Сумрак - Пенелопа Дуглас

Я толкнула дверь, услышав шепот в классе.

"Эмори Скотт", — рявкнул учитель.

Я посмотрела через плечо на Таунсенда и увидела, что он протягивает мне розовый листок.

"Ты знаешь, что делать", — выругался он.

Вернувшись обратно, я выхватила направление из его пальцев. "По крайней мере, я сделаю хоть какую-то работу", — ответила я.

Деканат или библиотека — без разницы.

Выходя из комнаты, я не могла не оглянуться на Уилла Грейсона, увидев, как он ссутулился на своем месте, положив подбородок на руку и скрывая улыбку пальцами.

Он проводил меня взглядом, пока я не вышла из комнаты.

…

Идя по тротуару, я не поднимала глаз, когда свернула налево и направилась по дорожке к своему дому. Последние несколько шагов я долго и внимательно моргала, а голова поднималась к деревьям, когда послеполуденный ветерок шелестел листьями. Мне нравился этот звук.

Ветер был предвещающим. Он создавал ощущение, что вот-вот что-то произойдет, но в том смысле, который мне нравился.

Открыв глаза, я поднялась по ступенькам и посмотрела направо, пока не увидела на подъездной дорожке машину брата. Жар в моем животе немного утих, мышцы немного расслабились.

По крайней мере, у меня было немного времени.

Что за дерьмовый день. Я пропустила обед и спряталась в библиотеке, а после окончания уроков пробиралась на репетицию группы, не желая там находиться, но и домой возвращаться не хотелось. От голода у меня сводило желудок, но это снимало боль во всем остальном.

Я оглянулась на свою улицу, любуясь тихой аллеей, украшенной кленами, дубами и каштанами, которые расцвели оранжевым, желтым и красным цветом. Листья плясали на земле, когда ветер раскачивал их, а в нос ударял запах моря и костра.

Большинство таких детей, как я, возили на автобусе в Конкорд в государственную среднюю школу, поскольку население Тандер-Бей было слишком мало, чтобы содержать две средние школы, но мой брат хотел для меня лучшего, поэтому я осталась в ТБП.

Несмотря на то, что мы не были богаты, он платил немного, я много работала-училась, а остальная часть платы за обучение была отменена, так как мой брат был государственным служащим. Богатство и привилегии, которые давала моя частная средняя школа, должны были обеспечить лучшее образование. Я этого не замечала. Я по-прежнему плохо разбирался в литературе, и единственным уроком, который мне действительно нравился, было самостоятельное изучение, потому что я могу быть ооооооооооооооооочень самостоятельной.

В одиночку я многому научилась.

Меня не беспокоило, что я не вписываюсь в общество, или что мы не были богаты. У нас был красивый дом. В начале века, трехэтажный (ну, четыре, если считать подвал), викторианский дом из красного кирпича с серой отделкой. Он был более чем достаточно большим, и он принадлежал нашей семье на протяжении трех поколений. Мои прабабушка и прадедушка построили его в тридцатые годы, а бабушка жила здесь с семи лет.

Открыв дверь, я сразу же скинула сапоги и побежала наверх, на ходу закрывая за собой дверь.

Проходя мимо комнаты брата, я сняла школьную сумку и бросила ее прямо у двери, после чего продолжила идти по коридору, на всякий случай смягчая шаги.

Я остановилась у двери бабушки, прислонившись к раме. Медсестра, миссис Батлер, подняла глаза от своей книги в мягкой обложке — очередного военного триллера, судя по обложке, — и улыбнулась, ее стул перестал качаться.

Я натянуто улыбнулась в ответ, а затем посмотрела на кровать. "Как она?" спросила я медсестру, тихо подойдя к бабушке.

Миссис Батлер поднялась со стула. "Держится".

Я посмотрела вниз и увидела, что ее живот немного трясется, а губы слегка поджимаются при каждом вздохе. Морщины избороздили почти каждый дюйм ее лица, но я знала, что если дотронусь до него, кожа будет мягче, чем у младенца. Аромат вишни и миндаля омыл меня, и я погладила ее волосы, чувствуя запах шампуня, который миссис Батлер использовала сегодня для ее ванны.

Бабушка. Единственный человек, который значил для меня все.

Ради нее я осталась.

Я опустила глаза, заметив ногти винного цвета, которые медсестра, должно быть, накрасила сегодня, когда не смогла убедить мою бабушку выбрать красивый, нежный сиреневый цвет. Я не смогла сдержать маленькую улыбку.

"Пришлось посадить ее на кислород на некоторое время", — добавила миссис Батлер. "Но сейчас она в порядке".

Я кивнула, наблюдая, как она спит.

Мой брат был убежден, что она уйдет со дня на день, ведь случаи, когда она могла встать с кровати, становились все реже и реже.

Но она оставалась здесь. Слава богу.

"Ей нравятся пластинки", — сказала мне Батлер.

Я посмотрела на стопку пластинок, некоторые из которых были бессистемно засунуты обратно в рукава и лежали рядом со старым проигрывателем. Я нашла всю эту кучу на распродаже в прошлые выходные. Подумала, что ей, ребенку пятидесятых годов, будет интересно.

Ну, она не родилась в пятидесятых. Она была намного старше. Но в пятидесятые она была подростком.

Миссис Батлер собрала свою сумочку и достала ключи. "С тобой все будет в порядке?"

Я кивнула, но не посмотрела на нее.

Она ушла, а я еще немного побыла с бабушкой, убедилась, что приготовила таблетки и укол на потом, и открыла окно на несколько дюймов, впуская свежий воздух, чего миссис Батлер просила нас не делать, так как аллергены в воздухе могли ухудшить ее дыхание.

Бабушка сказала: "Ну и черт с ним". Это было ее любимое время года, и она обожала звуки и запахи. Я не хотела делать ее несчастной лишь для того, чтобы продолжить жизнь в несчастье.

Включив камеру на телефоне, я оставила дверь приоткрытой, взяла свою сумку из комнаты и направилась вниз, чтобы закипятить воду на плите. Я положила телефон на кухонный стол, не сводя с нее глаз на случай, если я ей понадоблюсь, и разложила свои книги, перебирая сначала легкие вещи.

Я вошла в свой ноутбук, заказала все книги, которые мне были нужны в публичной библиотеке, несколько книг из Меридиан-Сити, которых не было в Тандер-Бей, все для