Все и немного больше - Жаклин Брискин

Перед приходим Линка Нолаби прикрыла кухонную раковину развернутым журналом, и в наступившей тишине было слышно, как из невидимого крана громко капает вода, пока Мэрилин и Линк молча смотрели друг на друга.

— Привет, Линк. Я вижу, вы уже познакомились с мамой и Рой.

— Надеюсь, понравился им.

— Без сомнения, — сказала Нолаби. — Но тем не менее вы должны привезти ее обратно не позже половины одиннадцатого.

— Вы строгая женщина, миссис Уэйс.

Он накинул пальто на плечи Мэрилин.

Когда дверь за ними закрылась, взгляд у Нолаби стал задумчивым.

— Они выглядят очень красивой парой… Ты обратила внимание, как он смотрел на нее?

— Мама, она без ума от него, совершенно без ума. Он тот, единственный.

В семье, состоящей из трех женщин, преобладающей темой в разговоре неизбежно становится любовь. Уэйсы без конца размышляли о том, каким будет Он — тот единственный, который явится, чтобы изменить их нынешний образ жизни.

— Ты глупышка, Рой. Она еще ребенок. И ей нужно делать карьеру… Еще будут другие, уйма других.

— Его отец — знаменитый сценарист, его семья богата.

— В Мэрилин течет кровь Уэйсов, Фэрбернок и Ройсов. — Нолаби решительно встала. — Мэрилин пройдет через толпы поклонников. То же будет и с тобой, моя кудрявая девочка.

Рой замерла под нежной материнской рукой. Ей хотелось, чтобы это мгновение длилось вечно. Но Нолаби метнулась к раковине.

— Давай, дочка, разделаемся с этой грязной посудой.

5

Линк повел Мэрилин в ночной клуб.

Для ночного клуба время было еще слишком раннее, и большинство столиков пустовало. В розовом свете ламп сидели и пили ром три армейских офицера с дамами, моряк с экстравагантной блондинкой, несколько штатских пар. Квартет играл «Звездную пыль», зазывая на танцы, однако никто пока не решался выйти. Официант в красном пиджаке принес Линку заказанную порцию виски я с шиком поставил перед Мэрилин имбирный эль. Линк пригубил виски.

— Бывали здесь раньше? — спросил он.

Она покачала головой.

— Странная девушка.

— Я?

— Во-первых, вы нисколько не похожи на «Мэрилин Уэйс».

— А как, по-вашему, мне себя называть?

— М-м… дайте подумать. Как-нибудь изысканно, красиво, необычно, но не претенциозно.

Взгляд его обладал какой-то магнетической притягательностью, и она не могла отвести от него глаз.

Он щелкнул пальцами.

— Рейн!

— Это не имя, — возразила она.

— Тем не менее — Рейн. Да, именно Рейн. И какая-нибудь простая аристократическая фамилия… У вас есть идея?

— Фэрберн, — сказала она.

— То, что надо. — Он сложил в кольцо большой и указательный пальцы. Фэрберн — откуда вы взяли эту фамилию?

— Это фамилия моей матери.

Он поднял бокал.

— Рейн Фэрберн. Скромно и красиво, к тому же звучит по-театральному.

— И не претенциозно…

— Впечатляет, не правда ли?

— Истинно так, — сказала она.

Они улыбнулись друг другу через стол.

— Линк, а как… там?

Он сжал губы.

— Длительные периоды скуки перемежаются минутами ужаса и кошмара, — сказал он.

— Что заставило вас пойти навстречу этой опасности?

Его густые черные брови сошлись у переносицы.

— Малышка, может быть, вы забыли, что сейчас не время для отчетов и докладов. Сейчас час радости и счастья.

Внезапная смена настроения Линка, переход от безмятежности к суровому сарказму их дневного разговора, были для нее неожиданны, как порыв ледяного ветра. Должно быть, он посчитал, что война для нее — всего лишь тема для светской беседы. Она молча смотрела на элегантных черных оркестрантов на эстраде.

Некоторое время оба молча слушали музыку, затем он примирительно сказал:

— Оставим эту тему, хорошо?

В его черных глазах с золотистыми искорками читалось волнение, если не желание.

Гнев — вовсе не его стихия, подумала она.

Они снова улыбнулись друг другу, и Мэрилин внезапно ощутила какую-то пьянящую радость. Ей подумалось, что эта эйфория никак не вписывается в обычные романтические рамки: несмотря на внезапную вспышку гнева Линка, она впервые за много лет почувствовала себя непринужденно с кем-то другим, а не только с Рой и матерью. У Мэрилин возникло ощущение, что она парит в воздухе в нескольких дюймах над стулом — такая же розовая, как окружающие их светильники, грациозная и воздушная, как эти сладостные, волнующие звуки музыки.

Когда музыканты заиграли «И шепчет каждая вещь о тебе», Линк встал из-за столика.

— Потанцуем? — спросил он.

Они дошли до пустынной, отполированной множеством ног площадки, и Линк обнял Мэрилин за талию. Руки его слегка дрожали. Мэрилин закрыла глаза. Они медленно поплыли под томные звуки, чутко отдаваясь ритму блюза.

Напомнил о тебе весенний ветер…

Твой номер наберу, но кто ответит?

Чуть в дымке твои черты,

Но грезишься всюду ты,

И шепчет каждая вещь о тебе.

Мэрилин не знала, то ли она стала подпевать вслух своим несильным, хрипловатым голосом, то ли слова блюза, музыка и трепетные пальцы Линка стали частью ее.

— Мэрилин, знаете, что говорят о парах, которые хорошо танцуют? — шепнул он ей на ухо.

— Что?

— Скажу вам позже.

Музыка смолкла, и они отстранились друг от друга, но не разомкнули рук.

Высокий узкоплечий армейский капитан, принявший, очевидно, уже основательную дозу спиртного, затарабанил по столу.

— Еще, еще для морского лейтенанта и его сногсшибательной девочки.

Оркестр снова заиграл «И шепчет каждая вещь о тебе», Линк и Мэрилин снова поплыли в танце.

Ударник подошел к микрофону.

— Пока что все на этом, народ, — объявил он. — Нам нужно немного передохнуть.

Подводя Мэрилин к столику, Линк сказал:

— У вас не появится никаких подспудных мыслей, если я предложу вам уйти отсюда?

— Почему у меня должны появиться такие мысли?

— Верно. — Он посмотрел на ручные часы. — Скоро десять. Десять тридцать — это так важно для вашей матери.

— Это время окончания школьных вечеров.

— Вы боитесь ее?

— Нет. Просто она так много работает ради нас, и мне не хочется ей противоречить.

— Вы очень мягкая, деликатная девушка, Мэрилин. Мне страшно за вас.

— Почему?

— Правило Ферно. Мягкие и деликатные наследуют землю, потому что их втаптывают в нее.

— Вот как! — радостно произнесла она.

— Это основной закон жизни.