О чем поет вереск (СИ) - Ольга Зима

— Тебя послушать, так мне вовсе нельзя выходить из Черного замка.

— Мне продолжать?

— Говори!

— Друиды подбирают учениц заранее, всячески холят и берегут, но и запугивают страшными карами особо талантливых. Лет в шестнадцать лишают девственности: сначала жрец, затем помощники, новорожденных иногда убивают для заклинаний особой силы…

— Хватит, Джаред!

Вряд ли девушке из знатной семьи прочили подобную судьбу. Вряд ли, дожив до шестнадцати, Этайн — невероятно притягательная Этайн — не знала мужчину.

Мидир спросил негромко:

— Но разве избранная не должна быть невинна?

— Меня готовили для выгодного брака, — всхлипнула Этайн. — Я редко переступала порог дома. А когда друиды нагадали, что, выйдя замуж, я нарушу равновесие миров, дорога у меня осталась одна. Но я не хотела по ней идти!

— Тшш, здесь никого нет, никаких друидов. Я обещаю, никто больше не обидит вас.

— Эохайд сказал то же самое, — сквозь слезы улыбнулась Этайн.

— Так вы ушли к нему?

— Он часто приезжал к отцу, но меня не видел ни разу. Не замечал… И почти всегда кто-то согревал его ночью. Я решила — пусть хоть раз, но с тем, кого люблю. А когда утром раздались крики: «Где Этайн?», мы просто сбежали. Произнесли вересковую клятву на площади Манчинга — и на год я стала королевой галатов. Эохайда не смутило то, что наш брак что-то нарушит в небесной сфере.

— Я с ним согласен, — усмехнулся Мидир. — Меня бы это тоже не остановило. Впрочем, его влекла не только ваша красота.

— Да, я знаю, знаю! Ему было выгодно стать моим мужем. И он вовсе не любил меня — тогда, но защищал и берег. Это ничего не меняет. Я его люблю и буду любить всегда.

— Мне остается лишь завидовать ему. Мы много рассказали мне о себе, моя королева. Желаете ли что-то узнать обо мне?

Этайн помолчала, потом произнесла с болью:

— Зачем вам дети?

— Дети? Какие еще дети?

— Зачем вы крадете земных детей? Неужели для жертвоприношений?

— Очередная нелепая выдумка! Даю слово, — возмутился Мидир, — ни один мой подданный не украл земного ребенка!

— И правда, — она посмотрела прямо в глаза. — Вы не обманываете.

— Я не должен был оставлять вас. Я больше не покину вас.

— Мне показалось, вы были очень далеко. Как смогли вернуться так быстро? Как он нашел меня?!

— Почуял.

— Волки… чуют лучше людей?

Мидир кивнул.

— Во сколько?

Он развел руками.

— В десять раз?

Мидир покачал головой.

— В сто?.. Опять — нет?!

— В тысячу раз.

— Да?! И как же я пахну? — Этайн поднесла запястье к носу, задумчиво понюхала.

— Вам лучше не знать, — прищурился Мидир, и женщина торопливо спрятала руку за спину.

— Джаред…

— Мидир?

— Она невероятна. Я счастлив оттого, что успокоил ее. Мне нравится говорить с ней. Может, она и вправду колдунья?

— Хуже. Она стихийный маг, недаром друиды за нее уцепились. Видимо, она пошла на столь рискованный шаг, как гейс, увидев, как проходит Посвящение. Или что делают с младенцами после. Не нравится мне все это! Все, что делают «люди над людьми». Не вышло сразу заполучить Этайн, придумают что похуже, используя ее же силу и ее ошибку. Что там она говорила про расшатывание мира? Мощь мага под землей вырастает многократно. А если Этайн очнется и вспомнит, что была лишь забавой? Мой король, вы сами попадете в ловушку! Вы уже в ловушке. Вспомните, когда вы разговаривали с женщиной? Когда вы просто так разговаривали хоть с кем-то?!

Волчий король молчал. Джаред, не дождавшись ответа, продолжил, и его тревога ощущалась даже сквозь расстояние:

— Мидир, послушай меня хоть раз! Не хочешь думать о мире, не хочешь думать о себе, подумай о ней! Она для тебя уже не безликая верхняя! Тебе хорошо с ней, ты вел себя как надежный друг, она доверяет тебе — не ломай то, что построил. Еще не поздно все…

— Когда это у меня женщина была просто другом, советник? — не выдержал Мидир.

— Простите, мой король, — плеснулось с привычным льдом. — Простите. Ваш советник забылся. Я помню свое место и свой долг. Я прослежу за нашим принцем, который слов не понимает, а развлечений жаждет… Не думал, что это в крови у всех сыновей старого короля Джаретта.

— Ты, если помнишь, его внук!

