Лицо на продажу - Михаил Серегин

После этого он словно бы чуть-чуть повеселел, распрямил спину и почти вприпрыжку устремился обратно в метро. Теперь мне пришлось снова догонять его. Наученный горьким опытом, я внимательно следил за его тощей спиной. Если бы ему вздумалось опять повернуть назад, я был наготове.

Но доктор теперь никуда не сворачивал – он исправно спустился до самого низа на эскалаторе, вышел на перрон и принялся ждать поезда. От нетерпения он слегка постукивал ногой. По его вытянутому лицу проносились тучи.

Я понятия не имел, в каком районе он живет, как его фамилия и есть ли у него семья. Мне впервые пришло в голову, что, не зная ничего о нем, я не сумею правильно оценить его поступки и пользы от моих наблюдений будет немного, если только подозрительный доктор не приведет меня прямиком на какую-нибудь свалку к закопанному там трупу.

Подошел поезд, и хирург, подхваченный людским водоворотом, втянулся в голубой вагон. Я немного замешкался и едва успел запрыгнуть вслед за ним, как двери захлопнулись.

Стиснутый со всех сторон пассажирами, я отчаянно вертел головой, пытаясь не упустить объект из виду. Наконец в противоположном конце вагона я углядел долговязую фигуру. Повиснув на поручне, хирург мрачным, отсутствующим взглядом таращился в окно и, кажется, не собирался в скором времени выходить.

Так мы проехали несколько остановок. Он по-прежнему смотрел в окно, совершенно не интересуясь тем, что происходит вокруг. Я осмелел и подобрался поближе. Дорого бы я сейчас дал, чтобы узнать, о чем размышляет этот мрачный тип. Наверняка на душе у него было совсем невесело. По крайней мере, вид у него был обреченный, точно этот поезд прямиком шел в ад.

Обманутый его неподвижностью, я едва не упустил момент, когда доктор вышел из вагона. По правде сказать, вышел он необычно – безучастно выслушал название очередной остановки, а потом в последний момент пулей вылетел наружу. Но я выглядел наверняка еще нелепее, потому что выскакивал уже через полузакрытые двери – под проклятия пассажиров.

Это была «Электрозаводская». С этой станцией у меня были связаны не самые лучшие воспоминания, хотя вообще-то я не часто бывал в этом районе, и, если бы моему объекту захотелось здесь затеряться, наверное, он сумел бы сделать это без особого труда. Впрочем, по поведению доктора трудно было поверить, что он оказался в родном районе. Поднимался он на поверхность как-то неуверенно, то и дело оглядываясь по сторонам, точно пытаясь отыскать знакомые ориентиры и не находя их.

Я держался шагах в десяти от него. Вряд ли доктор заметил меня на перроне, но я не был уверен в этом на сто процентов – слишком шумно я выходил из вагона. Впрочем, народу на станции было немало, и я надеялся, что не очень бросаюсь в глаза. На всякий случай я поднял воротник плаща и стал совсем похож на сыщика из третьеразрядного детектива.

Мой подопечный вышел из метро и страдающим взглядом окинул улицу. Я замер. Учитывая предыдущий опыт, можно было ожидать, что он сейчас бросится обратно в метро. Но я упустил из виду еще один пункт его программы.

Хирург размышлял недолго. Он увидел неподалеку киоск и немедленно устремился к нему. Затем последовало то, что я уже видел, – бутылка пива, кратковременное возбуждение и спуск в метро.

Проклиная все на свете, я опять побежал за ним. Разумеется, я предполагал, что преступник будет заметать следы, но что он между каждым следом будет выпивать по бутылке пива, было для меня откровением.

Мы снова сели в поезд и покатили дальше. Теперь я был внимательнее и старался не отходить от дверей. Думаю, что, если бы хирург задумал теперь выходить, я бы выскочил даже раньше его.

Но остановка следовала за остановкой, а мой объект будто забыл обо всем на свете. Мы уже приближались к «Смоленской», и я не на шутку занервничал. Мне показалось обидным проезжать собственную остановку, особенно на пустой желудок. Где же живет этот длинномерный? Неужели где-то в Крылатском?

Однако на «Смоленской» этот фрукт приготовился выходить. Я воспрянул духом. Если он живет где-то здесь, я провожу его до дома и удовлетворюсь этим. Не торчать же сутками возле его дверей!

Однако и теперь объект никуда не спешил. Выйдя из метро, он бесцельно побродил вокруг станции, глядя по сторонам то с отчаянием, то с какой-то мрачной решимостью. В этот момент он был ужасно подозрителен.

