Бумажный тигр - Патриция Райс

Кто она? Мы не очень-то в хороших отноше ниях, но я хотела бы поговорить с ней. Вы не могли бы это устроить?

Дэниел поднял глаза на Дженис. Та нахмурилась и сделала попытку перейти на противоположную сторону улицы, чтобы не встречаться с ними. Он познакомился с ней через ее младшего брата, с которым сошелся еще в первый день своего пребывания в Катлервилле. А женщин Дэниел знал достаточно хорошо, чтобы верно растолковать сейчас ее реакцию. Он двинулся ей наперерез, дав понять, что хочет поговорить. Она остановилась, но нахмурилась еще сильнее.

Я провожу тебя домой, как только мисс Хановер благополучно сядет в экипаж, Дженис. Ты знакома с Джорджиной? Мисс Хановер, позвольте представить Дженис Харрисон. Она и ее родные единственные мои хорошие знакомые в этом городе.

Дженис нерешительно мялась на месте, бросая хмурые взгляды на Джорджину. Та же приветливо улыбнулась и протянула руку:

Я так рада, что нас наконец-то представили друг другу! Художник из меня действительно слабый, но, может быть, вы позволите мне вас сфотографировать? Вы очень красивы, и я уверена, что снимок получится просто замечательный.

Откровенная лесть подействовала на Дженис обезоруживающе. Она перестала враждебно коситься на элегантно одетую дочку своего хозяина, но в голосе ее угадывались прежнее упрямство и сдержанность:

У меня нет времени на всякие глупости. Мне пора домой, надо готовить ужин. Ты можешь меня не провожать, Дэниел.

Джорджина удивленно обернулась на мистера Мартина, но прежде чем успела что-то спросить, тот вмешался в разговор:

У Дженис есть младшая сестра, которая недавно поступила на службу в магазин "Маллони". Почему бы нам не начать с нее?

В это время из-за угла показался экипаж Хановеров, и Дэниел поднял руку с требованием остановиться. Не говоря ни слова, он помог Джорджине сесть в карету и дал знак кучеру трогаться. Девушка была возмущена столь бесцеремонным обхождением с ней, однако выразить свое негодование не успела, все произошло слишком быстро, и вот карета уже катила вперед по улице, а Дэниел и Дженис остались далеко позади.

Дэниел хмуро посмотрел вслед быстро удаляющейся Дженис - ох уж эти женщины - и бросился ее догонять. Насколько легче водить дружбу с мужчинами. Пара кружек пива, несколько соленых шуток - и вы уже не разлей вода. И никто не начинает недовольно кривиться, если ты разговоришься с кем-то еще. Да, ему было не в пример проще приятельствовать с лицами одного с ним пола. Да вот беда, Дэниелу общество женщин нравилось больше. До тех пор пока между вами не пробежит кошка, женщины - самые прелестные и милые создания на свете.

Может быть, если дать Дженис понять, что женитьба совершенно не входит в его планы, она успокоится и перестанет относиться к другим его знакомым женщинам как к соперницам? Надо будет отписать Эви и спросить на этот счет ее совета.

Джорджина! Как это называется? Мне передали, что ты провела здесь весь день! Откуда у тебя все это?

Появившийся в проходе между отделами женского трикотажа и ювелирным, Питер быстро приближался к ней, неодобрительно качая головой. Джорджина балансировала вместе с громоздкой фотокамерой на верхних ступеньках стремянки.

Обернувшись, девушка весело улыбнулась и проговорила:

- Во-первых, далеко не весь день. Я приходила утром, но потом ушла, а вернулась всего несколько минут назад. Сейчас совсем другое освещение. Видишь, как переливаются рубины под лучами солнца? Я думала, ты мне обрадуешься...

- Я бы обрадовался, если бы был уверен, что ты пришла ко мне. Спускайся сейчас же, пока не упала!

Питер крепко ухватился рукой за стремянку, а другой обнял Джорджину для подстраховки за талию.

Казалось бы, столь явное выражение заботы со стороны Питера должно было найти соответствующий отклик в ее душе, но она не чувствовала ничего, кроме раздражения. Ей даже захотелось наступить ему на ногу, но она в последний момент передумала. Питер страшно действовал ей на нервы, но это еще не повод для детских выходок. Спустившись со стремянки, она обернулась к нему и вновь очаровательно улыбнулась:

Мне льстит твое беспокойство, Питер. Ты проводишь меня домой или я подожду Блюхера?

