Могучая крепость. Новая история германского народа - Стивен Озмент

осадами осенью 409 года стало ясно, что Аларих и его армия хотят признания Римом их полного с ним равенства и требуют собственные провинции в Норике, где снова попытаются создать готское государство. Поскольку при такой уступке император мог потерять все, он тянул время, ожидая, что его спасут имперские армии.

К сожалению для Рима, ранее сопротивлявшийся Сенат оказался более сговорчивым и готовым прекратить блокаду города. Он согласился с требованиями Алариха и признал префекта Аттала новым императором вместо Гонория. Этому человеку Аларих доверял и мог положиться в том, что он реализует его мечту римско-готского примирения и союза{73}. Сенат повысил Алариха до командующего армиями двух Империй, magister utriusque militum. Он стал первым германским вождем, который командовал регулярной римской армией (а не состоящей из своих соплеменников, сражающихся от имени Рима). Аларих начал поспешно готовиться к совместному римско-готскому вторжению в Африку. Щедрые повышения в должности являлись только снимающими напряжение решениями, которые, однако, потеряли свое значение из-за обмана. Несмотря на свои добрые намерения, Аттал, став новым императором, присоединился к антиварварской фракции Сената и блокировал совместную римско-готскую миссию в Африке. Теперь Сар атаковал армию Алариха от имени свергнутого императора Гонория. Так готская мечта о равенстве с Римом исчезла навсегда, подготовив почву для третьей и самой знаменитой осады Алариха. Три дня в августе 410 года готские воины грабили Рим и отбыли из города с теперь уже шестнадцатилетней Галлой Плацидией, которую, как говорили, увел с собой родственник Алариха, Атаульф{74}.

Брак римлянки и гота

Атаульф стал преемником Алариха в 412 году и повел готов на новые земли на западе, в Нарбонн, прибыв с Галлой Плацидией, которая все еще оставалась заложницей. Она оказалась настоящей наградой для племени: внучка императора Валентиниана I, дочь Феодосия (последнего императора, который правил как Восточной, так и Западной Римской Империей), сестра правившего на Западе императора Гонория. В дополнение к этому, она выросла под опекой своей сводной сестры Серены, жены Стилихона. Захватив ее, готы взяли три поколения императорского Рима. И — хотя они этого не знали — в ней было сосредоточено имперское будущее Рима. До захвата готами Галла привлекла внимание (как романтически, так и политически) Констанция, преемника Стилихона в роли главнокомандующего силами на Западе. Впоследствии он стал императором.

Ее ценность, как заложницы, была ясна для Атаульфа с того дня, как он ее захватил. Они с ее братом вели переговоры о возвращении Галлы Плацидии в Рим в целости и сохранности в обмен на федеративное готское государство в Галлии и щедрые поставки зерна. Но соглашение потерпело крах из-за нарушения поставок из Африки{75}. Несмотря на этот изначальный провал, Атаульф, как сообщается, был поражен «благородным происхождением, красотой, целомудрием и чистотой» Галлы — и сделал ее ключом к получению племенем мира и земли{76}. 14 января 414 года, в двадцать лет она стала его женой и королевой.

Брачная церемония проходила в доме одного римского господина благородного происхождения и являлась многозначительным комментарием к столетиям конфликта между варварами и Римом. Свадьба была показательно и нарочито римской — гот Атаульф появился в традиционной римской военной форме, а его невеста оделась в императорские одежды. Среди гостей был Аттал, сброшенный с трона префект, сделанный императором, — в прошлом друг готов, который нарушил сделку, позволявшую племени покинуть Италию и отправиться в Галлию в 412 году. Он почтил жениха и невесту римской брачной песней, и, сделав это, как выяснилось в дальнейшем, обеспечил свою гибель. Позднее Констанций отомстил римлянам, которые участвовали в этом бракосочетании варвара. Римская тематика церемонии была нарушена только в конце добавлением нескольких готских песен. По словам летописца, наиболее близкого к событию, бракосочетание вызвало страх в большом варварском мире, «поскольку Империя и готы теперь, как кажется, стали единым целым»{77}. Этой церемонией Атаульф указал и напомнил Риму и поздней античности, кем теперь стали он сам и его племя.

Брачный союз не получился благословенным. Сын Феодосий, названный в честь дедушки со стороны матери, умер вскоре после рождения. Что же до Атаульфа, то соперники из племени, на которых его достижения не произвели впечатления, убили его на следующий год. Новый договор с Римом, переговоры по которому вел Констанций, позволил готам поселиться в качестве федератов Рима в Галлии, но ненадолго. Полностью разорвав все связи с Римом, новый вождь племени Валлия перевел готов в Барселону. Там они и обосновались в 415 г. Галла вернулась в Рим в следующем году, ее обменяли на ныне доступное зерно и возможность для готов свободно создавать собственное государство за счет проживавших в их местности племен. Император Констанций, и ранее желавший Галлу, женщину, которую не смог испортить брак с варваром, взял в жены «надкушенный плод» династии Феодосия. Галла получила то, что дала ей судьба, и в 420-ые годы, как вдова и регентша при своем шестилетием сыне, Валентиниане III, правила фактически как римская императрица{78}.

В качестве постскриптума к этому рассказу испанский апологет христианства Павел Орозий, автор истории христианства под названием «История против язычников», приписывает Атаульфу сравнение римской и готской культур. Оно оказалось более лестным для римлян, чем для готов. Он также подтверждает то, что было еще более правильным: триумф римской культуры над варварами, несмотря на военное поражение. По мнению Орозия, Атаульф хотел сделать Рим готским государством, а себя — Цезарем Августом. Но, вспомнив о вольных нравах своего народа и невозможности для готов подчиняться законам (гибельные наклонности варваров заметил еще Тацит), Атаульф пришел к выводу, что его народ никогда не сможет создать и управлять страной, равной Риму А поэтому энергию готов лучше обратить на «восстановление и укрепление имени императорского Рима». Если готское государство не может стать лучше Рима, значит, его курсом должны сделаться почитание и имитация Рима — насколько это возможно{79}. По словам (Эрозия, Атаульф пришел к этому выводу под влиянием своей жены-христианки.

Повествование Орозия — это не правдивый отчет о мыслях и чувствах Атаульфа, а представление точки зрения о римлянах и варварах духовного лица — христианина, жившего в те годы. После 476 года епископы заполнили политически-административную пустоту в крупных городах Империи. Они приняли и подняли имя Рима, словно оно было их собственным, — а таковым, на самом деле, оно тогда и стало. Во времена поздней античности и на протяжении Средних веков германцев и другие племена учили думать о римской церкви так, как по утверждениям историков, Атаульф думал о