Красным по белому (СИ) - Костин Константин Александрович

Подобные пессимистические мысли внушали как опыт гвардейца Черной сотни, так и несколько нервировавшие королевские гвардейцы, шагавшие за спиной. От сравнения с конвоем, каковое тащило за собой ассоциации с арестом, тюрьмой, казнью и могилой, удерживала только гвардейская форма. Вернее — ее цвет. Гвардейцы его величества короля Леопольда обязаны были носить цвета королевского флага. Который, по причине, сокрытой туманом веков — об этом даже в школе на улице Серых крыс не рассказывали, а это о многом говорит — носил два цвета.

Белый и розовый.

Сложно всерьез воспринимать людей, чьи мундиры напоминают торты в кремовых розочках.

Даже если этот человек — король.

2

К некоторому облегчению Ксавье его привели — доставили! — не в тронный зал, а всего лишь в кабинет короля. Он и так нервничал перед тем, что ему предстоит, а уж если бы ему пришлось снять свою маску — одну из, одну из — перед всем королевским двором… Нет, он бы сделал и это, но такой поступок обошелся б ему в целую седую прядь. А так — обойдется парой серебристых волосков.

Его величество присутствовал в помещении в двух экземплярах. Оба одинаково огромные, оба одинаково розово-мундирные, только один — настоящий, а второй — нарисованный. Но оба одинаково напоминали торт, украшенный золотыми звездами.

Письменный стол перед королем был девственно чист. Ни одной бумажки, ни одного письменного прибора. Вообще ничего. Хотя витавший в воздухе запах чего-то мясного подсказывал, что совсем недавно приборы на столе все же присутствовали. Столовые.

Король-Повар оправдывал свое прозвище.

Ксавье не успел обдумать родившуюся было мысль о том, что перед ним, конечно, король, более того — король, клятву верности которому он приносил… Но, боже мой, до чего же он… некоролевский…

Помимо короля в кабинете находился его верный шут Ник, взобравшийсяногами на подоконник, отвернувшийсяот всех и что-то недовольно бубнивший. На спине у шута болтались узнаваемые листья «волчьего шлема», аконита, травы, которая, по драккенским поверьям, отпугивала волков. Видимо, Ник пытался этим выказать свое недовольство. Или просто ядовито шутил в своем стиле.

Слева от стола в глубоком кресле разместился лениво улыбающийся, как сытый кот, Первый Маршал. Ослепительно-белый мундир которого не напоминал ни о тортах, ни вообще ни о чем съедобном. Разве что о слоновой кости, из которой делали рукоятки шпаг и кинжалов. Первый Маршал был таким, каким он был всегда. Как любой уважающий себя кот — спокоен, доволен, прекрасен.

Тот, кто располагался в правом кресле, не был ни спокоен, ни доволен. Да и на кота не походил вовсе. Черно-желтые цвета мундира делали бы этого молодого человека похожим на осу, или, скорее, на смертельно опасного шершня, будь желтого чуть побольше. А так он выглядел, скорее, как хмурый волк, которого зачем-то украсили желтыми девичьими ленточками. Отчего волк не стал безобиднее. Да что там — он даже выглядеть безобиднее не стал.

— Ваше величество, — юноша поклонился королю. Леопольд в ответ лениво взмахнул широкой ладонью.

— Господин Первый Маршал, — еще один поклон.

— Ваша светлость.

«Его светлость» скривилась, как будто раскусила горький орех. Человек, с которым Ксавье хотел встретиться и сам… но не ТАК и не ЗДЕСЬ.

— Со мной никто здороваться не собирается, — донеслось недовольно от окна, — Конечно, я всего лишь шут…

Слова шута все проигнорировали.

— Средний сотник Ксавье, — заговорил Первый Маршал, после того, король вяло отмахнулся, мол, валяйте, делайте, что вы там собирались, — известна ли тебе причина, по которой тебя вызвали к его величеству королю?

— Нет, господин Первый Маршал.

— Без званий, сотник. Тебе знаком герцог Вернер?

— Да.

— Откуда?

— Я — бывший драккенский подданный. Герцог Вернер — мой бывший властитель. И…

Ксавье перевел взгляд на недовольно прищурившегося герцога.