На первый взгляд казалось, что мистер Мартин выше ее жениха, но сейчас она поняла, что это скорее всего обман зрения. Просто у Питера были очень широкие плечи, и из-за этого он не производил впечатления высокого человека. Физическая мощь Питера порой пугала Джорджину. Она понимала, что в случае чего он легко с ней справится, и ее это смутно беспокоило. Впрочем, сейчас, когда он отпустил ее и нерешительно пробежал рукой по своим густым вьющимся волосам, то стал похож скорее на мальчишку, и она мгновенно успокоилась.

У моего отца сейчас совещание на сталеплавильне, и я уже опаздываю. Но я, конечно, могу подождать Блюхера и посадить тебя в карету...

Джорджине сегодня уже сообщили в магазине, что мистер Маллони являлся также владельцем сталепла-вильни и газовой компании, где управляющими были его другие сыновья. Клерки в магазине слыли весьма осведомленными людьми, и поговорить с ними по душам оказалось очень полезно. Сжалившись над бедным Питером, она ободряюще похлопала его по руке:

Езжай, езжай. Я пока сделаю еще пару снимков, а там уже и Блюхер подоспеет. Швейцар позовет меня.

На лице Питера отразилось нескрываемое облегчение. Наскоро попрощавшись и строго наказав своей невесте больше не приближаться к стремянке, он ушел. А Джорджина тем временем, что-то весело напевая, стала готовиться к следующему снимку. Значит, Питер ни о чем не догадался. Что ж, сам виноват. Будет ему урок на будущее: не стоит недооценивать власть женщины.

Когда Джорджина вышла из магазина на улицу, она увидела мистера Мартина, который читал газету, прислонившись к фонарному столбу. Приветливо улыбнувшись, она взяла его под локоть и повела к ожидавшему экипажу, с козел которого на них неодобрительно косился Блюхер.

Я могу заглядывать сюда хоть каждый день и делать что захочется. Никто мне не скажет ни слова. Я уже поговорила с половиной клерков, но вести записи опасалась, чтобы не вызвать подозрения. Так что вам придется уповать на мою память. Сегодня же я все изложу на бумаге.

Мистер Мартин помог ей подняться в экипаж.

- Дайте мне, что нащелкали за день, я сам проявлю. А если хотите поснимать у сестры Дженис дома, придет ся отложить это до воскресенья. Сейчас уже поздно, и вам не следует лезть в те трущобы.

- Значит, вам можно, а мне нельзя? - возразила Джорджина, хотя в глубине души понимала, что он прав.

Родители запрещали ей - и Блюхер бдительно за этим следил отправляться куда бы то ни было без провожатого, а кандидатура мистера Мартина на эту роль отца вряд ли устроила бы.

Дэниел весело улыбнулся и проговорил:

- Мой первый выпуск будет в среду. Поторопитесь со своими интервью. Они мне потребуются до воскресенья. Мы сходим к Дженис, доберем материала, а потом останется только все с"верстать и напечатать. Всего хорошего и не ссорьтесь со своим кавалером.

Джорджина прикусила язык и дала знак Блюхеру трогаться.

"Не ссорьтесь со своим кавалером..." Он что, смеется над ней? Да ведь после среды Питер вообще перестанет с ней разговаривать. Впрочем, может быть, у мистера Мартина есть какой-то хитрый план, как спасти ее от праведного гнева жениха?

И чем больше Джорджина думала над этим, тем быстрее в ней росла уверенность, что такой план у него все-таки существует. Уж слишком он казался спокойным и невозмутимым.

Глава 6

- Мы только что вернулись из церкви, Джорджина! Не понимаю, куда ты опять собралась? Ты прекрасно знаешь, что сегодня мы обедаем у Хиггинсов, а потом еще состоится вечер в клубе. На твоем месте я прилегла бы сейчас отдохнуть, а не мчалась сломя голову... - Долли Хановер с опаской покосилась на фотокамеру в руках дочери, - с этим странным предметом наперевес.

Если бы то был нормальный упрек, высказанный обеспокоенным родителем, Джорджина бы отмахнулась и ушла, но мама смотрела на нее такими глазами и шептала с таким придыханием, что это выглядело явно как прелюдия к очередной "драме".

Это была своего рода форма эмоционального шантажа, который Джорджина после своего возвращения из длительного путешествия научилась четко распознавать в первые секунды. В детстве в подобных случаях она мгновенно уступала своей матери. Нынче же сопротивлялась, настаивая на своем, хотя и испытывала при этом угрызения совести. Дело в том, что когда с мамой случалась очередная "драма", она запиралась в своей комнате на несколько дней и занавешивала в ней все окна. Отца это просто убивало, а Джорджина ходила по дому, чувствуя, что она всему виной.

Вот и сейчас она не намерена была сдаваться, в конце концов, детство давно прошло. И если родителям так приятно валить на нее все грехи - что ж, пожалуйста. Но она не собиралась уступать, у нее было много дел.