Рожденный, чтобы жечь! – 3 - Дмитрий Лим

не видел. Никогда. И никогда не чувствовал такой мощи! Это было очень занимательно. И… блин, он что, смотрит на меня что ли?

— ДИТЯ! — взревела сама тьма, как казалось. — НАШЁЛ!

Инстинкт самосохранения закричал во мне, призывая бежать, спрятаться, молить о пощаде. Но что-то внутри, какая-то упрямая искорка, отказывалась подчиниться. Жажда действия и адреналин, все еще клокотавший в крови, затмевали страх. Я знал, что бежать бесполезно. Кукловод контролировал здесь все, и укрыться от него было невозможно. Оставалось только стоять и смотреть ему в лицо.

Тьма вокруг Кукловода сгущалась, приобретая очертания каких-то чудовищных фигур. Казалось, он черпает свою силу из этой самой бездны, из первородного хаоса. Слова «ДИТЯ! НАШЁЛ!» эхом отдавались в голове, вызывая непонятное ощущение узнавания.

Кто я для него? Почему он так жаждет меня найти?

Эти вопросы метались в сознании, но ответы ускользали, растворяясь в нарастающем безумии происходящего кошмара.

Землетрясение усилилось, превращая коридор в зону хаотичных разрушений. Куски бетона отламывались от стен, обнажая ржавые металлические конструкции.

Пол уходил из-под ног, грозя провалиться в неведомую пропасть. Я цеплялся за штаны своего тирана, стараясь не потерять равновесие.

Боря, как скала, заслонял нас, принимая на себя основной удар обломков. Лена и Петрова, казалось, потеряли сознание, не в силах сопротивляться давлению Кукловода. Мясной фарш, или как там прозвал этих двух балбесов мой истязатель, и вовсе — поплыли. Стояли, опираясь на стены, держась за головы так, словно их изнутри кто-то рвал.

Но кукловод не приближался. Он стоял там, в конце коридора, словно оценивая нас, играя с нами. Это была жестокая и изощренная пытка — предвкушение неминуемой гибели, беспомощность перед лицом всемогущего врага. Но в его неподвижности была и слабость.

Он не мог просто уничтожить нас, ему нужно было что-то большее. И я начал понимать, что именно. Он хотел сломить нас, лишить воли, превратить в марионеток, подобных тем одержимым.

Его взгляд, прикованный ко мне, говорил об этом яснее любых слов. Я был ключом, загадкой, которую он во что бы то ни стало хотел разгадать. И пока я сопротивлялся, пока во мне теплилась искра воли, он не мог победить.

«Ну держись, сволочара! — я позаимствовал очень красивое слово из лексикона моего истязателя. — Сейчас я тебе глаз на жопу натяну!»

Собрав остатки сил, я отлепился от Бори. Тот лишь удивленно хмыкнул, не понимая моего порыва. Оставив их позади, я сделал несколько неуверенных шагов вперед, прямо навстречу Кукловоду. Пол предательски уходил из-под ног, но я упрямо двигался вперед, словно одержимый собственной странной целью.

— Эй звездюк, ты куда попёр? — прорычал Боря. — Я щас тебе по ушам нахреначу!

Но я не слушал. Я смотрел в глаза Кукловоду, пытаясь разглядеть за маской тьмы его истинное лицо. Страх отступил, оставив место холодному любопытству и странному, едва уловимому чувству узнавания. Слова «ДИТЯ! НАШЁЛ!» продолжали звучать в голове, словно отголоски давно забытого прошлого.

Кто я для него? Почему он так жаждет меня заполучить?

Несмотря на царящий вокруг хаос, я чувствовал, как во мне нарастает сила. Адреналин перестал быть просто ощущением, он превратился в чистую энергию, бьющую ключом внутри.

Я чувствовал, как магия, дремавшая где-то глубоко внутри, просыпается и тянется навстречу Кукловоду. Это была не та магия усиления, которой я воспользовался, пнув одержимого. Это было что-то другое, более древнее и могущественное. Что-то, что связывало меня с этим местом, с этим Кукловодом, с этой самой тьмой.

И когда до Кукловода оставалось всего несколько шагов, я остановился. Тьма вокруг него сгустилась, образовав непроницаемую стену. Но я видел его. Я чувствовал его присутствие, его силу, его… страх?

Да, именно страх, несмотря на всю его мощь, он боялся. Боялся меня. И этот страх придавал мне уверенности. Собрав всю свою волю в кулак, я «задумался», пытаясь послать свой вопрос в голову этого непонятного кренделя:

«Кто ты⁈ Что тебе от меня нужно⁈»

Тьма вокруг Кукловода дрогнула, словно от сильного порыва ветра. На мгновение мне показалось, что я вижу сквозь нее — очертания высокого, худого силуэта, горящие нечеловеческим огнём глаза. Но видение тут же исчезло, погребенное под новым слоем тьмы. Ответа не последовало. Лишь усилившееся землетрясение, рвущее коридор на части, говорило о том, что мои слова достигли цели. Кукловод не собирался отвечать. Он хотел заставить меня замолчать, уничтожить, поглотить в своей бездне.

— Ну всё, — раздался голос истязателя за спиной. — Заколебали эти ваши сраные одержимые, а ну, иди сюда, утырок.

Мне даже оборачиваться не нужно было, чтобы понять — Боря только что размял шею. А значит, кукловоду действительно — наступит задница. Боря бьёт, обычно, только два раза. Один раз по морде, второй раз по крышке гроба.

* * *

Боря, как разъярённый медведь, пронёсся мимо Гугли, оставляя за собой шлейф ругательств и обломков. Кукловод, очевидно, не ожидал такого резкого поворота событий. Его тьма дрогнула, как занавес в театре, когда за кулисами переругались все актёры.

Боря же, не церемонясь, принялся колотить тьму своим кулаком, оглашая коридор отборным матом. Каждый удар сопровождался небольшим взрывом и осыпанием пыли с потолка. Создавалось впечатление, что Боря не сражается, а просто выбивает ковёр.

Тьма огрызалась, пыталась обвить его, затянуть в свою пучину, но Боря был непреклонен. Он лупил эту субстанцию с остервенением человека, у которого отобрали последнее пиво. Гугля зачарованно наблюдал за происходящим, забыв про Кукловода, про землетрясение, про все на свете. Боря, разносящий в щепки саму Тьму — это было зрелище, которое стоило увидеть.

«О, как будто ковер на улице выбиваю, — пронеслось в голове у Бори».

Петрова с Леной все еще приходили в себя, бормоча под нос какие-то заклинания. Мясной Фарш вообще дрейфовали в нирване, совершенно отрешенные от реальности. Вся надежда оставалась на Борю, и он не подводил.

Кукловод, казалось, совсем растерялся. Его атаки стали слабее, хаотичнее. Он явно не ожидал, что кто-то может так просто вломиться в его личное пространство и начать выбивать из него всю дурь.

— Ну шо, гад ползучий, — прорычал Боря, замахнувшись для очередного удара. — Довыделывался⁈ Сейчас я тебе всю малину обломаю!

И в этот момент произошло неожиданное. Тьма вокруг Кукловода вдруг рассеялась, обнажив его истинный облик. Это был высокий, худощавый мужчина, одетый в длинный черный балахон. Его лицо было бледным и изможденным, а глаза горели нечеловеческим огнём. Он смотрел на Борю со смесью страха и ненависти.

— Ты… ты не должен был