniĉe! - 'Быстрее, черт тебя подери'!

* * *

Внутри 'Ванили' кордон из четырех телохранителей в черных костюмах стоял перед красным занавесом, отделявшем приватный зал от общего. Хотя обитатели ресторана привыкли видеть телохранителей в штатском по всему этому небезопасному городу, даже беглого взгляда на них хватало, чтобы понять, что это были люди высшей категории, гораздо более высокой, чем обычные мордовороты.

За ними и занавесом, двое мужчин средних лет потягивали коньяк за столом в центе большого, за исключением них пустого зала.

Один из них был одет в серый костюм от 'Барберри'. Узел синего галстука был затянут правильно и столь же туго, как и в восемь часов утра. Он сказал по-английски, но с сильным русским акцентом:

- Москва всегда была опасным местом. Но я боюсь, за последние несколько месяцев опасность нарастает экспоненциально.

Сидевший напротив британский подданный Энтони Холдейн был одет столь же хорошо, сколь и русский. Синий в полоску костюм от 'Бонд стрит' был столь же свежим и хорошо подогнанным. Верблюжье пальто висело на стойке рядом. Он улыбнулся, удивленный сказанным:

- Довольно тревожные слова, учитывая, что их говорит начальник службы безопасности этой страны.

Вместо ответа с ходу, Станислав Бирюков отпил чачи, грузинского коньяка, приготовлявшегося из виноградной отжимки. Протерев губы салфеткой, он ответил:

- СВР занимается внешними вопросами. В зарубежье дела идут относительно хорошо. Внутренними вопросами занимается ФСБ, которая заправляет в нынешней катастрофе, как в России, так и в странах, с ней граничащих.

Холдейн ответил:

- Ты меня извини, что все никак не запомню, что СВР и ФСБ это не одно и тоже. Для такого старика, как я, вы все еще КГБ.

Бирюков улыбнулся:

- И, раз уж мы о старом, то мы все всё равно чекисты.

Холдейн усмехнулся:

- Ну, я все-таки не настолько стар, дружище.

Бирюков поднес бокал к свече, он вгляделся в глубокий золотистый цвет жидкости и сказал, тщательно подбирая слова:

- Как иностранец, вы можете этого не знать, но ФСБ занимается не только Россией, но и другими странами Содружества Независимых Государств, хотя наши соседи - суверенные государства. Их называют приграничными странами, или 'ближним зарубежьем'.

Холдейн склонил голову. Он сделал вид, что не знает этого, а Бирюков сделал вид, будто этого не понял. Русский добавил.

- Я понимаю, это может быть немного запутанным.

Холдейн сказал:

- Кто-то печется о внутренней безопасности России в бывших советских республиках. Вроде как кто-то забыл сказать шпионам, что Советского союза больше нет.

Бирюков не ответил.

Холдейн понимал, что директор СВР преследует какие-то свои цели, раз пригласил его на ужин этим вечером, но русский держал карты как только можно прижатыми к жилетке. Англичанин попытался сделать ход:

- Думаете, они лезут на вашу землю?

Бирюков громко рассмеялся.

- Да пусть забирают. Моя работа в Париже, Токио и Торонто - настоящая тонкость по сравнению с тем, чем им приходится заниматься в Грозном, Алматы и Минске. Пусть уж 'смежники' это все разгребают.

- Могу я предположить, что ты хотел поговорить со мной именно об этом?

Бирюков ответил вопросом на вопрос:

- Тони, сколько мы уже знаем друг друга?

- С конца восьмидесятых. Ты тогда был атташе по культуре в советском посольстве в Лондоне, а я - сотрудником министерства иностранных дел.

Бирюков поправил его:

- Ты хотел сказать, что я был из КГБ, а ты - из британской разведки.

Холдейн словно хотел запротестовать, но лишь на мгновение.

- Есть какой-то смысл что-то отрицать?

Русский сказал:

- Мы ведь тогда были совсем детьми, да?

- Это точно, старина.

Бирюков подался вперед:

- Я не собираюсь наводить на тебя ужас, друг мой, но я знаю, что ты сохранил свои отношения с вашим правительством.

- Я все еще подданный Ее Величества, если ты об этом.

- Нет. Ты понимаешь, о чем я.

Брови Холдейна взлетели вверх.

- Неужели директор российской внешней разведки обвиняет меня в том, что я - иностранный шпион в столице России?

Бирюков откинулся на стуле.

- Не надо такого драматизма. Вполне естественно, что ты сохранил дружеские связи с МИ-6. Они не помешают такому опытному бизнесмену, как ты, а вашим шпионским службам это тоже не помешает. Разумный подход для обеих сторон.

Вот что он задумал, с некоторым облегчением подумал Холдейн. Стэн намеревался выйти на британскую разведку при помощи своего старого друга.

Разумно, подумал он, осушая бокал. Не будет же глава СВР являться на прием в британское посольство.

Холдейн сказал:

- У меня, конечно, остались друзьям в МИ-6, но я бы не советовал слишком сильно на меня надеяться. Я ушел оттуда уже давно. Я могу передать любое сообщение, которое ты хотел бы им передать, но чем больше нужно будет сделать, тем меньше у меня будет возможностей.