— … мой старший брат.

3

— Хорошо, хоть ты не забыл о том, что мы — семья, мой «бывший подданный».

После того, как выяснилось, что вызов Ксавье во дворец — это инициатива Вернера, драккенский герцог испросил у короля возможности поговорить наедине со своим младшим братом.

— Нет ничего важнее семьи.

Два брата сидели друг напротив друга в небольшой курительной комнате.

— Именно поэтому ты сбежал? Мама очень расстраивалась.

— Я думаю, она бы расстроилась еще больше, если бы ее младшего сына убили по приказу старшего.

— Чушь.

— Я знаю. Якоб писал мне, да и от тебя письмо мне тоже передали. Старый добрый дядюшка Грегор… Весельчак и альмаро. Ему даже возраст не мешал волочиться за девушками.

Ксавье вспомнил своего дядюшку. Невысокого, круглолицего, лысоватого. Чем меньше волос оставалось на его голове, тем моложе становились его любовницы, вечно хихикающие рядом с ним, пока он отпивает вино из бокала. Совершенно безобидный тип.

Как выяснилось — то, что ты выглядишь безобидным, вовсе не означает, что ты и на самом деле неопасен. Даже веселый и добродушный старичок может заказать убийц для своего племянника, чтобы освободить трон.

— Кто ж мог подумать, что ему понадобится власть.

— Власть, братец, это такая штука — ее всегда мало. И сейчас у нас пойдет разговор как раз об этом. Ты знаешь, чего от меня хочешь этот ваш… господи, шнееландский… маршал?

В голове Ксавье внезапно всплыли циркулирующие по стране слухи о связи между королем и Первым Маршалом, осуждаемой богом и людьми. Да нет. Не может быть.

— Что? — спросил он внезапно охрипшим глосом.

— Чтобы я отдал Драккен Шнееланду!

Фух. Подождите минутку…

— Но… ведь… — Ксавье озадаченно подвигал руками, пытаясь показать, что между Шнееландом и Драккеном как бы нет общих границ.

— Ну, не самому Шнееланду. Маршал собирается объединить воедино все Белые земли и предлагает Драккену присоединиться.

— Маршал? Он что, хочет стать императором?

Сама мысль об объединении Белых земель не вызывала у Ксавье никаких моральных препятствий, но… Император Рихард? Хотя…

— И ты не хочешь?

— Разумеется, не хочу! Это же кабала! Полный отказ от… от… от всего! От нашей земли! От нашей истории! От предков! От…

— От власти.

— Власть он, как раз, оставляет.

— Погоди. Это как? Может, ты неправильно понял и тебе предлагают союз?

— Оливер, я все ж таки не наш отец и не пропил мозги… прости, не хотел тебе напоминать…

Ксавье дернул щекой. Да, не самые приятные вещи вспомнились при одном упоминании об отце.

— Так вот — маршал предложил именно присоединение к этой будущей империи. Я останусь герцогом Драккенским, но при этом надо мной будет властитель. Император.

— Император Рихард.

— Нет… кажется. Маршал этот вопрос искусно обходил в обсуждении, но, сдается мне, он старается не для себя. Для кого-то другого, кто, по мнению маршала, лучше подходит на имперский трон.

— Для кого? — слухи о том, что Шнееландом на самом деле управляет не король, а кто-то еще, то ли маршал, то ли кардинал, то ли вообще королева. Не то, чтобы Ксавье так уж хотелось знать, кто этот человек, но… Но ведь интересно же!

Даже под мундиром Черной сотни, даже в груди драккенского вервольфа, даже в груди того, кто убил первого человека в девять лет — может биться горячее сердце мальчишки.

— Этого он не сказал. Намекнул, что этот человек уже управляет Шнееландом, но не афиширует свою истинную роль.

— Разумно. Всегда может найтись свой дядюшка Грегор, но нельзя убить того, кого не знаешь. Так почему ты не хочешь, чтобы Драккен стал частью империи? Тебя лишат власти?

— Нет.

— У драккенцев отберут земли?

— Нет.

— Их заставят говорить на чужом языке?

— Нет.

— Им увеличат налоги?

— Нет.

— Их лишат титулов?

— Нет.

— Их заставят отказаться от своей истории?