Орешек - Полевка

- Ты говорил, что умеешь брить, - Трай провел обрубком по щеке, - электробритвой не побриться так же хорошо, как бритвой. Побреешь меня? У меня от прежней жизни остались бритвенные принадлежности…

- Коробка с бритвой в шкафу, - подсказал Дар, он как раз заканчивал мыть посуду, - в большой коробке с документами и фотографиями. Я сейчас принесу!

Дар сбегал в комнату и принес коробку, в которую во время первой уборки сложил все личные вещи альфы. Все, что нашел тогда в ужасном бардаке среди мусора. Казалось, это было так давно. Теперь никто не узнал бы в спокойном и внимательном альфе тот человеческий огрызок, который при первой встрече кидался мусором и ругался матом. И Дар в глубине души очень гордился таким преображением Трая.

- А кто эти люди? - Дар достал фото, на котором красивый и здоровый Трай в военной форме сидел за столом с такими же крупными альфами, - расскажешь?

- Они были моими друзьями… - Трай дернул ртом и сгреб фото обратно в коробку. Заметив, как задрожали ресницы омеги, он добавил более мягко, - прости, я сейчас не готов говорить об этом. Я обещаю, что обязательно тебе все расскажу, но попозже… - Трай виновато улыбнулся, - подождешь?

- Конечно, - Дар мягко улыбнулся, - прости, что лезу с расспросами. Конечно, я подожду сколько надо, не волнуйся.

- Так ты побреешь меня? - Трай улыбнулся, когда увидел в руках омеги опасную бритву, - или ты не умеешь таким брить? В армии бриться безопасным станком было западло, как будто ты не альфа. Мы тогда смеялись, что станком только омежки ножки бреют… Я так тебе доверяю, что без сомнений подпущу тебя к собственному горлу с такой гильотиной. Или все же купить безопасную бритву?

- Не надо, - Дар улыбнулся и раскрыл бритву, - меня папа в свое время научил, он брил отца по вечерам, и смеялся, что ни один альфа не подумает об измене, когда супруг будет держать такое лезвие у его горла. Мне потом пригодилось это умение, когда отца парализовало. Он был аккуратистом и педантом, как все хирурги, и чистота собственного тела для него всегда была важна. Особенно, когда он сам не мог этого делать. К нему приходили коллеги, и он очень болезненно воспринимал даже складки одеяла на кровати.

- Принести мыло? - улыбнулся Трай.

- Не надо, - Дар взял бутылку с постным маслом, - у отца было специальное масло для бритья, но постное тоже подойдет. Только тебе придется лечь, - омега вздохнул, - я брил отца, только когда он был уже лежачим…

- Я сделаю лучше, - Трай загадочно блеснул глазами, - позволишь?

Трай уселся у ног Дара и, откинувшись спиной на его ноги, закинул голову ему на колени, полностью открывая шею и с надеждой глядя в глаза.

Дар неожиданно смутился, это было так интимно… С той самой помывки в душе они больше не касались друг друга, только изредка и вскользь сталкиваясь руками, пока готовили еду и ели на маленькой кухне. А сейчас Трай практически лег на ноги Дара своим большим и горячим телом, и этот доверчивый взгляд… Дар почувствовал, как у него полыхают щеки, это было так... так волнительно! Ему даже пришлось закусить губу, чтобы собраться с мыслями и сосредоточиться. Надо успокоиться! Опасная бритва – это совсем не шутка, надо взять себя в руки, а то можно порезать Трая… альфу…

А Трай получал от всего этого небывалое удовольствие. Он никогда раньше не сталкивался с такими чистыми и доверчивыми омегами. Он сам вырос в неполной семье на минус седьмом уровне. Вечно усталый и задерганный папа, время от времени возникающие возле него альфы, которые воспринимали его, как помеху в доме, и кроме тумаков и брани, он от них ничего не видел. Поэтому, как только он получил корочки об обязательном образовании, сразу ушел в армию, она стала для него семьей и всей его жизнью.

Но казарменная жизнь и окружение накладывали определенные рамки поведения и четко выраженный круг знакомых. И омеги из бара были совсем не похожи на милого профессорского сынка с наивными и ясными, как звезды, глазами. Все его рассказы о дружной семье, милом и добром папе, любящем отце были сродни сказке и вызывали скорее тихую грусть, чем зависть. Такой оранжерейный цветочек и вдруг в такой помойке… Ольдар оказался самым настоящим даром. Он будил глубинные инстинкты альфы – защищать, беречь, стать лучше и сильней для того, чтобы омеге было с ним хорошо и спокойно.

Трай прикрыл глаза, и если бы мог, замурлыкал от удовольствия, когда тонкие и нежные омежьи пальцы внимательно исследовали щетину на его лице, а потом осторожно нанесли масло. Трай не удержался и стал смотреть в серьезные и сосредоточенные глаза, время от времени повторяя за ним все, что делал омега – надуть щеку, потянуть губу под носом, повернуть немного голову. И неприкрыто наслаждаться всем происходящим, этой заботой, нежностью и, особенно, смущением наивного ребенка.

- Ну, вот и все… - Дар проверил еще раз, нет ли пропусков, и постарался в последний раз, как ему казалось незаметно, погладить красивое и мужественное лицо альфы, - теперь все хорошо… Трай, можешь вставать с пола, я закончил тебя брить. Тебе все подходит?

- Да, - мурлыкнул альфа, - все замечательно, если твой папа так брил твоего отца, то я ему могу только позавидовать. Хотел бы я, чтобы и меня…

Трай резковато поднялся, запрыгнул на табурет и, прихватив обрубками стакан, стал жадно пить. Недосказанная фраза зависла в воздухе, вызывая смятение в душе омеги. Дар прикусил губу и задумался над окончанием. Что он хотел сказать – брили? Любили? Любовь… Дар быстро протер бритву и стал наводить порядок, пытаясь движением скрыть невольную дрожь и смятение. Любовь. Семья. Далекие и такие дорогие воспоминания… Любовь. Любовь к альфе… к Траю? Трай только что сказал, что хочет любви? Любит сам?

- Мне пора! - Дар быстро собрал все вещи обратно в коробку и унес ее в шкаф, - мне еще Альберта надо навестить, а то у него вчера давление было очень низкое!

Трай молча кивнул и только усмехнулся вслед выбежавшему омеге. Такой ребенок, и как можно быть таким…

*

Дар, только стоя у двери Альберта, пришел в себя и собрался с мыслями. Он вначале постучал в дверь, и только потом