— Хотелось бы позабыть, но вы не даете. Я буду привычно молчать о важном…

— А я буду привычно помнить о твоем молчании.

— Поторопитесь, мой король, времени до бала осталось немного.

Примечания:

1 Фрох — вереск (ирл.)

Глава 7. Греза для вереска

Мидир вздохнул поглубже, разом почуяв свежую влагу с реки, острый запах земли, прелую сладость травы и листьев, тяжелый аромат открывающихся кувшинок, терпкую горечь костра… сладкий и пряный аромат самой Этайн. Птицы обращали к небу свои голоса, феи не улетали, вудвузы выглядывали из трещин древесной коры, а небо переливалось глубоким звездчатым сапфиром. Рядом с этой женщиной все цвело и благоухало.

Этайн вздрогнула, повела плечами, и ощущение счастья исчезло.

— Вам холодно, моя королева?

— Нет-нет. Непривычно, странно. Красиво! Деревья, трава и даже река — они словно говорят со мной! Теперь я верю, что и вправду в Грезе!

— Увы, нет. Греза не знала смерти, а ши, люди, животные и растения жили в ней равными друг другу.

— Видно, это было возможно лишь до начала времен… Почему наши пути разошлись, Мидир? — грустно вымолвила Этайн.

— Трудно сказать. Ши развивали мир в себе, а люди — мир вокруг себя.

— Вы… про магию?

Мидир повел рукой, и справа перед Этайн появился шарик из искрящегося тумана.

— Вода.

Легкой движение кистью, и второй, огненный шарик загорелся слева.

— Огонь.

Внизу слева завертелся шарик из ветра, а справа — из пыли.

— Земля и воздух.

Шарики рванулись друг к друга, соединились в один и взорвались разноцветными искрами.

— Четыре стихии — из них можно сотворить все. Не бойтесь, они безобидны, пока под присмотром… Теперь люди не доверяют ши.

— А прекрасные подземные жители слишком высокомерны, чтобы замечать людей?

— Одного я замечаю.

— Эохайд того стоит!

— Я говорю о вас, Этайн.

Она опустила взгляд. Погладила траву: зеленые лучики скользнули меж пальцев. Мидир прищурился, и звездчатые цветы распустились под женской ладонью.

— Все такое яркое и душистое, словно после майской грозы. Все живое! — вновь поразилась она.

— В этом мире много прекрасного. Если пожелаете, моя королева, я покажу вам его.

— Не стоит. Мне скоро домой… — Этайн выпрямила спину, оперлась о ствол вяза.

Стало очень тихо, лишь вода шуршала прибрежным песком.

— Мидир…

— Что, Этайн?

— Вы заезжайте к Эохайду. Хоть иногда. Он скучает, хоть и не признается в этом.

— Его дом теперь ваш дом, и мне хотелось бы заручиться разрешением хозяйки. Удивительно, как вы все время умудряетесь перевести разговор на другое!

— Вы сердитесь понапрасну. Я буду рада вас видеть! Вы живете вечно, для вас земная жизнь — один вздох. Вот подниметесь в Верхний — а меня уже не будет…

— Оставайтесь в Нижнем. Люди здесь не стареют. Об этом Боудикка умолчала? Мечта многих — попасть сюда на любых условиях. Вы же из тех, кто условия ставят сами.

— Верхний — мой мир, король Грезы. Там мой дом, мои подруги, мой супруг. Может быть, я смогу подарить жизнь кому-то… Мы вечны в наших детях, Мидир.

Грудь, очерченная розовой туникой, вновь приподнялась во вздохе. В зелени глаз, поднятых на Мидира, мелькнула янтарная желтизна, словно отблеск огня…

Редкое сокровище.

Она и не вспомнит, что произойдет здесь, а Эохайд… Что ж, Эохайд сам виноват, раз отпустил жену. Маги не обманывают, у Мидира — семь законных дней, и никто не помешает ему насладиться Этайн!

Но холод коснулся сердца, а тени вокруг углубились.

Да что с ним? Мидиру и Эохайду приходилось делить одну женщину. Правда, та женщина не была ни женой, ни любимой. Может, послушать Джареда и отпустить Этайн?

— Мне так неловко, что я отнимаю ваше время. Простите меня, — она с благодарной улыбкой подалась к нему, положила руку на его колено, видимо, не осознавая своего движения.

— Это мне следовало бы просить прощения. Только я не умею. Мой брат балован и невыдержан, — произнес Мидир, чтобы отвлечься от тепла женской ладони. И от мыслей, очень похожих на угрызения совести.

— Вы сломали руку брату?! — резко отстранилась Этайн.

— Если пожелает расстаться с магией на недельку-другую, залечит за пару часов. Что Мэллин напал на вас, вы не сочли нужным вспомнить! — осердился Мидир.