Сплетая жизнь - Людмила Константа

назад слег с каким-то недугом. Только занимаясь своей жизнью и решением насущных проблем, я малодушно не стала интересоваться деталями, пустив все на самотек. Вот только сейчас мне было бесконечно стыдно за упущенное время, ведь вполне возможно, что мои знания чем-то да могли помочь.

Смешно сказать, но некоторое время назад я была готова даже проклясть Магистра и даже считала его своим личным врагом. Это потом прошло время: сначала месяц, затем полгода, а потом еще несколько месяцев и я стала ценить то, что на самом деле сделал для меня Отто фон Керпен. Без него я бы ни за что не нашла столько друзей, настоящих, а не просто тех, с кем можно хорошо провести время. Я уж не говорю о том, что поняла, что собой представляю и даже умудрилась влюбиться в совсем не подходящего мне персонажа. Чтобы стать счастливой и по-настоящему оценить этот дар, иногда стоит потерять свою прошлую жизнь, поставив все с ног на голову.

- Я бы и рад просветить вас на этот счет, но…- говоривший осекся, глядя на то, как в комнату, через потайной ход вошел безликий храмовник.

Безликий потому, что как я его не старалась разглядеть, но лица запомнить так и не смогла, мужчина оказался счастливым обладателем абсолютно невнятной внешности. Такому надо идти в шпионы, где он был бы не заменим. Единственное, что отложилось у меня в голове, так это то, что мужчина носил сюрко с золотым крестом прямо поверх стеганого кафтана, с кожаным плетеным поясом.

Он оглядел притихших соискателей ничего не выражающим взглядом и нашел меня. Почувствовав себя крайне неуютно, я сразу припомнила все свои грехи, но могла поклясться, что именно с ним нигде не пересекалась, а значит и обидеть никак не могла. Только храмовник все равно продолжал смотреть так, будто я ему по-крупному задолжала.

- Я полагаю, что Ярослава это вы?

Не слыша собственного голоса, я хрипло просипела:

- Правильно полагаете.

Он кивнул, бросил «идите за мной» и пошел обратно к проходу в стене. Сглотнув и едва успев ответить на вскинутый в мою поддержку кулак Раймунда, я торопливо побежала за ним. Коридор, по которому суровый мужчина вел меня, был очень узким и предназначался для одного человека, вдвоем здесь уже не развернешься. Мы, то поднимались, то опускались, но по ощущениям, постоянно шли по кругу. Наконец, он притормозил около неприметной двери, мимо которой я бы проскочила, даже не обратив внимания, она даже по цвету сливалась со стенами.

- Вам сюда.

Храмовник прошел чуть вперед, бряцая коваными сапогами и освобождая мне место для маневра, выжидающе замер, изредка бросая косые взгляды. Не удержавшись, я все-таки поблагодарила его за составленную мне компанию, хотя с таким мрачным типом, как он, будь моя воля, даже в один общественный транспорт не села бы. Своим откровенным пренебрежением и недовольством он портил мне всю ауру.

С быстро бьющимся сердцем я толкнула дверь и, не дожидаясь приглашения, просочилась внутрь. Это не было актом наглости с моей стороны, просто я боялась, что если услышу голос сэра Озрельна старшего, то подожму хвост и убегу обратно и плевать, что там подумают остальные.

Он видимо чего-то такого ждал, потому что вскинулся сразу, стоило мне войти, хотя двигалась я бесшумно. За то время, что мы с ним не виделись, мой старый знакомый сильно изменился. Он по-прежнему был сильным, мощным мужчиной лет тридцати на вид, только теперь носил сильно отросшие темные волосы в низком хвостике, а под серыми глазами, смотрящими на тебя практически все время с непередаваемой суровостью, пролегли глубокие тени. Но это можно было объяснить, с болезнью Верховного Магистра все храмовники переживали не лучшие времени.

- Не могу сказать, что рад тебя видеть, - ровным голосом произнес комтур, рассматривая меня с таким же интересом, как и я его.

Все как в старые добрые времена, ничего не меняется, даже радость встречи такая же.

- Спасибо за откровенность, можно я отвечу тем же?

- Как будто если я скажу, что нет, нельзя, тебя это остановит, - чуть усмехнувшись, разрешил мужчина и указал на простой табурет напротив своего стола, где он уже успел расположиться.

Больше в небольшой комнатушке, где не было даже окна, ничего из мебели не находилось. Только голые каменные стены, прислонившись о которые, можно было легко ободраться. Я с удовольствием села на предложенное место и крайне неодобрительно покосилась на Вернера: широкий подбородок скрывала прилично отросшая борода, за которой, он как видно, тщательно ухаживал, постоянно подбривал и приглаживал топорщащиеся волоски.

- Что, все слова позабыла?

- Глядя на такую мохнатую красоту, не только это забудешь. Ты зачем себе гнездо на лице развел или времени нет, в зеркало посмотреться?

- Это единственное, что ты хочешь у меня спросить? – сузив глаза, спокойно поинтересовался мой бывший кандидат в мужья.

- Вообще-то нет, - говорила я быстро, потому что боялась, что Вернер сейчас встанет и скажет, что мне можно отправляться обратно в академию и Орден в моих услугах не нуждается.

- Еще я хотела узнать, где нужно расписаться о вступлении в Орден Солнца и когда будет происходить торжественное посвящение в рыцари?

Великий комтур сцепив руки замком, закинул их за голову. Стул под ним начал трещать, но пока держался молодцом и не рассыпался. Очень надеюсь, что я сейчас так же стойко выдержу разговор с сэром Озрельном, хотя далеко не факт: как-то слишком ласково он на меня посматривает, не к добру.

- Осмелюсь спросить, а ты тут причем?

Сказано это было таким тоном, как будто я грязными заскорузлыми руками полезла трогать всемирно признанные святыни. Вот и все, более четкого отказа можно больше не ждать. Только было одно «но»: я уже дала себе зарок, что без шпор о возвращении в академию не может быть и речи.

- Осмелюсь спросить, а почему бы и нет? Например, ваш Оракул был весьма рад со мной пообщаться или его слово уже ничего не значит? Но тогда я просто не понимаю, к чему это все.

Я видела, что Вернер дико устал, даже не стал надевать привычные доспехи, хотя раньше редко когда носил свободные рубашки, как сейчас. Рыцарь просто жаждал поскорее разделаться со всеми соискателями, которые были ему побоку и добраться до портала, чтобы вновь сесть у постели Отто. В душе шевельнулась жалость, это ведь всегда грустно, когда большие и сильные люди находятся на грани, они не