Я думал, что и на этот раз терзания закончатся бутылкой холодного пива. Но хирург пошел дальше. Он вдруг сорвался с места, точно пес, взявший след, и уверенно вышел на небольшое кафе в одном из ближайших переулков.

По случаю плохой погоды кафе было переполнено. Публика здесь собиралась довольно специфическая – в большинстве своем это были то ли старшеклассники, то ли первокурсники, а возможно, и просто шпана с соседних улиц – бледные тонкогубые парни с волосами до плеч, в коротких черных куртках, отливающих металлическим блеском. Они вели между собой нескончаемый пьяный разговор одинаковыми угрожающими голосами, время от времени оглядываясь по сторонам незрячими расширенными глазами.

Хирург вошел в кафе и озабоченно оглядел зал. Ему повезло – сразу две или три компании освободили столики и, покачиваясь, стали пробираться к выходу. Они громко матерились, но никого не задирали. В сущности, они, вероятно, были совсем не такими опасными, как казались.

Хирург уселся за первый подвернувшийся столик – он буквально плюхнулся на стул и с наслаждением вытянул длинные ноги. Кожаную кепку он снял и бросил перед собой на стол, словно не замечая того свинства, которое осталось после пиршества затянутых в кожу мальчиков. Он только поторопился окликнуть случившуюся поблизости официантку, и тут я впервые услышал его голос. Он был довольно низкий, как у многих долговязых мужчин, ровный и даже безразличный – однако я расслышал в нем отчетливую истерическую нотку.

– Послушайте! Принесите триста грамм водки, – сказал он безо всякого смущения. – Ну и лимон там, не знаю…

Усталая крашеная официантка безошибочно оценила клиента и немедленно приблизилась.

– Покушать чего-нибудь? – заботливо подсказала она.

– Да… чего-нибудь… – вяло согласился хирург.

Официантка кивнула и ушла. Я пристроился возле буфета и попросил сделать мне двойной кофе. Разумней было бы, пожалуй, поесть, но я не хотел садиться за столик.

Хирургу принесли, что он просил. Я тоже получил свой кофе и, потихоньку отхлебывая из чашки, наблюдал за поведением объекта.

Поведение его вряд ли можно было назвать образцовым. Начал он с того, что налил себе почти полный фужер водки и, покосившись по сторонам, выпил его разом, как лекарство. Потом он некоторое время неподвижно сидел, прислушиваясь к своим ощущениям, и, только убедившись, что все в порядке, лениво сжевал дольку лимона. К бифштексу с картошкой он даже не притронулся.

Мой желудок тем временем начал бунтовать. Видимо, запахи еды о чем-то ему напомнили. Вонючий жженый кофе его не удовлетворял. Он требовал бифштекса. Я уже был готов сдаться, но в этот момент хирург, выпивший еще одну дозу, рассеянно оглядел зал и увидел меня.

В первый момент в его лошадином лице ничего не изменилось. Но потом он взглянул на меня пристальнее, и в глазах его появился вопрос. Некоторое время он что-то мучительно вспоминал, но так ничего определенного не вспомнил и разочарованно отвернулся.

Однако беспокойство уже не покидало его, и я еще несколько раз ловил на себе его взгляд. Наконец он не выдержал, допил водку, расплатился и вышел. Проходя мимо меня, он усердно разглядывал носки своих ботинок.

Едва за ним захлопнулась дверь, я бросил на стойку деньги и выскочил на улицу. Хирург поспешно удалялся в сторону Смоленского переулка. Мне пришло в голову, что он действительно живет где-то неподалеку от меня.

Стараясь не слишком выделяться, я продолжил преследование, но теперь, кажется, неудачно. Хирург по пути то и дело оглядывался через плечо и наконец обнаружил меня. На лице его обозначилось беспокойство, и он прибавил шагу.

Поняв, что меня раскрыли, я совершенно уже перестал заботиться о конспирации и попросту топал за объектом, неизвестно на что надеясь. Мы уже почти бежали, инстинктивно сохраняя между собой дистанцию в пять-шесть метров. Мне это надоело, и я решил окликнуть хирурга, чтобы предложить ему переговоры.

Но в этот момент он нырнул в проходной двор. Я вбежал туда на несколько секунд позже и остановился. Хирург исчез.

Я внимательно осмотрел двор – это был каменный мешок, образованный большими домами старой постройки. На противоположной стороне виднелась арка, ведущая в соседний двор. Но туда мой подопечный не успел бы проскочить. Значит, он спрятался в одном из подъездов.

Мне показалось, что на пороге ближайшего подъезда я вижу свежий след мокрой подошвы. Поскольку ничего лучшего мне в голову не приходило, я решил заглянуть в этот подъезд.