Призраки тоже плачут - Данила Дмитриевич Лексаков

Ответа не было. Прутов зашёл за прилавок и увидел следующее: на полу, раскинув руки, лежал Косой, убитый выстрелом в сердце, под ним была большая лужа крови.

– Твою же…! – в Даниил выругался и ударил кулаком по столешнице прилавка. Немного успокоившись, он вышел на улицу и набрал номер дежурного.

– Это полковник Прутов, – быстро сказал Даниил. – Срочно наряд на Большую. В магазин автозапчастей. У меня тут убийство… Хорошо, жду.

Затем полковник убрал телефон в карман, достал сигарету и закурил. Потом, бросив окурок на землю и затушив его носком ботинка, стал ждать приезда опергруппы.

Глава 24

– Собаке собачья смерть, – медленно проговорил Алексей, наблюдая за тем, как санитары грузят тело Косого в машину.

Место преступления было давно оцеплено. Следователи пытались разыскать хоть какие-то улики, составляли протоколы. Даниил расхаживал вокруг входа, курил и переговаривался с остальными. Верховицкий ещё минут десять наблюдал за происходящим, а затем отвёл глаз от прицела. Потом он поставил винтовку на предохранитель и убрал её в чехол. Сняв с лица очки, маску и капюшон, Алексей переоделся в заранее подготовленную одежду. Подхватив спортивную сумку со своим одеянием “Призрака” и закинув чехол на плечо, он как ни в чём не бывало отправился к себе домой. Через три часа ему позвонил Прутов.

– Здорово, дружище, – приветствовал он Верховицкого. – Тут у нас убийство произошло.

– Привет, – ответил Алексей. – И кому на этот раз не повезло?

– Косому, – сказал Даниил. – Убит выстрелом в сердце. Тот же почерк, что и в случае Филатова и Романова.

– Серьёзно? – удивлённо спросил Верховицкий. – Хотя, знаешь, я не удивлён. Косой был тёмной личностью, и врагов у него было полно.

– Да уж, – коротко ответил Прутов. – Ну ладно, побегу.

– Стой, погоди-ка, – быстро проговорил ему Алексей. – Есть тут у меня один тип. Может, он что знает. Давай-ка к нему наведаемся завтра?

– А давай, – согласился следователь. – Во сколько?

– Давай в полпятого. Вознесенский переулок, дом 12, корпус 4, – продиктовал ему адрес Верховицкий. – До завтра.

– Бывай… – ответил Даниил и положил трубку.

На следующий день, как и было оговорено, товарищи встретились у подъезда нужного дома, где проживал некий Филин. Этот человек имел очень тёмную биографию, и о нём было мало что известно, кроме того, что раньше он занимался контрабандой парфюмерии. А сейчас мирно подрабатывал информатором.

– Он что, спит, что ли? – недовольно проговорил Алексей, третий раз набирая его квартиру в домофон. – Что же за человек такой, а?

– Может, его дома нет? – спросил у друга Даниил, докуривая сигарету.

– Да какой там… – махнул рукой Верховицкий. – Он из дома почти вообще не выходит. Мы пойдём другим путём.

Тут он набрал случайную квартиру. Ему ответила какая-то старушка.

– Кто там? – спросил старый голос.

– Откройте, это полиция, – с металлом в голосе произнёс Даниил.

– Сейчас, – ответила она, открыв дверь.

– Вот как надо, – довольно сказал Прутов, бросив окурок, и первым зашёл в подъезд. Алексей последовал за ним.

Поднявшись на нужный этаж, следователи принялись звонить в квартиру №43.

– Откройте, это полиция! – громко сказал Даниил, стуча кулаком по двери.

– Спокойно, молодой человек, – ответили ему из-за закрытой двери. – Уже иду.

Дверь открылась, и перед ними предстал старичок интеллигентного вида. На вид ему было лет восемьдесят, не меньше. Его сильно морщинистое лицо имело страшное, даже какое-то магическое выражение. Глаза абсолютно чёрного цвета казались бездонными. Наконец Филин сфокусировал свой беглый взгляд на следователях, улыбнулся и протянул руку для приветствия.

– Здравствуйте, господа офицеры, – сказал старик, пожимая товарищам руки. – Чем обязан?

– Дело к тебе есть, – отвечал Алексей, пожимая его руку.

– Дело – это хорошо, – одобрительно кивнул Филин. – Проходите. Ни к чему на пороге болтаться.

Он пропустил следователей вперёд, а затем закрыл дверь на замок.

Глава 25

Небо над городом постепенно хмурилось. Начинал капать дождь. Алексей, сидя на чердаке одной из многоэтажек, наблюдал сквозь сетку прицела за входом в ресторан “Карибский полуостров”. Посетители то и дело входили и выходили оттуда, но майор ждал лишь одного человека – генерал-полковника Расторгуева. Верховицкий не один месяц наблюдал за ним, записывая каждый его шаг, каждое действие. Пока наконец не собрал на Расторгуева большой компромат. Торговля оружием, связи с крупными криминальными авторитетами, многочисленные заграничные счета – и это была лишь малая часть спрятанного в рукаве у нечестного офицера. Именно Расторгуев был главой преступной группы, в которой состояли Филатов и Романов. Генерал-полковник был больше всех виноват в провальной операции, смерти оперативников и жены Алексея.

– Теперь-то ты не уйдёшь, – сказал Верховицкий, наблюдая за тем, как Расторгуев идёт к своей машине. – Ни один бронежилет, ни один охранник не спасёт тебя.

Алексей снял оружие с предохранителя, взвёл затвор и собрался было выстрелить, но вдруг остановился и достал из переднего кармана куртки фотографию Алёны. Вот она, смотрит на него. Молодая, красивая, но, увы, уже мёртвая. Никогда больше Алексей не услышит её голоса, не сможет обнять её. Больше они не будут гулять по осеннему парку, взявшись за руки. Всё это осталось в прошлом.

Верховицкий вздохнул, улыбнулся фотографии и хотел было выстрелить, но вдруг почувствовал, что кто-то стоит за его спиной.

– Ты арестован, – сказал чей-то до боли знакомый голос. – Положи оружие и подними руки.

Алексей медленно вернул винтовку на место, поднял руки и начал поворачиваться к говорящему. Это был Прутов. Он стоял, держа Алексея на прицеле.

– Алексей Верховицкий, – проговорил Даниил, пытаясь унять дрожь в голосе, – вы обвиняетесь в убийстве трёх лиц и покушении на убийство. Прошу не оказывать сопротивление и сдаться сотрудникам уголовного розыска.

Алексей молча выслушал его, а затем молча протянул ему руки. Подошедший оперативник одел на Верховицкого наручники, а затем увёл его с чердака. Даниил постоял ещё минут пять, а затем поднял с пола фотографию, взял винтовку за цевьё и тоже направился к выходу.

Через сорок минут Алексей уже сидел в допросной, прикованный наручниками к столу. Напротив него сидел Прутов и писал протокол. Оба молчали. В воздухе висело напряжение, которое создавало между товарищами некую невидимую преграду. Наконец Даниил перестал писать, положил ручку и посмотрел на Алексея.

– Зачем? Объясни, зачем ты это делал? – спросил он товарища, но тот молчал. – Ты же понимаешь, что мне тебя не вытащить? Ты закопал себя сам!

– Тебе меня не понять! – резко ответил Алексей, посмотрев на Прутова. – Тебе никогда не осознать боль моей потери. Ты никогда не узнаешь, как я мучился и не спал ночами!

– Может, и не узнаю, – согласился Даниил. – Но зачем нужно было убивать? Мы могли бы и так всё выяснить.