Та, что подарила сына - Кистяева Марина

Так и оказалось.

Не могла видеть их глаз, не могла видеть их лиц, она чувствовала.

С каждым шагом, приближаясь к ним, по её коже рассыпались колкие мурашки. Все сильнее и сильнее. Кожей чувствовала этих власть имущих.

Юля огляделась по сторонам и мысленно застонала. Двое соседей не спали. Горел свет. Пока Юля шла, видела, как у тети Маши колыхнулись занавески. Значит, тоже заметила. Сложно не заметить… У них тихий район, а тут такое.

Мужчины молчали, наблюдая, как Юля к ним приближается.

Два хищника. Ленивых, ложнорасслабленных. Они стояли почти в одинаковых позах. Прислонившись к дверям машины, ноги на ширине плеч. Руки сложены на груди.

Наблюдатели, черт их побери.

Юля старалась не выражаться. Во-первых, Серенька сейчас ловит всё, что надо и не надо. Даже дедушка начинает осторожничать. Во-вторых, если несколько раз позволишь себе обесцененную лексику, то и на работе может случайно вырваться. А за такое точно по головке не погладят.

Теперь и вовсе непонятно, что будет с ее работой. Седов, если и не в курсе, зачем она понадобилась Тарисову, возьмет на заметку их встречу.

Снова она про работу… Наличие или отсутствие работы становилось меньшей из бед, готовых обрушиться на ее голову.

Почему, собственно, готовых?

Уже…

Она остановилась в метре от мужчин. За рулем сидел водитель. Во второй машине тоже наверняка были люди.

Собрались, ничего не скажешь.

И она…

Одна.

Как только Юля появилась на горизонте, мужчины замолчали. Просто молча наблюдали за её приближением. Юля мысленно усмехнулась. Наверное, молодые люди, отвыкли от таких барышень, как она. Привыкли видеть девушек вылизанных, рафинированных от кончиков волос до кончиков пальцев. С макияжем, с маникюром. Идеальных, одним словом.

И тут она попросту одетая и не накрашенная. Юля вызывающе приподняла подбородок.

Да, она обычная молодая женщина. Очень далекая от идеала. Красивая простой красотой. Может, для кого-то лишь привлекательная, ей давно всё равно. С появлением Сережи её жизнь кардинально изменилась. И пока Юля не готова была впускать в их жизнь мужчину. Она думала об этом… На неё мужчины обращали внимание. И часто. Приглашали на свидание. Она даже ходила.

А потом… Потом начинала думать, как тот или иной мужчина примет Сережу и примет ли. Будет обижать или попытается найти общий язык? А как Сережа его воспримет? Он, кроме как с дедом и прадедушкой, тяжело сходился с мужчинами. И её сильно ревновал. Даже к деду Мише. Потому что мама – только его.

То, как она выглядела в данный момент, могло послужить ещё одним поводом почувствовать себя ниже этих… двух.

Но Юля ничего подобного не чувствовала.

Только злость. Раздражение. Обиду.

И готовность воевать со всем миром.

Она специально ничего не говорила.

Молчала.

Смотрела на мужчин, хотя от волнения с примесью страха и отчаяния у неё начинали дрожать поджилки. Правда, если бы у Юли в тот момент спросили, где находятся поджилки, она не нашлась бы, что ответить.

– Степан, оставь нас.

Юля испытала некое удовлетворение, оттого что Тарисов заговорил первым.

Глупо, конечно.

Значит, приближенного звали Степан. Юля посмотрела на него. Тот сдержанно кивнул, обошел машину и открыл переднюю пассажирскую дверь. Прежде чем сесть, немного замедлился, посмотрев на Юлю через машину.

И лишь потом скрылся в полумраке салона.

Одним хищником меньше. Уже хорошо.

Хотя нет… Ничего хорошего.

Главный-то остался.

Тарисов «отклеился» от машины и сделал пару шагов по направлению к Юле. Та усилием воли заставила себя остаться на месте.

– Не спится?

– Как и вам, – грубовато бросила она, стараясь говорить тише.

Не исключено, что соседи уже пооткрывали окна и теперь старательно пытаются узнать, что происходит. Мало того, что ребенок растет без отца, всё покрыто тайной и мраком, так ещё теперь по ночам машины бизнес-класса наведываться стали. Интересно же…

Даже Юле было бы интересно.

