Завоеватель - Этери Холт

— Хватит!

Одного этого окрика хватило, чтобы Лива отступил.

Он так напористо еще не настаивал на своих словах никогда. Во-первых, потому что Адриан всегда имел схожую точку зрения, ведь у него был острый ум и чистый разум для быстрых и правильных решений. А, во-вторых, Ливе было больно смотреть на Кену. Эта девочка росла буквально у него на глазах, и он давно питал к ней теплые почти отцовские чувства. Только поэтому он впервые позволил себе такой разговор с императором.

Адриан же сидел, глядя в окно, и пытался унять раздражение.

— Лива, ты прав. Я скажу Кене о своей помолвке с Асьен.

Этот самый разговор прошел в покоях принцессы, куда Адриан пришел через некоторое время после беседы с Ливой.

Он говорил сухо и по делу, просто ставя ее перед фактом. Возможно, это было даже жестоко с его стороны, вот так, безразлично сообщать ей о том, что все ее чувства не имеют никакого значения, но самого Адриана на большее не хватило.

После этого разговора он уехал в Эрду.

***

Более, чем полгода Адриан с Кеной поддерживали чисто деловые отношения. Больше не было прогулок, совместных разговоров обо всем на свете и рассуждений на любые темы. Их встречи сводились к правлению Сионой и не более.

Эта натянутость не осталась незамеченной для окружающих и слухи о том, что император Адриан больше не благоволит принцессе Кене, начали расползаться очень быстро.

Вскоре это дало свои гнилые плоды.

Летним вечером, когда Кена прогуливалась по аллее в парке, к ней подошел слуга и сообщил о том, что император Адриан ожидает ее в подземном уровне. Это сразу насторожило девушку, так как там были камеры для заключенных и допросные. В последних она была только раз, бегло осматривая то, что имеется в пустой комнате.

Адриан встретил Кену у одной из двери, которая вела как раз в допросную.

— Этого человека поймали во дворце. Ты ведь еще не вела допросы? — как всегда, без вежливых предисловий перешел к делу Адриан.

Девушка отрицательно покачала головой. По спине у нее пробежал холодок от нехорошего предчувствия.

— Что мне надо будет делать? — стараясь не подать вида и своего испуга, спросила она.

— Задавать правильные вопросы. Исходная информация тебе дана. При несговорчивости можешь давать любые распоряжения, — от этого холодного, безразличного тона, с каким император произнес все это, девушке стало еще хуже.

Она вскинула голову и посмотрела внимательно в глаза Адриана.

— Там будут пытать? — полушепотом уточнила Кена.

— Да.

И Адриан открыл дверь, не давая девушке одуматься.

Сразу же на нее повеяло резким неприятным запахом, и она увидела пристегнутого к стене в кандалы человека в рваных окровавленных лохмотьях. Она даже рассматривать его не стала, так как от увиденного у нее закружилась голова и ее затошнило. Краем глаза она заметила в углу ведро и подбежала туда.

Ее рвало несколько раз, из глаз текли слезы. Но Кене было все равно как она выглядит. Адриан стоял рядом. Когда Кена выпрямилась, он дал ей платок.

— На первый раз достаточно, — мягко, голосом, в котором чувствовалось раскаяние, произнес Адриан.

В допросной они были не одни. Надсмотрщик внимательно следил за ними, только поэтому Кена не стала ничего отвечать. Адриан подал ей руку, и девушка не стала отказывать от помощи, так как голова все еще кружилась.

Он отвел Кену в ее покои. Там девушка прошла к широкому окну и сжала кулаки так сильно, как только могла в таком ослабленном состоянии.

— Уезжайте, — тихо, но твердо произнесла она.

Не ожидавший этих слов, Адриан сделал пару шагов к Кене, но та остановила его, приподняв руку.

— Я знаю, что вы мне пытались сейчас преподать этим уроком, но я боюсь, что он мне не по зубам. С этим я разберусь сама. Я прошу вас: уезжайте, — умоляюще прошептала Кена, оборачиваясь к императору.

В ее глазах он увидел мольбу. И боль.

Меньше всего Адриан хотел причинить ей боль. Он знал, что процесс допроса будет малоприятным для нее, но также знал, что этот показательный момент необходим, чтобы у Кены сложилось правильное понимание определенных вещей. Ведь этот человек собирался навредить именно ей.

