Млечный путь. Вопреки - Нина Августа

Они смотрели на воду, убегающую из-под кормы парома, и каждый думал о своём. Вскоре, паром мягко ткнулся в песчаную насыпь на берегу.

– По коням – энергично сказал Борис.

Они сели в машину, а Борис перепрыгнул на баркас и за руку поздоровался с высоким дородным мужчиной в тельняшке и белой кепке.

– Здорово Семёныч, как жизнь, здоровье?

– Да, грех жаловаться, Борис Владимирович – ответил тот, вытирая платком красное вспотевшее лицо.

– Работы много, сено возим, мне бы сменщика нового.

– Может кого в селе, Семёныч, подыщешь.

– Ну, лады, есть у меня один на примете, поговорю.

– Семёныч, просьба у меня к тебе, если, кто станет интересоваться моими гостями, ты уж ни кому, ни слова. Пересидеть женщине надо где-то, какие-то неприятности в семье.

– Я кремень, меня это не касается, будь спокоен – сказал Семёныч, крепко держась за поручни.

– Ну, бывай здоров. Борис протянул ему руку, и они попрощались.

6.Путь по лесной тропинке, или куда не пойди – везде Волга

Ехали по укатанной лесной дороге, с правой стороны деревья отбрасывали на неё короткую тень. У Ирины возникло ощущение, что они попали в другой мир. Она давно не видела такого обилия зелени. По пути попадались обкошенные лужки с небольшими стожками собранного сена. А там, где не было обкошено, трава стояла упругой волной и пестрела луговыми цветами. Громко перекликались птицы. И звук был яркий, отчётливый. Торжественность и величие создавали, стремящиеся вверх, стволы деревьев и огромные кроны, тоже уходящие ввысь.

– Какая богатая здесь природа, как оазис в пустыне – сказала Ирина.

– Нравится?

– Очень!

– Ну, вот мы почти и приехали.

И, действительно, вскоре возник длинный из красного кирпича забор, высотой в два метра. Машина остановилась, они вышли, Борис открыл багажник, вытащил их сумку и они пошли к воротам, рядом с которыми была калитка. Борис пропустил их вперёд, и они вошли во двор. Кирюшка спросил:

– Бабушка, мы будем здесь жить?

– Похоже, да. Такого я не ожидала. Круто. Это что санаторий или частная усадьба? – удивленно расспрашивала Ирина.

– Да, насчёт усадьбы, ты угадала, мы это так и называем. Понимаешь, усадьба принадлежит нашему лесному хозяйству. Это база отдыха, правда вначале, задумывалась для всех сотрудников, ну а потом оказалась для начальства из управления и их семей. А теперь здесь проводятся совещания, а иногда и семинары, ну и праздники, конечно. Летом из Москвы начальство приезжает. Рыбалка здесь хорошая. Да ты и сама всё увидишь, а сейчас здесь никого нет. Только, что закончился сезон мошек, облепливали с ног до головы, не продохнуть. Вода сошла, и их поубавилось, на смену им комарики появились, но на них управа есть. У меня средство от комаров, в машине, буду уезжать, напомни – сказал Борис.

– Хорошо.

Перед её взором предстал аккуратный особняк. Стены особняка были отделаны облицовочной плиткой песочного цвета. Зелёная крыша органично вписана в зелень высоких раскидистых крон и каскадно повторялась на длинной вдоль всего особняка открытой террасе. Балюстрада террасы была выполнена из толстых арматурных прутьев, создающих впечатление чугунной ковки. Такие же элементы декора украшали и имитацию трёх балкончиков на втором этаже. Полуовальные ступеньки веерно спускались на аллейку из молоденьких клёнов и, выложенную между ними тротуарной плиткой, широкую дорожку, на которой они в данный момент стояли. Слева, ступеньки террасы вели на большую, покрытую зелёным ковром травы, полянку. Слева, стенка двора была обвита резными листьями дикого винограда и хмеля, что создавало гармоничный фон для цветника из роз, красиво цветущей петуньи разной расцветки, малиновых и белых флоксов, цинний и множества других цветов.

Они подошли к особняку, Борис поставил на ступеньки сумку и проговорил:

– А теперь пойдёмте, я вас познакомлю с хозяйкой усадьбы.

Они повернули направо к длинному, кажущемуся приземистым издалека, строению из красного кирпича и с широким прозрачным цветным навесом, голубого цвета. Под навесом стоял внушительных размеров деревянный стол со скамьями вокруг него, похожими на парковые. Обычно такие простые и удобные скамейки служат местом отдыха в парках, на природе.

Навстречу им вышла невысокая, полная женщина лет шестидесяти. На ней был синий в мелкий горошек халат с белоснежным воротничком. Тёмные с проседью волосы, закрученные на затылке в тугой узел, украшал белый ободок. Радостно улыбаясь, она, напевно окая, сказала:

– Борис Владимирович, вы с гостями. Ну, здравствуйте, проходите, садитесь, будем чай пить, знакомится. Давно вы у нас не были, мы уже и соскучились.

Борис с улыбкой проговорил:

– Знакомьтесь. Это Мария Алексеевна – хозяйка усадьбы. А это наши гости. Ирина Кирилловна.

– Можно, просто, Ирина – немного смутившись, сказала Ирина.

