По земному шару с удочкой - Алексей Горяйнов

Что касается меня, то я, исколесив практически всю Юго-Восточную Азию, теперь не представляю, как можно найти здесь рыбацкое счастье, не имея при себе мото. На байке заодно можно посмотреть отдаленные достопримечательности: древние храмы, монастыри, водопады, слоновьи фермы и прочую экзотику.

Рано утром приехав в Чанг Май, я сразу же на вокзале зашел в туристический офис и оплатил на сутки недорогой гестхаус. Доставка в гестхаус с вокзала на такси входила в оплату этих 15 долларов.

Разместившись во вполне приличном двухместном номере и перекусив купленными на соседнем рынке продуктами, арендовал в этом же гестхаусе мотобайк за 5 баксов в сутки. Сориентировавшись по карте, которую мне подарили в вокзальном турофисе, я тут же отправился в путешествие (коробка с оснастками и коротко сложенная телескопическая удочка находились в заплечном рюкзаке). Меня манили горы, которые, судя по карте, располагались северо-западнее города. Но коротким путем до них доехать не удалось. Я запутался в паутине небольших улиц, пытался отыскивать их сложно читаемые названия на карте, но в итоге все время упирался в тупики. Путешественникам нужно учитывать, что карты, которые бесплатно дают в турофисах, довольно примитивные.

Наконец, решил не искать коротких путей, вернулся на трассу, которой окольцован город, и, с нее съехав на северную автостраду, поехал куда глаза глядят. У меня такая манера путешествовать: обычно я заранее не читаю справочники, чтобы было больше впечатлений от увиденного.

Отъехав километров тридцать от Чанг Мая, остановился возле мотобайкеров, что-то обсуждавших на обочине. Оказалось, немцы. Четыре парня и три девушки ехали к водопаду, до которого, по их словам, было уже недалеко. Я подумал, что где водопад, там должна быть и река, а в реке, возможно, будет рыба… Попросился держаться за немцами.

Вскоре наша ревущая колонна повернула на долгожданную второстепенную дорогу. Та вначале вилась по полям, проходя через встречающиеся деревни, затем стала пролегать вдоль неширокой, местами укрытой кустами реки. В одном месте на окраине деревни я увидел у реки детей, ловивших рыбу, но, боясь отстать от команды и потерять дорогу к водопаду, останавливаться не стал. Мелькавшие по краям дороги посадки высоких деревьев, наконец, перетекли в лесную зону предгорья. На обочине появился первый указатель «Waterfowl 20 км». Ага, уже и до водопада недалеко.

Однако, когда наша команда добралась до него – он красиво каскадами падал в окружении старого широколиственного леса, – я был разочарован. Все здесь было очень культурно и людно: площадки с сувенирами, кафешки и торговцы едой – не за тем я ехал на север Таиланда. Хотя река ниже водопада имела разливы и привлекательные для ловли участки течения, пробовать ловить я даже не стал. Да, вероятно, мне бы и не разрешили: вход на территорию водопада был платный, что уж говорить о рыбалке… Я простился с немецкими товарищами и решил вернуться посмотреть, что же там все-таки ловят дети. По дороге тщательно запоминал ориентиры, потому что потом я собирался отправиться дальше в горы, а на пути было много перекрестков.

Смуглолицые мальчик и девочка, лет по восьми, продолжали ловить на том же месте. Здесь река текла спокойно, и своей бамбуковой короткой удочкой мальчик подбрасывал насадку к кустарнику, опустившему в воду ветви. Видимо, клев начался хороший, потому что мальчик то и дело подсекал, но рыба не всегда попадалась, хотя в итоге буквально за каких-то пятнадцать минут он вынул из воды пять небольших, похожих на красноперку, рыбок. У девочки удочка была еще короче, и она подбрасывала поплавок – обыкновенную короткую палочку, привязанную к леске, – за осоку. Но и девочка поймала при мне две рыбки. Насадкой служили мелкие земляные черви, а ведерко для улова у них было одно на двоих.

