Сладкий грех. Искупление - Лина Мур

разрезать их ножом для мяса. Тоже не смогла. Не знаю, из чего они сделаны, но эти вещи не поддаются поломке, хотя с виду каучук. Это так ужасно, что я стала заключённой. Не хочу думать насчёт того, что здесь происходит. Не хочу! Нет. Не буду думать и анализировать, потому что я найду сотню причин, чтобы поверить Слэйну и дать ему ещё один шанс. Я знаю себя. Моя любовь к нему никуда не делась. Поэтому я боюсь думать, проще принимать всё по факту и помнить о том, что он обманул меня. И ладно бы, если он обманул меня насчёт того, кто его отец или того, что Ангус хотел меня убить. Это чудовищно знать, что всё было ложью, причём просчитанной ложью. Все мои воспоминания — фальшивы. Я никого не предавала, никого не обманывала и ничего плохого по факту и не сделала. Это всё Слэйн. Он избил меня. Подготовил мне ловушки. Да у него есть чёртова комната маньяка. Но почему я не боюсь его? Ведь стоило бы. Он вырезал грёбаное сердце своего отца! Вырезал, и я видела это сердце! Чёрт, кажется, я снова думаю.

— Мисс, у вас есть возможность выйти на улицу на двадцать минут. — Мужчина, который нёс меня сюда, входит в комнату.

— Хм, спасибо. Я соглашусь, — киваю ему.

Это хороший шанс сбежать. Я не верю в то, что эти штуки на мне работают. Не верю, и всё. Слэйн думал, что запугает меня, но я не боюсь. Кажется, я больше ничего не боюсь.

Мы спускаемся по лестнице. Здесь есть ещё одна лестница справа. Они обе огибают стены и встречаются внизу, словно влюблённые после долгой разлуки. Я должна заметить, что мне интересно рассматривать стены и полоток. Он выполнен больше из стекла, которое я сама делала когда-то. Хотя здесь преобладает деревянная тёмная обивка, но вот эти вкрапления стеклянных разводов с небольшим блеском выглядят потрясающе. Это, наверное, единственное, что мне сейчас нравится в Слэйне. Его любовь к этому виду стекла. Оно восхитительное.

Оказавшись на улице, я приоткрываю губы в шоке, оглядывая невероятно зелёные лужайки вокруг. Здесь нет вычурных фонтанов или фигурок из зелени. Только деревья, поднимающиеся в гору, а впереди озеро. Большое, красивое и чистое. До меня доносится кряканье уток. Я улыбаюсь и спускаюсь по лестнице.

— Здесь так красиво, — восхищаясь, шепчу.

— Вам нельзя отходить от дома больше, чем на десять метров. Здесь электрический забор, мисс. По периметру расставлены флажки, — сухо говорит мужчина.

Я цокаю и начинаю злиться. Зачем он всё испортил? Козёл. Но… но я вижу флажки. Они невысокие, и нет никакой изгороди, забора из металла или чего-то в таком духе. Ничего нет, только флажки. Что за чушь? Конечно, так я и поверила, что есть какой-то ток на границе территории, разрешённой для прогулки.

Бросаю взгляд на мужчину, смотрящего исключительно перед собой. Затем я изучаю красные флажки.

Резко срываюсь на бег и несусь в сторону флажков, смеясь над идиотизмом и тем, что за мной никто не гонится. Перепрыгиваю забор, и внезапно моё тело бьёт током. Я падаю на землю и скулю от боли. Каждую мою мышцу словно пронзили тонкие иголки. Боль настолько сильная, что я плачу от неё. Меня трясёт от того, что сейчас произошло. Я злобно шмыгаю носом и не верю в то, что здесь есть чёртов забор. Как такое возможно? Но меня ударило током! Настоящим, мать его, током!

С криком подскакиваю на ноги и прыгаю в воздухе. Удар молниеносно проходит через моё тело. Меня откидывает назад, и я ударяюсь о землю. В голове всё звенит. Уши наполняются шумом. Чёрт… я теряю сознание от боли. Хочу кричать, но боль настолько сильная, что я даже рта открыть не могу. Всё, что я помню из последнего, это то, как по телу проносится новая волна из иголок, сотрясая меня в жутких конвульсиях.