Однако, он видел, что боль, та боль, что отражалась в ее глазах не имеет никакого отношения к сцене в допросной.

— Я... — Кена глубоко вдохнула, прикрыв глаза и пытаясь собраться с мыслями. — Ланс вполне справится с помощью в оставшееся время до моего совершеннолетия. Ваше дальнейшее пребывание здесь необязательно, — девушка смотрела печальным взглядом в окно, видя там свое отражение. В этот момент она показалась себе одинокой, действительно одинокой и не нужной никому.

Кена непроизвольно обняла себя руками и с трудом закончила:

— Я благодарна вам за все, но сейчас ваше присутствие стало нежелательным, — собравшись духом, девушка обернулась и посмотрела на Адриана.

— Раз ты можешь отказаться от помощи, значит более она тебе не нужна, — спокойно ответил Адриан и, не добавив ни слова, вышел из покоев принцессы.

Если бы сейчас Кена сделала то допущение, что в таких случаях большинство леди позволяют себе, раскрыв свои чувства, высказав то, что будоражило ее внутри, моля об ответных действиях к ней, Адриан бы не потерял к ней уважение. Нет. Но той гордости, того восхищения, что он испытывал выходя из ее покоев он бы точно не почувствовал. Ведь этот поступок сдержанности показал в Кене ту правительницу, которая достойно выдержит самые сложные испытания. Ведь она противостояла самому сильному, что есть в жизни каждой девушки — своей любви. Она ни словом не преклонила себя перед мужчиной, который уже давно не был для нее просто наставником, и это еще больше напоминало Адриану о том, чего он лишился.

Именно лишился. В эту же ночь император покинул дворец Сионы, оставляя там что-то настолько важное, что теперь ощущалось пустотой в груди.

Именно эта пустота и породила сомнение в правильности сделанного им выбора много лет назад.

Глава 8

Кена стояла перед большим прямоугольным зеркалом в полный рост. Она бы с удовольствием отдалась восхищению в полной мере, потому что отражение было действительно прекрасным, но ей необходимо было оставаться беспристрастной даже к собственному преображению, чтобы не упустить ни одну оплошность, какая могла бы быть. Поэтому ее взгляд, скользивший по отражению, был скорее внимательно-придирчивым, чем восхищенным.

Она скрупулезно, в третий раз осмотрела бордовое платье с золотой вышивкой по лифу и такими же золотыми полосами по бокам вдоль юбки и одной полосой посередине, исходящими от золотого пояса. В день своей коронации Кена не могла не быть в золотом, но ей не хотелось выглядеть чересчур вульгарно и это платье, которое шилось более двух месяцев, на ее взгляд отвечало этому требованию. Волосы девушки были уложены в сложную прическу, оставляя несколько локонов по бокам лица.

Кене не очень хотелось делать макияж, но с таким платьем быть бледной тенью она не могла. Не сегодня. Служанки умело подчеркнули ее глаза, губы и добавили румянца к ее бледным щекам.

Внимательный осмотр прервал слуга, доложивший, что ей необходимо было пройти в кабинет советника Ланса. Кена подумала, что это должно быть что-то серьезное, раз он побеспокоил ее сейчас.

Но зайдя в знакомый кабинет, она увидела там вовсе не Ланса.

Девушка прижала руки к груди, так как от удивления у нее резко перехватило дыхание, а глаза сделались большими.

— Что вы здесь делаете? — пытаясь совладать с дыханием, полушепотом спросила Кена у Адриана.

Император, не скрывая своего восхищения, рассматривал Кену. Она была красива той сдержанной красотой, что бывает у девушек, которые редко осознают, чем обладают. Тем прекраснее они становятся в глазах тех, кому они небезразличны.

Адриан сделал шаг навстречу Кене и остановился.

— По традиции я должен подарить тебе подарок, — просто ответил он.

Девушка нахмурилась, сбитая с толку его появлением.

— Мне показалось, что мы с вами попрощались навсегда, — опустив взгляд, сказала Кена.

Адриан сделал два медленных шага к ней, аккуратно приподнял ее голову за подбородок и посмотрел в большие серые глаза.

— Навсегда — это слишком долго, — он тонул в ее глазах, в которых медленно начала пробуждаться казалось, утраченная надежда. — Итак, подарки, — напомнил Адриан, нехотя отпуская Кену.

Он сделал шаг назад и достал из кармана камзола черную коробочку.

— Кена, ты согласишься стать