Увидев торчащий из моего рюкзака конец удочки, мальчик показал на него рукой и протянул мне грязную пластиковую баночку с червями. От такой любезности трудно было отказаться. Я распаковал снасть и, расположившись по соседству с детьми, стал ловить рыбу. Глубина реки была всего-то не более метра. Я пускал оснастку вдоль границы ветвей кустарников, где течение было спокойное. На второй проводке последовала поклевка, и на леске затрепетала зеленоватая рыбка, по-видимому, входящая в семейство окуневых, потому что она своим видом напоминала дальневосточную ауху. Я бросил рыбешку на траву рядом с мальчиком, чтобы он положил ее в свое ведерко, но тот несогласно покачал головой и, набрав в целлофановый пакет воды из реки, пустил в него мой улов, а затем принес его мне. Я снова не смог отказаться. Вскоре удалось поймать еще четырех таких же рыб, три из которых были величиной с ладонь. Попробовал еще раз предложить рыбу мальчугану, не по годам деловому и самостоятельному, но тот опять замотал головой, продемонстрировав свой хороший улов. Тогда, слив воду из пакета и переложив рыбу влажной травой, я засунул ее в рюкзак, в надежде, что вечером в кафе гестхауса мне ее поджарят.

В горы я вернулся обратным маршрутом. Хорошая асфальтовая дорога уходила вверх выше водопада. Я устремился по ней, надеясь найти еще какую-нибудь привлекательную реку или озеро, которое на схематичной туристической карте могло быть не отмечено.

Леса шли то лиственные, то хвойные, то смешанные. Дорога то взбиралась на отроги, то спускалась вниз. Иногда выше обочины виднелись обнажения скал, иногда с крутого серпантина открывалась пропасть или вид на лесной распадок с речкой внизу. Местами встречались этнические деревни с красивыми маленькими домами и ухоженными огородиками, в которых росли разные сельскохозяйственные культуры, – все было сделано так, чтобы больше понравилось вездесущим авто– и мото– туристам. Возле некоторых таких деревень на обочине дорог даже стояли экскурсионные автобусы. В одном месте я увидел указатель на слоновью ферму, но сворачивать к ней не стал, хотелось уехать как можно дальше в горы, чтобы еще осталось время для возвращения засветло в город.

Когда счетчик на спидометре показывал, что я отдалился от Чанг Мая на 100 км, решил было поворачивать назад, а то в темноте будет возвращаться сложнее. Но тут на хребтине впереди дороги замаячило большое деревянное здание, похожее на магазин, и я подъехал к нему. Возле магазина висел транспарант со схемой горных дорог. Чанг Май на нем указан не был. Сверяя названия поселков и деревень с названиями на своей карте, я старался понять, как другой дорогой можно вернуться домой, и не мог. В это время возле меня остановились двое байкеров. Они тоже стали рассматривать схему на транспаранте, тыча в него пальцем и переговариваясь по-английски. Они объяснили мне, что в город можно вернуться дорогой, не возвращаясь назад, а проехав горами по кругу, и если я последую за ними, они меня проведут.

– Борис, – с ударением на переднем слоге представился один.

– Джон, – промолвил другой.

– Алекс, – сказал я.

Мы обменялись рукопожатиями. Борис был из Белграда, Джон – из Торонто. Аполитичное у нас оказалось трио…

– Вы, ребята, только не слишком гоните, – попросил я. – Я в этом году первый день на байке.

Но ребята, покивав, так припустили, что у меня, следующего за ними, от ветра чуть шлем не слетел – я его плохо застегнул. Потом, правда, увидев, что я отстаю, подождали. Так мы и ехали с небольшими остановками. Они отрываются, а потом меня поджидают. Часа через полтора езды я уже так приноровился держать скорость выше 100 км на участках под горку, что даже вырвался вперед. О том, чтобы поискать какой-нибудь водоем, и речи не было: от магазина в горах до Чанг Мая нужно было проехать 180 км, а до вечерних сумерек оставалось каких-то три часа. Хорошо, что еще заправка в горах встретилась, а то у меня был неполный бак перед выездом.

В Чанг Май мы въехали засветло и еще успели немного понаблюдать за рыболовами, ловившими небольших сомиков донками в широком водяном рве вокруг исторического центра города. Рыбалка здесь оказалась достаточно простой. В качестве насадки многие использовали насекомых, похожих на обыкновенных тараканов.

На радостях, что все так хорошо сложилось, я пригласил своих новых друзей к себе в гестхаус и угостил их «Смирновской». Когда Джон снял в моем номере мотобайкерскую куртку, я увидел у него на шее крупную татуировку: «Люблю отца, люблю Джона». Он попросился прилечь на свободную кровать, сказав хриплым прокуренным голосом, что не спал всю ночь, много доставлял тайской женщине удовольствия, курил и пил. При этом он лежал на кровати с сигаретой и стаканом в руках, а когда в приоткрытую дверь нашего номера увидел поднимавшуюся по лестничному пролету девушку, тут же выскочил вон и заговорил с ней. Мы со скромным, интеллигентного вида Борисом только посмеивались. Борис даже водку разбавлял пепси-колой.