– А, это её внук. Сам будешь знакомиться или тебя представить – обратился Борис к Кирюшке.

– Кирилл – громко назвал он себя и добавил – можно, Кирюшка.

– Садитесь, вы, наверное, устали с дороги – ставя на стол посуду, говорила Мария Алексеевна.

– Устали не очень, проголодались – да – за всех ответил Борис.

– Борис Владимирович, пока я с чаем хлопочу, несите из холодильника сыр, колбаску, масло, сметанку и режьте хлебушек. Сейчас накормим.

Обращаясь к Марии Алексеевне, Ирина спросила, где можно помыть руки.

– А вот сюда заходите, здесь и раковина и мыло, и полотенце.

– Кирюшка, иди ручки мыть – позвала она внука.

Пока они плескались, на столе уже мурлыкал на всех парах электрический самовар, стоящий на большом круглом металлическом подносе. Заварной чайничек был накрыт вчетверо сложенной салфеткой, а рядом выстроились весёлым хороводом чашечки с блюдцами. На столе уже стояли вазочки с вареньем, мёдом, конфетами и печеньем. Борис принёс тарелки с нарезанными, ноздреватым жёлтым сыром, тоненькими ломтиками колбасы, банку густой желтой сметаны и маслёнку с аппетитным, слегка подтаявшим маслом.

– Ну, вот – сказала Мария Алексеевна, мечи всё из печи, только вместо печи теперь холодильник. Внучок, ты молочка хочешь? – спросила она Кирюшку. Чай, то – горячий, а молочко свежее, вкусное.

– Парное? – спросил Кирюшка.

– Да, нет, парное вечером будет. Парное, это когда подоишь коровку и сразу, пока оно теплое с пенкой. В нём столько пользы. Витаминчики разные. Коровка весь день ходит, травке кланяется. Молочко полезно особенно деткам. Расти будешь хорошо, косточки крепкие станут, да и болезни цепляться не будут. Молочко и мёд здоровья прибавляют.

– Наливайте мне молочка, бабушка Маша, можно я вас так буду называть? – вопросительно посмотрел на Ирину Кирюшка.

– Да, конечно, – одновременно сказали они и рассмеялись.

– А где Василий Николаевич? – спросил Борис.

– С хозяйством управлялся с утра, а сейчас косой обкашивает участки, где техника не проходит. Сена в этом году много. Вода долго стояла. Только две недели как мошка сошла. Пора сенокоса началась. Отдыхать некогда. Правда говорят, что день год кормит. Только успевай, коси. А вы кушайте, не стесняйтесь. Всё у нас своё. Вот и медок свеженький, только, что накачали, ароматный. Борис Владимирович, угощайте гостей. Гостям мы рады – ласково окая и улыбаясь ямочками на щеках приветливого круглого лица, говорила Мария Алексеевна.

– Спасибо за угощение, всё у вас такое вкусное, наелись – сказала Ирина, поднимаясь из-за стола.

– Ну, мы пойдём, Мария Алексеевна, ключи дайте – попросил её Борис, вставая следом за Ириной.

Мария Алексеевна принесла ему большую связку ключей и сказала:

– Там покажи Ирине всё, где бельё лежит, где что. Хорошо?

– Конечно, обязательно – взяв у неё из рук ключи, проговорил Борис.

После завтрака, пружина внутри Ирины чуть-чуть ослабла. Они подошли к особняку, Кирюшка пытался разуться и побегать босиком, но Ирина его остановила:

– Нет, сначала, посмотрим, где мы будем с тобой жить, разложим вещи и отдохнём. А потом пойдем, погуляем, осмотрим территорию. Хорошо? – беря Кирюшку за руку, предложила ему Ирина. Они вошли в довольно большой холл. Слева от входа стояла барная стойка с высокими табуретами. Несколько столиков вперемежку со стульями в беспорядке стояли вдоль стены. Стены были украшены модными офортами. Огромные окна, по два с обеих сторон от входной двери, были задрапированы тонкой прозрачной органзой бежевого цвета. Справа, посередине стены, очень скромно, но с большим достоинством, возвышался камин, напоминая Ирине английского лорда в высоком кресле с жесткими подлокотниками. Камин был цвета малахита, с золотыми прожилками. Она всегда относилась к каминам, как к чему-то одухотворённому, вызывающему огромное уважение и чувство благодарности за то тепло, что согревает в зимнюю стужу, за игру пламени, язычки которого пляшут перед тобой свой огненный танец, за долго горящие багровым огнём догорающие угли. Они, то разгораются и вспыхивают снова и снова, то почти затухают, и на хорошей каминной тяге могут гореть часами. Вокруг камина лежала огромная шкура дикого кабана, серая щетина которого была в раздоре с камином. Они не любили друг друга. Сюда бы что-нибудь, пушистое, чтобы ноги тонули в мягком ворсе. А вот мягкая мебель, диван и несколько кресел, больших, объёмных, в которые можно забраться с ногами. Они были очень уютны. Неге и блаженству на них легко отдаваться, когда грустно, или когда за окном стеной идёт дождь, или, завывая, метёт пурга, в такие минуты, да с хорошим романом о большой красивой любви и коробочкой вкусных шоколадных конфет, действительно испытываешь блаженство, а если и любимый человек рядом, то это счастье.