– Пойдем, прогуляемся.

Когда Юля выходила из дома, то не знала, как себя поведет, о чем будет говорить с Тарисовым. Она хотела, чтобы он уехал. И не подумала, что раз человек приехал, значит, не просто так. Не от нечего делать. Тем более, такой, как Тарисов.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Юле внезапно стало холодно, и она плотнее закуталась в кофту, мимолетом отметив, что на мужчине по-прежнему была только темно-синяя рубашка. Ни пиджака, ни джемпера он не надел. Какова вероятность того, что он простынет ещё довольно теплыми ночами? У них на юге долго вечера теплые. В средней полосе уже снежок падает, и по утрам мороз, а у них молодежь в кофтах вечерами тусуется.

Юля не помнила, чтобы кому-то откровенно желала зла, а сейчас на неё прямо накатывало, и разыгравшееся воображение рисовало температурящего Тарисова. Но тут же подкидывало и другие картины – десятки врачей, суетящиеся вокруг него.

– Нет. Лучше если вы…

– Пошли, Юля, – он снова её не дослушал. На этот раз сразу перешёл к давящему тону. Человек явно не привык, чтобы с ним не то что не соглашались – спорили.

– Я далеко с вами не пойду, – Юля обернулась, чтобы удостовериться, что в доме не зажглись огни.

– Сергей не проснется ближайшие три-четыре часа.

Стоило услышать эти слова, как ледяная волна коснулась позвоночника Юли, и сразу же стало в несколько раз холоднее.

– Всё успели узнать, да? – она снова не сдержала яда.

От мысли, что посторонние люди собирали информацию про неё, про её семью, хотелось ругаться матом, долго и громко. А в продолжение развернуться и ударить стоящего рядом человека по лицу. Так сильно, чтобы ладонь потом горела.

Желания желаниями, но надо понимать и действительность. А она в данный момент не особо жаловала Юлю. И если ей сошла с рук выплеснутая в барское лицо вода, то пощечину он точно не проигнорирует.

К тому же, кто знает, может, его слова про то, что он её придушит, и имеют под собой весомое основание?

Юля не строила иллюзий.

Ей с ним не тягаться. Не тянет она.

А кто тянет?

Никто… В её окружении точно.

И какой выход?

Мысли метались в голове, как стайка потревоженных птах.

Её вопрос оставили без ответа.

Тарисов рукой указал по направлению, куда надлежит идти. Что ж… Пока у Юли не было выбора.

Она пошла, он – рядом. Между ними сохранилась некая дистанция, небольшая.

Юля старалась идти не спеша. Далеко от дома уходить всё же не планировала.

– Зачем вы приехали? – негромко, зная, что соседи не дремлют, спросила Юля, когда поняла, что на неё в очередной раз давят. Уже молчанием. Самим фактом нахождения рядом.

– Ты знаешь ответ.

– Нет… Демьян Валерьевич…

– Юля, прекрати. Твоё «Валерьевич» режет слух. У нас ребенок общий, а ты меня по отчеству.

Боковым зрением заметила, что Тарисов повернул голову и посмотрел на неё. Даже по душе пришлось, что он, пусть и не злится, но испытывает недовольство. Ей снова и снова хотелось колоть его! Чтобы Тарисову было дискомфортно.

Наивная… Этот человек закален общением с такими людьми, о которых она слышала только с экрана телевидения.

– Да, ребенок общий, – поморщившись, призналась Юля. – Вы собрали бесспорные доказательства.

– Изучила всё же документы? – не без сарказма заметил он.

– Ещё не все.

Её не заботил его тон. Пусть иронизирует на здоровье.

Её волновало совсем другое.

– Изучай быстрее. Времени мало.

– Мало? – снова вскинулась она. Одно слово – и остатки спокойствия летят к чертям собачьим.

У Юли даже шаг сбился, настолько она снова разволновалась. Иначе не получалось.

Рядом с ней шел человек, намеревающийся забрать у неё Сереньку!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Именно забрать…

В том, что Тарисов настроен серьезно, Юля даже не сомневалась.

Он пока с ней разговаривал. Наверное, надо в ножки ему за это поклониться? Юля одернула себя. Хватит! Что за тихая истерия! Она себя не узнавала.