Взгляд со дна - Юлия Александровна Лавряшина

ночь глядя. Нет, не наркотическая ломка! С этим у нее никогда ничего серьезного не случалось, так… дегустация. Да и Влад не одобрял.

Она сообщила об этом Артуру, пока не забыла. Это ведь тоже типа версия, да? Дилерские разборки… Но у Влада с этим проблем не было. Следователь должен знать. Что-то черкнул в блокноте, значит, ценная инфа…

– А до тебя Влад с кем встречался?

– А что? – насторожилась Маша. – Он говорил, что впервые так влюбился. В меня. И я ему верила, между прочим!

Она выкрикнула это с вызовом, и губы Артура сразу вытянулись в трубочку: «Тихо-тихо!»

– Я тоже верю, – произнес он с такой убежденностью, что Маша сразу же затихла. – Ты же красавица, как он мог в тебя не влюбиться?

– О’кей, – она усмехнулась с легкой игривостью.

Маша и не заметила, что обычного в таких случаях «и умница» Логов не добавил. И ограничил круг тех, кто мог влюбиться в Машу, одним Владом… Если б до нее дошел скрытый смысл его слов, она оскорбилась бы. Но Артур понимал, с кем имеет дело.

Сашке он такого не сказал бы…

Допрашивать глупых людей ничуть не легче, чем пытаться вытянуть правду из хитрых умниц. Нужно опуститься на их уровень, чтобы понять ход их мыслей. Что им может показаться неважным, а на самом деле является значительным для дела…

Но Артуру было не привыкать: он вырос на окраине, где в соседних квартирах жили профессор и дворничиха, геолог и бывший зэк. И дружил с их детьми, которые во дворе, как птички, сбивались ватагой, хотя наедине с собой думали на разных языках. А говорить старались на одном – грубоватом языке улиц, чтобы не стать изгоем.

Угадать, что скрывается за словесной маскировкой, сначала было для Артура игрой. Не менее увлекательной, чем дворовой футбол. Теперь это стало частью его работы: с каждым свидетелем он старался уловить, на какой глубине залегают его «грунтовые воды», в которых растворяются тайные желания, потаенные мысли.

Это было непросто. И спустя четверть часа Маша не стала для него раскрытой книгой. Он чувствовал: Оксанина дочь что-то скрывает, но не мог понять, к чему это относится… О себе она утаивает нечто постыдное или пытается не очернить память Влада?

– Единственное, что ты можешь сделать для него хорошего, это помочь найти убийцу, – Артур произнес это мягко, чтобы она не подумала, будто следователь давит на нее и не начала сопротивляться.

В ее взгляде, который внезапно стал серьезным и взрослым, ему померещилось: «Не единственное…» Но все остальное волновало его куда меньше того, о чем он уже сказал.

К тому же в этот момент что-то отвлекло его… Артур и сам не понял, что это было? Не хруст, не шаги… Точно дуновение воздуха или… Взгляд? Можно почувствовать, как кто-то следит за тобой из леса?

Продолжая черкать в блокноте, он осторожно повернулся и исподлобья обвел взглядом сцепившиеся ветвями деревья. Они были заодно. И если скрывали кого-то, то надежно – он был своим для них. Или все же она? В реке Русалка, в лесу – дриада. Они ведь были в родстве? Действовали против людей заодно?

Незаметно поднимая ресницы, Артур продолжал вглядываться, но ничто не выдавало присутствие постороннего… Близость убийцы.

Однажды с ним уже происходило такое: его выследил сбежавший зэк, которого Логов год назад поймал; тот получил немаленький срок за то, что вырезал целую семью. Почему-то кличка у него была вполне семейная – Шурин. После побега он мог податься в сибирские леса, никто его в жизни не поймал бы, но Шурин был одержим желанием расплатиться со следователем и вернулся в Москву. Глупо до предела, но умные преступники вообще встречаются нечасто, поэтому не всегда и получается мыслить так, как они.

В те дни, когда Шурин ходил за ним по пятам, выбирая удобный момент, Артур тоже ощущал это холодное дуновение, скользившее по шее. Хотя убийца ни разу не приблизился к нему до того самого момента, когда Логов застрелил его… Может, это ангел-хранитель касался его пером, чтобы Артур вовремя обернулся? Он заметил Шурина за трансформаторной будкой во дворе и успел вытащить пистолет, который стал носить с собой, предупрежденный ангелом…

То, что сейчас неуловимое движение воздуха опять заставляло Артура напрягать мышцы спины, не нравилось ему.

«Разве я уже исключил Машку из подозреваемых?» – Он попытался стряхнуть наваждение.

А она, вздохнув (ему показалось – делано), уже снова заговорила:

– У Влада толком и девушки-то не было раньше… Любил одну в школе еще. Я только имя знаю – Наташа. Но она в Питер уехала учиться. Ну и все заглохло… А после нее всяких шлюх тра… таскал домой… Не, не домой. Ему мать башку бы оторвала.

– Мать? Она его в строгости держала?

– Ой, Екатерина Леонидовна еще тот абьюзер! Вот его папашка и сбежал.

– Иван Василенко не жил с семьей?

«И почему мне до сих пор никто об этом не сказал, интересно?!» – Артур пообещал себе отшлепать Никиту.

– Ну, при мне уже точно не жил. Я его видела-то раза два. Влад меня с собой взял как-то, когда с отцом встречался. Может, показать хотел бате…

Логов улыбнулся:

– Похоже, ты ему понравилась, раз вы продолжили встречаться.

Ее губы изогнулись усмешкой, показавшейся Артуру двусмысленной:

– Типа того…

– А с матерью Влада у тебя как отношения складывались?

Поморщившись, Маша буркнула:

– Да никак. Екатерина Леонидовна вечно нос воротила, когда Влад меня привозил. Можно подумать, она прям голубых кровей! Я поздороваюсь, а она такая типа не слышит…

– Ты ведь тоже не из бедных, – поддержал Артур. – Я про твоего отца.

– Ну да! А я о чем? Какого хрена, да?

– А как Влад на такое отношение матери реагировал?

Артур спросил об этом и вдруг физически ощутил, как простой вопрос крючком зацепил за живое. Слегка выгнувшись от боли, Маша часто задышала, пытаясь унять ее. По-хорошему стоило бы перевести разговор на другое, чтобы девушке стало легче, но Логов был следователем, а не психотерапевтом, врачующим души. Ему нужен был ответ.

– Да никак, – выдавила Маша. – Делал вид, что типа ничего не замечает. Ни разу ни слова ей не сказал!

«Обида, – отметил Артур. – Мотив есть. Ощущение униженности могло переродиться в желание отомстить. Чем еще больнее поразить мать? Нечем… А в ее сына Машка влюблена не была, это очевидно».

– И возможность у Маши Кавериной была… как ни у кого, –