Брак по любви - Рексанна Бекнел

— Кто там?

— Харрисон. Можно войти?

— Нет!

Она погрузилась в ванну еще глубже, так что подбородок и уши оказались наполовину в воде.

— Я уже заканчиваю и скоро спущусь вниз…

Дверь все же открылась, и тогда она завопила что есть силы. Дверь закрылась со зловещим стуком. На какое-то мгновение наступила тишина. Но хотя Джинкс сидела в ванне спиной к двери, ей не надо было объяснять, что произошло.

Взяв себя в руки, она села так, чтобы вода доходила ей до подбородка, и, повернув голову, смерила Харрисона уничтожающим взглядом.

— Убирайтесь вон отсюда! Сейчас же!

— И не надейтесь. Я не уйду, пока мы не поговорим.

— Вам доставляет удовольствие мучить меня? Я отказываюсь разговаривать с вами при таких неподобающих обстоятельствах.

Харрисон лишь хитро улыбнулся и, подтянув к ванне стул с высокой прямой спинкой, уселся на него верхом, оказавшись всего в двух шагах от нее.

Это был настолько бесцеремонный и чисто мужской жест, что Джинкс захотелось запустить в него мылом: такое поведение вызывало у нее страх и еще что-то, чего она не могла определить. Девушка еще глубже погрузилась в воду и, словно защищаясь, скрестила на груди руки. Надо же вести себя столь глупо. Но, с другой стороны, что еще ей остается?

— Я не разговариваю с негодяями, — пробормотала она, отводя взгляд.

— У вас просто нет другого выхода, Джинкс.

— Для вас я мисс Бенчли!

— В такой ситуации трудно соблюдать формальности, — тихо засмеялся он, — когда я в спальне у леди и она…

— Вряд ли женщина, которая позволяет таким наглецам, как вы, приходить в ее спальню, может называться леди.

— Некоторые могут, а некоторые нет. — Он усмехнулся. — А вы к каким себя относите?

Вода в ванне уже начала остывать, но сейчас она вдруг показалась Джинкс теплой, даже горячей. Просто кипяток какой-то, но… слишком уж он развеселился. Какие у нее есть варианты? Можно продолжать разговор, сидя в ванне, а можно вообще отказаться от всяких разговоров.

Или… можно выйти из ванны.

Он ждет, что сначала она откажется с ним говорить, а потом все же сдастся, и ее особенно злило, что этот тип в конце концов может добиться своего.

Но решится ли она выйти из ванны, позволив ему, пусть лишь на мгновение, увидеть себя обнаженной? Чрезмерная стеснительность никогда не была ей свойственна, и все же…

Все же самолюбие взяло верх над скромностью, и Джинкс с головой погрузилась в воду, чтобы смыть с волос остатки мыла, а заодно собраться с духом. Потом, не давая себе времени на размышления, она рывком встала, вышла из ванны и схватила мохнатое полотенце, лежавшее на кровати, а через секунду уже закуталась в него, оставив открытыми только ноги и руки. Набрав в легкие побольше воздуха, она обернулась и посмотрела ему прямо в лицо.

— Так о чем вам надо было так срочно поговорить?

Харрисон смотрел на нее во все глаза. Неужели она сделала то, о чем он подумал? Джинкс Бенчли сидела на кровати, завернутая в большое полотенце. Он увидел, как она потянулась еще за одним полотенцем и замотала им свою рыжую гриву, с которой капала вода.

Джинкс была само спокойствие — леди, которая только что приняла ванну, но в его мозгу уже отпечатались ее гладкая розовая кожа, тонкая талия, две ямочки пониже спины. Он пытался подчинить ее себе, а она отплатила ему той же монетой. Вот это поступок! Ему надо было сразу оценить ее способность не только сопротивляться, но и нападать. Теперь его мучило желание сорвать с нее полотенце, скрывавшее ее роскошное тело. Ему хотелось видеть ее всю, целиком — грудь, округлый живот и все женские прелести, спрятанные между ног.

— Лорд Хартли?

Харрисон медленно приходил в себя. Он смотрел, как она встала, просунула руки в рукава халата, потом повернулась к нему спиной и сделала несколько еле заметных движений телом. Полотенце упало из-под халата на пол. Завязав пояс, она снова обернулась к нему.

— Так что же такого важного вы хотели мне сказать, и зачем надо было лишать меня удовольствия как следует выкупаться?

И правда, что за причина заставила его оказаться здесь? Он не мог вспомнить. Может, вся затея состояла в том, чтобы застать Джинкс в ванне и увидеть хотя бы частицу ее обнаженного тела? Но даже в самом фантастическом сне ему не могло привидеться, что она окажется такой смелой и выйдет в его присутствии голой из ванны, словно Венера из раковины.

А что, если она вовсе не невинная дева, как он думал? Харрисон пристально посмотрел на нее.

— Признаюсь, вы меня ошеломили, мисс Бенчли. К сожалению, я был так потрясен, что не смог оценить по достоинству ваше представление. Не желаете ли его повторить?

Щеки Джинкс слегка порозовели. Значит, она все же не настолько искушенная соблазнительница, как притворяется. Это его почему-то страшно обрадовало.

— Видите ли, мисс Бенчли, я действительно хотел с вами обсудить поведение наших заблудших родственников. Но если вы имеете в виду… какое-либо другое… обсуждение, я буду более чем счастлив присоединиться к вам в постели.

Джинкс вскочила с кровати со скоростью лисы, которую преследуют гончие псы. Теперь, несмотря на ее браваду, Харрисон был уверен, что она девственница — еще никогда мужская рука не притрагивалась к этой гладкой, бледной коже, в этом он мог поклясться.

— Я вообще не желаю с вами разговаривать, — отрезала девушка. — Вы против моего желания навязали мне свое присутствие, а ваш намек груб. и возмутителен. Прошу вас, сэр, скажите, что хотели, и уходите.

Харрисон считал себя расчетливым, практичным человеком; вопреки своей репутации, он относился серьезно ко всему, что касалось его семьи или денежных вопросов. Вот почему ему была нужна жена. Естественно, он хотел, чтобы и Элис вышла замуж за человека благородного происхождения и со связями в обществе.

Три дуэли — во всех он вышел победителем — вконец испортили его репутацию. Каждого из его соперников подтолкнули к мести женщины — они уговорили бывших любовников вызвать на дуэль своего нынешнего любовника, то есть его. Они гордились, что мужчины ради них проливают кровь, а те соглашались, поскольку их мужская гордость не позволяла им отступать. Глупые мужчины воюют между собой, чтобы обладать легкомысленными женщинами, и он среди этих глупцов, похоже, самый большой дурак!

Все же маркиз ни разу не позволил себе погубить репутацию невинной девушки. Ему такое даже в голову никогда не приходило, во всяком случае, с тех пор, как он достиг совершеннолетия. Но эта женщина — эта упрямая, красивая рыжеволосая женщина, которую он всего-то и знает, что два дня, — сводила его с ума. Он желал ее. Вот так — просто и вместе с тем сложно. В данный момент он боялся встать со стула, потому что его желание было слишком постыдно заметно. Но ведь ему уже тридцать лет, и он умудрен опытом. Разве должна неопытная девственница так на него действовать? Тем не менее факт налицо, так что действительно будет лучше, если он скажет то, что хочет, и уйдет.