Наемник (ЛП) - Хорст Мишель

Она сдавливает меня внутри и кричит, заставляя мои яйца напрячься.

— Чёрт, Оливия… чёрт! — я начинаю входить в неё, пока волна экстаза не захлёстывает меня с такой силой, что перед глазами всё расплывается.

Киска Оливии продолжает всасывать мой член, пока девушка отходит из своего оргазма, и это только заставляет мой собственный длиться намного дольше.

— Вот именно, милая, высоси меня полностью.

Движения девушки замедляются, но дыхание всё ещё вырывается из приоткрытых губ. Я не могу оторвать взгляд от её лица и сияния блаженства, которое дарит ей наша любовь.

Глава 17

Оливия

Прошла неделя с тех пор, как всё изменилось между нами. Я никогда не думала, что смогу найти счастье, будучи таким уродом со шрамами, но каким-то образом Мейсон смотрит мимо всего этого и видит именно меня.

Я привыкла к тому, как он на меня смотрит. К тому, как он прикасается ко мне.

Я бы хотела, чтобы мы могли просто запереться в моей комнате и заниматься любовью всё время. Ни еды, ни внешнего мира, ничего. Но это невозможно, это ещё одна несбыточная мечта.

Мейсон в значительной степени вернулся к своей старой привычке с ночными прогулками. Вчера я спросила его, куда он уходит, но он уклонился от ответа, целуя меня до тех пор, пока мы оба не обнажились и не застонали от удовольствия.

Мне нужно знать, что он делает по ночам. Если между нами всё будет хорошо, никаких секретов быть не может.

Я крадусь через парковку, пока не добираюсь до его грузовика, а затем забираюсь на заднее сиденье и ложусь так низко, чтобы он не мог меня увидеть. Вскоре я слышу его уверенные шаги, и он отпирает дверь. Я чувствую, как грузовик сдвигается под его весом, когда он садится.

Мейсон едет двадцать минут, прежде чем остановить грузовик. Я слышу, как он вылезает из машины, и, когда последние шаги стихают вдали, выглядываю за борт машины. Мы припарковались в жилом районе, и я моргаю в темноте, как раз вовремя, чтобы увидеть Мейсона, бегущего вокруг задней части дома.

Я быстро выбираюсь из машины и бегу за ним. Я очень надеюсь, что он не занимается незаконным дерьмом, таким как торговля наркотиками. Это разобьёт мне сердце. Но не то чтобы это заставило бы меня меньше заботиться о нём.

Дойдя до заднего угла дома, я выглядываю из-за него, чтобы убедиться, что Мейсон в безопасности. И тут я вижу, как он нависает над человеком в инвалидном кресле.

Я хмурюсь, не зная, что же делать со сценой, которая разыгрывается передо мной.

— Все думают, что ты жертва, но мы оба знаем, что это не так, Хейвуд, — рычит Мейсон. От угрожающего тона его голоса у меня мурашки бегут по спине.

— Я звоню в полицию. Вы вторглись на чужую территорию! — рявкает Хейвуд в ответ, но в этом нет ничего угрожающего. Он на самом деле кажется испуганным, и я бы тоже испугалась, видя угрожающее выражения на лице Мейсона.

Мейсон обходит мужчину и ухватывается за кресло-каталку. Подталкивает её к краю бассейна, и только тогда я начинаю чувствовать, как во мне пульсирует страх. Что делает Мейсон?

Я подкрадываюсь ближе и прячусь за одной из колонн, чтобы лучше слышать. Внезапно Мейсон опрокидывает инвалидное кресло, и этот мужчина, Хейвуд, чуть не падает. Он кричит от страха и паники и хватается за подлокотники, чтобы удержаться в кресле.

— Это из-за тебя Аманда убила Маккензи, прежде чем покончить с собой. Ты бил её до тех пор, пока она не смогла больше терпеть! — шипит Мейсон и ещё немного наклоняет кресло к бассейну.

— Подожди! Стой! — кричит Хейвуд, его голос дрожит от паники. — Чего ты хочешь? Что угодно! Я дам тебе всё, что угодно, — умоляет он Мейсона.

Мой взгляд цепляется за лицо Мейсона, и я ожидаю увидеть лицо убийцы, но всё, что я вижу, — это лицо сломленного человека. Эти Маккензи и Аманда, должно быть, много значили для него.

