Мне бы в небо - Татевик Гамбарян

то время, которое безвозвратно теряется во сне. Я давно заметила, что жители мегаполисов боятся бездействия, они каждую секунду что-то делают, о чем-то думают, постоянно спешат, даже когда спешить некуда. И даже ночь они используют в пользу себе; работают, пишут кандидатские, общаются с друзьями, выясняют отношения.

Неужели люди никогда не поймут, что бездействие чаще всего рождается в действии. Можно постоянно двигаться, но в этом нет никакого смысла, если не видно конечной остановки. Жизнь коротка, да, но лучше прожить ее осмысленно, иногда делая паузы для раздумий, чем так… постоянно в движении, в каком-то повседневном хаосе мыслей и событий.

– Вы почему такие кислые? – Тео приоткрыл дверь балкона и высунул голову, – давайте фильм смотреть, Луис уже включил.

– Что за фильм? – Зевая, спросила Валери.

– Самый страшный в истории ужасов.

– Чувствую, я засну под него, – вставая, промямлила рыжая, – ты идешь?

Я покачала головой и ответила, что хочу немного побыть в одиночестве. Усталость не позволяла покинуть удобное сидячее место, которые мы соорудили из подушек. Уходя, Валери и Тео предупредили, что если в ближайшее время я не присоединюсь ко всем, они вернутся за мной.

Не пришлось надолго оставаться одной, Франц опустился на подушки и протянул мне пачку хлопьев.

– Я не ем чипсы, поэтому купил вот это. Шоколадные, угощайся.

– Спасибо, – я немного подвинулась, и он устроился рядом со мной, – а фильм?

– Видел уже, вообще не страшный.

– Я так и думала. Но, то, что не страшно для тебя и меня, страшно для Луиса.

– Для Луиса даже страшно то, что не страшно детям в детском саду.

– Ты его все время цепляешь, он не обижается?

– Иногда. Но уже привык. На самом деле, я его очень люблю, только никому не говори.

– Не скажу.

– А почему ты сидишь одна?

– Не знаю. Франц… – я сделала долгую паузу, во время которой он не сводил взгляда с моего лица, – мне звонила Эжени.

– Зачем?

Мое сообщение совсем не удивило Франца. Наверное, Эжени не в первый раз звонит его приятельницам…

– Она просила не рассказывать тебе об этом, но я не вижу смысла скрывать. Просто попроси свою подружку больше так не делать. Я не люблю, когда меня в чем-то незаслуженно обвиняют.

– А в чем она тебя обвиняла?

– В то, что я увожу тебя у нее.

– Она безмозглая.

– Ты так называешь свою девушку?

– Она не моя девушка, – Франц вздохнул,– точнее, была ей, но сейчас…

– Почему бы вам просто не поговорить об этом?

– О чем?

– О наших с тобой отношениях. Скажи ей о том, что их нет.

– И никогда не будет?

– Франц… – мой взгляд растворился в глубокой темноте, – прости…

– Аврора, ты не можешь мне врать. Я вижу, что происходит между нами. Ты хочешь этого также как и я. – Он взял меня за руку. – Чего ты боишься? Тебя беспокоит разница в возрасте или то, что я не могу пока предложить ничего больше, чем просто отношения? А мне очень хочется, я обещаю, что устроюсь в городе, найду работу, буду играть в профессиональном клубе, ты не пожалеешь, если доверишься мне.

– Ты говоришь глупости, – я попыталась отдернуть руку, но он крепко сжимал ее, – Франц, все это сказки.

– Почему? Я влюбился в тебя с первого взгляда. Я сам не верил, что такое бывает, но когда ты появилась в тот день на пляже, мне показалось, что моя жизнь изменилась в эту самую секунду. Поверь, так и случилось.

– Какая ужасная ночь… – я закрыла лицо руками.

Франц обнял меня и поцеловал мои пальцы. Я сидела рядом с ним словно парализованная, он говорил о своих чувствах, а я молчала и не двигалась.

Мы совсем забыли об остальных, и к счастью, они о нас тоже. Я каждую минуту обещала себе рассказать ему про Гая, но время шло, сумерки рассеивались, город просыпался, а я не могла найти нужных слов. Мы так и заснули; на балконе, в обнимку, лежа на подушках.

Глава 5

Нас разбудила утренняя прохлада. Мелкий дождик моросил по асфальту, ветер подгонял хмурые облака, а мы лежали в объятиях друг друга и не чувствовали холода.

Время останавливается в тот момент, когда два любящих человека просыпаютсяв тепле объятий и встречаются взглядами. Любуются друг другом, утопают в нежности, чувствуют счастье, которое так похоже на забвение. Они оба существуют только в этот миг, существуют в нем до тех пор, пока не наступит полное пробуждение.

– Нам нужно вставать, – я провела пальцами по ярко очерченным скулам Франца, – иначе кто-нибудь проснется и увидит нас здесь.

– Но сначала ты мне расскажешь то, о чем умолчала вчера, – его лицо приблизилось к моему лицу и застыло в нескольких миллиметрах, – я жду.

– Ты думаешь, я что-то скрываю от тебя? – я смотрела на его губы и в своих мечтах уже давно их целовала.

– Я в этом уверен. Знаю, тебя что-то мучит, ты не до конца откровенна со мной. А я хочу знать все, даже если мне это не понравится.

– Даже если тебе от этого будет больно?

– Да, – он посмотрел на меня, – знай, рядом с тобой я перенесу любую боль.

– Франц, – я коснулась его холодных пальцев, – мне не хочется, чтобы ты ненавидел меня. А если я стану откровенничать с тобой, то так и будет. Может, мы просто все закончим? Точнее, не будем ничего начинать….

– Послушай, – он присел и потянул меня за собой, – ты не хочешь мне говорить, что уже встречаешься с кем-то, да?

– Но… откуда ты знаешь?

Я готовилась к этому разговору на протяжении нескольких недель, но теперь мне хотелось уйти от него. То, что таится в твоей душе, кажется, так и будет навечно в заточении, но вдруг в один момент туда врывается сильнейший ветер, разрывает цепи, ломает замки, и все, что ты с таким усердием хранила, оказывается на свободе помимо твоей воли. И весь мир переворачивается у тебя на глазах.

– Аврора, давай будем честными. Я уверен, что ты испытываешь ко мне сильные чувства, раньше сомневался, но теперь, когда приехал…

– Да, я не могу отрицать этого…

– Либо ты неуверенная в себе, либо тебя что-то беспокоит, совесть, например.

– Франц, – мне хотелось закрыть уши руками и ничего больше не слышать, – только не говори мне это слово.

– Совесть?

– Да, оно словно лезвие ножа, глубоко ранит меня…. Слова не имеют никакого смысла, пока не произнесены вслух.

– Скажи, вы давно вместе? Если да, то почему? Ты же не любишь его.

– Откуда тебе знать, что такое любовь? – Я вся дрожала от волнения.

– Я не говорю, что знаю.

– Временное помутнение точно не любовь, поверь мне.

– Ты называешь наши чувства временным помутнением? – в его взгляде бушевало потрясение, – но почему?

– О какой любви можно говорить? Мы знакомы несколько месяцев, у тебя своя жизнь, у меня моя.

– А какое это имеет отношение к любви?

– Большое, – отрезала я, – никогда не думала, что способна на такое.