Глава 4

Энрика

Скучающе смотрю в окно на озеро и глубоко вздыхаю. Солнце скрывается за горизонтом. Оно окрашивает озеро в алые и рыжие тона. Трава горит от последних лучей уходящего, солнечного дня. Завтра будет дождь. На горизонте уже собираются тяжёлые и мрачные тучи.

Находясь в своей новой тюрьме уже три дня, больше попыток сбежать я не делала. Меня прилично ударило током. Два раза. Каван смеялся мне в лицо, пока я пыталась прийти в себя утром. Мне постоянно хотелось пить, и ничего смешного в своей попытке освободиться я не нашла. Но больше нарушать правила тоже не хотела. Поэтому я предпочла сидеть в комнате и ничего не делать. Это сложно, потому что постоянно приходится думать. Я не могу отключить свои мозги. Хотела бы, но не получилось. Я была вынуждена обдумать всё, что случилось. У меня появились вопросы, но задать их некому. Каван сегодня не приходит, а вчера он смеялся надо мной, и я послала его к чёрту. Слэйн не вернулся из Дублина, бросив меня здесь одну. Это жестоко. Я жертва. Я. И да, я чувствую себя жертвой. Это убивает меня.

— Хочу на улицу, — сдаюсь и выхожу из комнаты.

— Уже закат, — отрезает мужчина.

— Пять минут. Мне нужно хотя бы пять минут подышать свежим воздухом, — фыркаю, направляясь по коридору. Я вновь бросаю взгляд на накрытые тканью портреты, но иду дальше. Не хочу знать, что под этой тканью. Не хочу. Я хочу быть живой, но такой себя не чувствую сейчас. Скорее мёртвой. Мою жизнь вынужденно поставили на паузу, и я понятия не имею, жив ли Ангус, что ещё натворил Слэйн, и что будет со мной дальше. Мысли меня уничтожают. Поэтому лучше смотреть на природу.

Обиженно поджимаю губы, понимая, что мне даже к озеру подойти нельзя. Флажки меня бесят. Даже не буду пытаться перейти через них. Я до сих пор иногда вздрагиваю от ощущения, что меня бьёт током. Разряд был приличным. Мне повезло, что я выжила.

Всё вокруг полностью поглощается темнотой ночи, и я наблюдаю, как один за другим включаются уличные фонари. Я бы хотела ещё посидеть здесь, но меня заводят обратно в дом и запирают его.

Вхожу в спальню и забираюсь в кровать. Мне скучно. Мне безумно скучно…

— Боже мой, — взвизгиваю я, когда внезапно слышу вой. Хмурясь, подскакиваю с кровати и оглядываюсь. Вой и рычание окружают меня. От этого у меня кровь стынет в жилах. Я бегу к двери и стучусь в неё.

— Помогите, пожалуйста, — прошу, оглядывая в очередной раз комнату. Никого нет. Это странно. Это жутко.

Дверь открывается, и входит мужчина, он наставляет на меня пистолет. Мне приходится поднять руки, чтобы убедить его в том, что я нападать не буду.

— Что случилось, мисс? — мрачно спрашивает он.

— Здесь… вой… животное, — мямлю я.

Жуткое рычание повторяется, и меня начинает трясти от страха.

— Вот! Вот! Вы слышали? Что это? — кричу я, поворачиваясь вокруг себя. Я смотрю на всё, что стоит вокруг меня, но никакого животного, которое может издавать такие звуки, нет.

— Ах, это. Дикие животные. Вокруг дома заповедник, и здесь может такое происходить. Всё в порядке, мисс, — заверяет меня мужчина, убирая пистолет.

— В порядке? Это не в порядке. То есть здесь бродят животные, которые могут ворваться сюда и разодрать человека к чёрту! — возмущаюсь я.

Рёв вновь сотрясает мой разум. Я всхлипываю и тру лоб. Мне так страшно. Меня всю трясёт от ужаса. Сердце с болью бьётся о грудную клетку.

— Не волнуйтесь, мисс. Дом закрыт. Здесь стоят пуленепробиваемые стёкла, и вы в безопасности. Дело в том, что поместье очень старое, и некоторые вентиляционные трубы выходят на улицу. Поэтому вам кажется, что животное близко. На самом деле оно далеко.

— Но это… это точно безопасно? — хмурясь, спрашиваю его.

— Точно. Я могу принести вам таблетку успокоительного или снотворного, чтобы вы смогли отдохнуть, — предлагает он.

— Нет. Не буду я