Ланцет и Мейстер. Дело № 1: Ведьмин кот - Дана Арнаутова

Слева от него сидел и грыз веревку на его запястье тот самый кот! Здоровенный, белоснежный, пушистый и с кисточками на ушах! Морду рассмотреть не получалось, но вряд ли по здешним местам шляется несколько таких котов. Иногда он промахивался и острые зубки впивались в кожу — эта боль, похоже, Стаса и разбудила.

— Сволочь… — прохрипел Стас, откашлялся, сглотнул вязкую слюну и обосновал свою мысль более убедительно: — Это же ты меня во все это втравил! Паскуда белобрысая…

Кот, увлеченно мочаливший веревку и уже добившийся в этом деле немалых успехов, отвлекся от своего занятия, поднял голову и выразительно взглянул на Стаса. На морде у него было написано глубокое сомнение в Стасовом интеллекте и осуждение Стасовой же неблагодарности. «Я тут стараюсь, спасаю тебя, дурака, — гласила эта надпись, — а ты обзываешься! Ни ума, ни фантазии, ни предусмотрительности!»

— Ладно, извини, — поспешно согласился Стас. — Хорошая киса… Очень хорошая… Слушай, а почему это ты? Ну, в смысле, ты это ты? Нет, погоди… — Он собрал разбегающиеся мысли и хрипло продолжил, тщательно артикулируя каждое слово, будто от этого зависело, поймет ли его кот: — Я упал и провалился в другой мир. А перед этим погнался за котом. За тобой, то есть. Но всем известно, что гнаться надо за… кроликом, вот! Если хочешь попасть в нору, а потом в другой мир, надо бежать за белым кроликом. «Ушки мои, усики!» — процитировал он, радуясь, что память возвращается. — А ты же кот, не кролик! Нет, конечно, из меня и Алиса та еще… А если подумать, китайцы и японцы вас не очень-то различают, вон, один год в цикле посвятили… Можно ли считать, что в творчестве Кэролла имеется азиатский… этот… след, во! Кошачий след!

Он с трудом рассмеялся, а кот поднял голову и всей мордой выразил страдание и презрение. Мол, ну и чушь приходится слушать!

— Что, веревка невкусная? — посочувствовал Стас. — Ну, извини, мог бы — я б тебе валерьянки на нее капнул. Ты грызи, на меня не отвлекайся.

Отвернувшись от кота, он снова обвел взглядом странную комнату вокруг. Итак, с полом и потолком все ясно. В стене слева — окно, маленькое и подслеповатое, с мутным стеклом, но свет все-таки дает. Стена справа заставлена шкафами, а между ними висят пучки трав…

Там, где полки открыты, виднеются банки, стеклянные флаконы, керамические горшочки… В ближайшем сосуде, полном прозрачной жидкости, плавал сизый комок…

— О, сердце! — радостно опознал его Стас. — Не зря я анатомию с первого раза сдал! Слышишь, кот?

Кот ответил мрачно-тоскливым взглядом, не переставая точить веревку. Кажется, ему очень хотелось сделать фейспалм и нехорошо обозвать Стаса. Однако толстая жесткая веревка постепенно поддавалась…

— А во-он там стол, — сообщил Стас то ли коту, то ли в пространство. Помолчал и уверенно добавил: — Про-зек-тор-ский. Видишь, сбоку желобок? Это для крови и прочих… жидкостей. В человеке много жидкостей. Он из них состоит на восемьдесят, что ли, процентов? Или нет? Забыл, блин. Такую простую вещь — забыл!

Кот совсем по-человечески всхлипнул, поднял голову, уставился на Стаса желтыми глазищами. А потом приоткрыл пасть и явственно прошипел:

— Чуч-чело бес-с-смозглое… Сож-жрет она тебя… и пус-с-сть… совс-сем дур-раук! — закончил он, сорвавшись на мяуканье.

— Так ты говорящий! — возрадовался Стас. — Говорящий кот! — Подумал и добавил, вспомнив почему-то прогноз погоды: — Местами кролик. А ощущаешься как бобер!

Кот не выдержал. Застонал, мрявкнул и, бросив чуть недогрызенную веревку, запустил когти Стасу в руку! А потом еще зубами впился!

— Уй-я-я! — взвыл Стас. — Ты чего?!

И тут его отпустило. От боли в голове прояснилось, даже зрение стало получше. Он уставился на кота, кот смотрел на него, вздыбившись, прижав уши и хлеща по бокам пушистым хвостом.

— Вот это у меня приход… — снова пересохшим ртом прошептал Стас. — Натуральный трип… Не то чтобы я знал, как оно бывает… Но что еще это может быть? Если вы говорите с котами, то вы просто любите котов. А если кот вам отвечает, это нехороший признак… Это вам уже не ко мне, а к Ярику… он психиатр по первому профильному. Таблеточки выпишет — и все пройдет…

Рука болела, и кровь по ней текла самая настоящая. Стас уцепился за это ощущение, не позволяя себе снова соскользнуть в блаженный наркотический дурман, где так весело и спокойно. Сердце в банке! Прозекторский стол, пусть примитивный, но узнаваемый! И он, растянутый на полу… Кстати, почему на полу, а не на столе?

— Она меня туда просто затащить не смогла, — ответил он сам себе. — У меня ж только характер легкий, а все остальное за девяносто кило потянет. А тетушка уже немолодая, у тетушки спина небось… Твою же мать, как отсюда выбраться?! Кот, слушай…

Белый зверь заинтересованно дернул ухом. Стас почувствовал себя полным дураком, вспомнив, как болтал с котом и был уверен, что тот отвечает. Но… веревку кот все-таки грыз! Еще бы чуть-чуть… Освободить одну руку — и остальное уже пустяки!

— Кот, пожалуйста… — начал он, и тут за окном послышались голоса.

Кот мгновенно прижал уши и сдулся, разом став меньше, собравшись в мохнатый комок почти обычного размера. Стас приподнялся, пытаясь разобрать хоть что-нибудь, и опять бессильно упал. Кто это, спасение или совсем наоборот?! Если первое, надо орать, звать на помощь. Если второе — затаиться и выдираться молча.

Торопливый умильный говорок «тетушки Марии» он опознал сходу. С ней разговаривал мужчина — спокойно, неторопливо и негромко. А вот вклинился еще один голос — громче и задорнее! «Тетушка» что-то ответила и второй собеседник продолжил веселым юношеским баском…

Стас беспомощно посмотрел на кота, словно тот мог подсказать, что делать. Кот вел себя странно. Он дергал ушами, поглядывая то на окно, то куда-то на шкаф, переминался с лапы на лапу, дыбил шерсть… В общем, всячески тревожился.

«Если она их сейчас заболтает, и эти люди уедут, я пропал! — вспыхнуло в голове. — Веревка почти порвана, но развязать остальные узлы будет нелегко. Стоит старой стерве войти в сарай… Полоснет меня по горлу или по голове стукнет — и все! Значит… Значит, если это ее сообщники, я все равно ничего не теряю! А если это шанс…»

Он приподнялся и попытался крикнуть, но голос не слушался, сорвавшись на хрип. Стас откашлялся,