КОНАН И ДРУГИЕ БЕССМЕРТНЫЕ - Роберт Ирвин Говард

Зингарцы замерли от неожиданности. Конан же, не останавливаясь ни на мгновение, продолжал свою стремительную атаку. Когда его окровавленный меч, как молния, сверкнул в воздухе, великан неожиданно повернулся и высоко подпрыгнул. На какой-то миг он как бы завис в воздухе над заводью. Затем со страшным ревом зеленая вода вздыбилась и мощной струей ударила фонтаном, поглотив черного гиганта.

Конан едва не свалился в заводь вслед за монстром. Он отпрянул и, сделав огромный прыжок назад, увлек за собой нескольких зингарцев. Заводь превратилась в гигантский гейзер. С оглушительным грохотом столб воды поднимался все выше и выше, пенясь наверху.

Конан пытался оттеснить зингарцев к воротам. Они, казалось, совсем потеряли способность передвигаться. Увидев, что Санча тоже стоит, не двигаясь с места, как парализованная, Конан взревел так яростно, что Санча услышала его сквозь страшный грохот. И это вывело ее из оцепенения. Она побежала, протянув руки навстречу своему спасителю. Киммериец подхватил девушку одной рукой и ринулся к выходу.

Во дворе, за которым начиналось открытое пространство, собрались истерзанные, истекающие кровью оставшиеся в живых пираты. Они все так же завороженно смотрели на гигантский водяной столб, поднявшийся уже почти до небес. Вода с шипением падала вниз, переполняя водоем, грозивший выйти из берегов и затопить все вокруг.

Конан оглядел своих истерзанных товарищей и выругался, насчитав лишь два десятка человек. В сердцах он схватил одного и встряхнул так, что у бедняги из ран пошла кровь.

— Где остальные? — заорал он ему в ухо.

— Это все... — Голос флибустьера потонул в грохоте водопада. — Остальные убиты этими монстрами...

Конан вновь отчаянно выругался и прорычал, со всей силы отпихнув флибустьера к воротам:

— Нам нужно выбираться отсюда! Сейчас здесь все затопит...

— Мы все утонем! — завопил флибустьер, неуклюже ковыляя к арке.

— Утонем! Черта с два! Мы все превратимся в окаменелости! Быстрее, канальи, разрази вас гром! — орал Конан.

Он кинулся к выходу, не спуская глаз с зеленой грохочущей башни, зловеще возвышающейся над замком.

Ошалевшие от крови и жуткого шума, зингарцы двигались точно во сне. Конану приходилось подгонять шатающихся и еле переставляющих ноги пиратов. Он хватал каждого за шиворот и пинком ноги проталкивал сквозь ворота, сопровождая удар, который приходился жертве как раз пониже спины, отборными ругательствами в адрес самого разбойника и его предков.

Санча, повиснув на шее у своего спасителя, всем своим видом стремилась показать, что ни за что ни в коем случае с ним не расстанется. Тогда Конан, нещадно ругаясь, разжал руки девушки, обнимавшие его шею, после чего грациозная обладательница длинных ног, тонкой талии и прочих прелестей получила такой шлепок по мягкому месту, что скорость ее передвижения возросла в несколько раз.

Конан оставался у ворот, пока не убедился, что все живые выбрались из замка. Затем, еще раз глянув на вздымающийся до небес грохочущий столб, на фоне которого башни уже казались игрушечными, ринулся прочь.

Пираты уже миновали плато, на котором стоял замок, и бежали по склонам. Конан догнал Санчу на вершине холма, где она ждала его. Остановившись на мгновение, беглецы вновь оглянулись на замок. Они увидели гигантский цветок с белыми пенистыми лепестками и зеленым стеблем, покачивающийся среди башен.

Затем грохочущая нефритовая колонна с заснеженным верхом взорвалась. Стены и башни замка были сметены мощным ревущим потоком.

Схватив Санчу за руку, Конан бросился вниз. Они бежали по склонам, а зеленая река с диким ревом неслась следом. Поток не растекался по земле. Он напоминал широкую зеленую ленту или гигантскую змею, скользившую вверх и вниз по холмам. Оглянувшись, Конан с ужасом понял, что поток преследует их.

Споткнувшись, Санча в изнеможении упала на колени. В ее глазах светилось безнадежное отчаяние. Однако приближение смертельной опасности удвоило силы Конана. Он подхватил девушку, перекинул ее через плечо и побежал. Грудь его тяжело вздымалась, колени дрожали. Киммерийца мотало из стороны в сторону почти так же, как и остальных членов команды, которые едва тащились, подстегиваемые ужасом.

Внезапно беглецы увидели голубую гладь океана. «Скиталец», как мираж, возник перед ними целый и невредимый. Люди кинулись к лодкам. Санча свалилась на дно одной из них и осталась лежать неподвижно. Конан взял весло. Он ощущал, как кровь стучит у него в висках. Все качалось и плыло перед глазами. Киммериец видел впереди кроваво-красные очертания «Скитальца» и чувствовал, что его сердце вот-вот разорвется от напряжения.

Зеленая лента реки смерти прокладывала свой путь среди раскидистых деревьев. Они падали как подрубленные и исчезали в ее могучем потоке, который через несколько мгновений достиг океана. Вода у берега приобрела ядовито-зеленый оттенок.

Люди из последних сил налегали на весла. Они не знали, почему следует опасаться несущегося за ними потока, но инстинкт подсказывал им, что эта отвратительная гладкая зеленая лента представляет для них угрозу. Когда же Конан увидел, что поток соскользнул в воду и, не изменив своих очертаний, устремился вслед за шлюпками, он так заработал веслом, что оно сломалось в его могучих руках. Но вот лодки одна за другой стали ударяться о высокий борт корабля. Матросы карабкались по канатам вверх. Конан взобрался на борт, держа на плече неподвижное тело Санчи. Он, не церемонясь, бросил свою ношу и взялся за штурвал, отдавая команды остаткам экипажа. Все эти злоключения сделали Конана признанным лидером среди матросов, и они инстинктивно подчинялись ему.

Люди двигались по палубе, шатаясь как пьяные, на ощупь находя веревки и брасы. Якорная цепь с шумом поднялась из воды. Ветер надул паруса. «Скиталец» встрепенулся, затем задрожал и, величественно покачиваясь, двинулся в открытое море. Зеленая лента остановилась на расстоянии весла от киля корабля. Дальше она не смогла продвинуться. Конан проследил взглядом ее путь. Сверкая и переливаясь на солнце, изумрудный поток тянулся через песчаную косу, по склонам гор и терялся где-то вдали.

К бараханцу вернулось самообладание. Он улыбнулся, глядя на свою растерзанную команду. Санча уже стояла около Конана, и слезы струились по ее щекам. Штаны киммерийца превратились в окровавленные лохмотья. Он потерял пояс и ножны. Его меч, весь в крови и зазубринах, был воткнут прямо в палубу. Кровь запеклась на волосах Конана, ухо было наполовину оторвано. Его руки, ноги, грудь и плечи были в синяках и царапинах, как будто он побывал в когтях у пантеры. Но киммериец улыбался. Его ноги крепко упирались в палубу. Руки надежно держали штурвал.

— Что мы теперь будем делать? — спросила Санча, все еще дрожа.

— Грабить встречные корабли, — бодро ответил