Здравый смысл подсказывает мне бежать за помощью. Моя совесть кричит мне, что это неправильно, но я не могу заставить себя двигаться. Мои глаза прикованы к мужчине, в которого я влюбляюсь, и всё, что я могу сделать, это задержать дыхание, ожидая его следующего шага. Я молюсь, чтобы он поступил правильно. Я верю, что он достаточно силён, чтобы победить зверя внутри себя, точно так же, как я победила своего собственного.

— Я обещал Маккензи, что позабочусь о монстре. Ты был её отцом. Ты должен был защитить её, но вместо этого причинил ей боль. Ты не заслуживаешь жить, — шипит Мейсон. На этот раз я слышу осуждение и гнев в его голосе.

В этот момент я начинаю задаваться вопросом, действительно ли он собирается убить этого человека, и это заставляет страх кровоточить в моей душе.

Мой разум лихорадочно работает, когда я пытаюсь придумать, как я могу остановить это. В глубине души я знаю, что Мейсон — хороший человек, и я должна каким-то образом заставить его это понять.

Я хочу вернуться в свою квартиру и забраться в постель. Я хочу вернуться в наш маленький пузырь, где он — хороший человек, в которого я влюблена.

Моя рука поднимается к щеке, и мои пальцы касаются шрамов.

Нужно быть чудовищем, чтобы увидеть чудовище. Он бьёт его так сильно, что я отшатываюсь назад, а потом спотыкаюсь о горшок и тяжело падаю на землю.

Я вскрикиваю от шока, а затем мой взгляд устремляется туда, где Мейсон управлял инвалидным креслом того негодяя, как его голова резко поворачивается в мою сторону. Его глаза находят мои, и я вижу, как его лицо бледнеет.

Я быстро вскакиваю на ноги и убегаю. Я не могу смотреть, как он убивает этого человека, но я надеюсь всем сердцем, что он этого не сделает, что он последует за мной и даст мне шанс спасти его так же, как и он спас меня.

Глава 18

Мейсон

Моё сердце колотится, как бешенное. Чёрт! Оливия увидела меня, когда я собирался убить Хейвуда.

Я отодвигаю кресло Хейвуда от бассейна и наклоняюсь, пока наши лица не оказываются в нескольких дюймах друг от друга.

— У меня есть фотографии того, как ты издевался над своей женой и ребёнком. У меня достаточно улик, чтобы уничтожить тебя. Если ты когда-нибудь расскажешь кому-нибудь о том, что произошло здесь сегодня вечером, я потяну тебя за собой.

— Я даже не знаю, кто ты такой, ты сумасшедший грёбаный мудак! — плюет Хейвуд в меня, его лицо всё ещё пепельно-серое от шока.

Я достаю из заднего кармана конверт и бросаю ему на колени.

— У меня есть дубликаты.

Я начинаю погоню за Оливией, только тогда, когда я становлюсь уверен в том, что Хейвуд не пойдёт в полицию. Его репутация — это всё, что у него осталось.

На полпути через раскинувшуюся лужайку я догоняю Оливию и быстро хватаю её. Она начинает сопротивляться, но только на мгновение, а потом замирает. Её дыхание вырывается из приоткрытых губ. Наши глаза встречаются, и там, где я ожидал увидеть страх, я вижу только надежду.

Я перевожу дыхание и тащу её к грузовику, где сажаю девушку на пассажирское сиденье. Как только мы отъезжаем на безопасное расстояние от дома Хейвуда, я останавливаюсь и делаю глубокий вдох, чтобы успокоиться.

— Я пойду в полицию, — шепчет она. Мои глаза устремляются к её лицу, и я изучаю каждую черточку, чтобы понять, действительно ли она это имеет в виду. Она совсем не выглядит расстроенной, и это чертовски сбивает меня с толку. Может, она в шоке? Я ненавижу то, что она видела, что я собирался сделать с Хейвудом. Я хотел держать её подальше от этой части моей жизни.

Я качаю головой и поворачиваюсь к ней лицом.

— Почему ты думаешь, что я просто не убью тебя? — я никогда не причиню вреда этой женщине и убью любого, кто попытается это сделать, но я должен заставить её отказаться от идеи идти в полицию. Это пустая угроза, но я надеюсь, что она поверит в неё.

Её глаза изучают моё лицо, а затем она шепчет:

— Не угрожай мне смертью. Ты сделаешь мне одолжение. Либо он, либо я. Ты уже убивал раньше, так что тебе должно быть легко убить его.