Месс-менд. — Лори Лэн, металлист. - Мариэтта Шагинян

— Что же было потом? — улыбаясь, спросила учительница, гладко причесанная, можно сказать — зализанная, кривобокая молодая дама в скромном и чрезвычайно неуклюжем платье. Голос ее, впрочем, был очень музыкален и походил на мурлыканье флейты.

— Ах, мисс Ортон! В том-то и дело, что этот мерзкий старикашка, банкир Вестингауз, свалился откуда-то с неба и ехидно заявил мне: «Мисс Нотэбит, честь имею проводить вас в магазин». И прежде чем я успела опомниться, он сунул меня в магазин, а маска порхнула в коляску и исчезла.

— Да, Грэс, это было очень неосмотрительно с вашей стороны. Не забывайте, что вы дочь сенатора.

— Очень мне нужно помнить об этом, мисс Ортон. Я объявляю категорически: я влюблена в маску. Я чувствую, что этот проклятый Вестингауз мучит ее. Я намерена ее спасти... Раз-два, раз-два, — бессмертное трио четырнадцатой сонаты разлетелось на куски под ее энергичными пальцами.

— Боже мой, — вздохнула мисс Ортон, — вы не понимаете Бетховена.

Неизвестно, что ответила бы ей Грэс, если б в эту минуту дверь не распахнулась настежь и чей-то странный, басистый по-мужски, голос не произнес:

— Милая Грэс, наконец-то!

Мисс Ортон вздрогнула, должно быть, от неожиданности. В музыкальную вошла очень смуглая, изящно одетая девушка с большими пунцовыми губами, рыжеволосая, в мехах, несмотря на майский день. Это была мисс Клэр Вессон, дочь второй супруги Рокфеллера и закадычная подруга Грэс по школьной скамье.

— Клэр! Ты, наконец, тут! — Грэс рассыпала ноты, вскочила и повисла у нее на шее. — Одну минуточку, мисс Ортон, простите, пожалуйста. Я докончу урок, только дайте нам поздороваться.

Мисс Ортон и не думала протестовать. С терпением бедного человека она сложила руки на коленях, села в теневой угол и молчаливо сидела с полчаса, покуда девушки болтали, забыв об ее присутствии. Они болтали, как подобает двум юным бездельницам привилегированного класса, о том, о сем, о варшавской опере, о концертах Рахманинова, о молодом Артуре Рокфеллере, о маске, еще о молодом Рокфеллере, еще о маске. Выяснилось: об Артуре предпочтительно говорила! Клэр, о маске предпочтительно говорила Грэс.

— Этот твой Артур — порядочная мямля, — вырвалось у дочери сенатора к концу разговора, — по крайней мере скажи, видел ли он хоть разочек мою маску.

— Мистер Рокфеллер не интересуется кокотками, — сухо ответила Клэр, — у него все мысли поглощены местью. Ведь ты знаешь, его отца убили большевики, это теперь окончательно доказано. Он собирается поднять против них всю Европу.

— Фи, как глупо. Клэр, знаешь что: мне все хочется, чтоб ты посмотрела на маску, мне интересно узнать твое мнение. Она — шик, изящество, прелесть, ну, я сказать тебе не могу, что она такое. А главное — она мне кажется ужасно несчастной.

— Грэс, повторяю тебе, что ни я, ни Артур, мы не интересуемся подобными женщинами.

— Ты говоришь таким тоном, будто вы помолвлены.

Клэр вспыхнула, Грэс надулась. Разговор был прерван.

Мисс Ортон тихонько встала со своего места, незаметно надела шляпку, спустив на лицо вуаль, простилась с обеими девушками и прихрамывая вышла из музыкальной.

Клэр с удивлением проводила ее глазами:

— Грэс, я не могу понять, почему ты берешь уроки у этой безобразной, хромоногой, неуклюжей старой девы, похожей скорее на прачку, чем на музыкантшу. Ведь ты могла бы найти себе превосходного учителя!

Грэс вскочила с места и плотно притворила дверь; она вспыхнула от гнева:

— Стыдись! — шепнула она подруге. — Мисс Ортон еще не успела спуститься с лестницы, она, наверное, все слышала. И совсем она не урод, а...

Тут Грэс остановилась и сообразила, что она ни разу, ни разу не задумалась о наружности мисс Ортон. Тряхнув кудрями, девушка принялась вспоминать свою учительницу, ее лицо, глаза, улыбку, руки: правда, глаз она не поднимала и безобразила их очками, руки носила в перчатках от ревматизма, волосы гладко зализывала в сетку, улыбалась раз в месяц, но все-таки, все-таки, если вспомнить... Лицо Грэс озарилось положительно торжеством. Она взглянула на подругу победоносно и закончила неожиданно для себя самой:

— А все-таки я тебе скажу — мисс Ортон красавица.

Глава седьмая.Учительница музыки и нотариус

Бедная мисс Ортон слышала все, что сказала Клэр. По-видимому, это не слишком огорчило ее. Она только застегнула на груди вязаную кофточку и стала еще сильнее прихрамывать. Дойдя до Седьмой авеню, она села в автобус, ехала с полчаса и слезла как раз напротив темного старого дома в стиле прошлого столетия, одного из немногих обломков старины, сохранившихся в Нью-Йорке.

Прошло несколько минут, прежде чем ей отворили. Мальчик в куртке с позументами спросил ее хриплым голосом (лицо его было красно от слез):

— Кого вам надо?

— Мне нужно видеть нотариуса Крафта. Вот моя карточка.

Мальчик с изумлением глядел на девушку, в то время как рука его машинально приняла карточку.

— Дома нотариус? — повторила она еще раз.

К мальчику подошел старый негр, черное лицо которого также распухло от плача. Он дрожащей рукой отстранил его и произнес:

— Мисс извинит нас. Мисс не может видеть нотариуса. Крафт умер, попал под автомобиль.

— Умер? Боже мой, боже мой!

Мисс Ортон казалась совершенно потрясенной. Она побелела так, что негр сочувственно поддержал ее и, доведя до плетеного кресла, предложил ей сесть.

— А как же теперь его бумаги? Кто-нибудь заменяет нотариуса?

— Там, наверху, в кабинете покойника вам дадут справку, — мрачно ответил ей негр, и его круглые глаза сверкнули, как у дикого зверя. — Не успел масса умереть, как уже сюда пришли хозяйничать, завладели всеми его бумагами, взломали шкафы, а потом запечатали красными печатями. Да, уж заменить-то его заменили, без всякой совести, мисс может быть покойна на этот счет.

Девушка выслушала его и молча двинулась по лестнице. Но на полпути она остановилась и повернула голову к негру.

— Скажите мне, — шепнула она как можно тише, — как имя того, кто заменяет мистера Крафта?

Негр посмотрел на нее снизу вверх, все так же мрачно сверкая глазами, и ответил негромко:

— Это сущий дьявол, мисс. Беда всем и каждому, кто станет иметь с ним дело. А имени его сказать вам никак не могу. Знаю только, что помощники величают его синьором Грегорио.

Мисс Ортон поднялась по лестнице, на этот раз уже не оборачиваясь, и вошла в общую канцелярию.

Здесь сидели бывшие помощники Крафта, его молодой секретарь Друк и четверо маленьких черномазых людей, усиленно заглядывавших им за плечи. Все они были, по-видимому, заняты разбором бумаг, оставшихся после Крафта.