Гамлет. Король Лир. Макбет. Перевод Юрия Лифшица - Вильям Шекспир

ОФЕЛИЯ. Дома, милорд.

ГАМЛЕТ. Запри его, чтобы он мог валять дурака только в своих апартаментах. Ступай.

ОФЕЛИЯ. Благое небо, помоги ему!

ГАМЛЕТ. А на случай твоего замужества – вот тебе от меня проклятие вместо приданого: да не спасет тебя от сплетен ни лед невинности, ни снег чистоты. Иди в монастырь, и немедленно. Но если тебе все-таки хочется замуж, выбирай мужа из тех, кто поглупее. Ведь умные люди хорошо представляют себе, в каких скотов они превращаются благодаря вам. Одним словом, в монастырь. С Богом!

ОФЕЛИЯ. Спаси его, святая рать небес!

ГАМЛЕТ. С вашими художествами я тоже знаком. Вы и пританцовываете, и порхаете, и стрекочете, обзывая по-всякому чуть ли не каждое создание Божье – лишь бы показной добродетелью прикрыть свою распутную суть. Хватит! Мне это надоело! От этого я и сошел с ума. Не надейся на брак, их больше не будет. Да здравствуют все пары, кроме одной. А холостые – перебьются. Иди в монастырь. (Уходит.)

ОФЕЛИЯ. Какой был человек! Умом – философ,      Душою – воин, благородством – принц.      Оплот и гордость целого народа.      Кристалл заслуг, прообраз образца,      Верх совершенства – все пропало, все!      А я, бедняжка, давеча внимала      Медовой музыке его признаний —      И вдруг такой величественный ум      Визгливо зазвенел, как бубенец,      А молодости дивные черты      Безумье исказило. Выше сил      Знать, кто он нынче, зная, кем он был!

КОРОЛЬ и ПОЛОНИЙ возвращаются.

КОРОЛЬ. Любовь? Нет, не она его влечет.      Хоть речь его порою и сумбурна,      Он не безумец. В глубине души      От горя он вынашивает нечто,      Куда страшнее, чем на первый взгляд.      Чтоб это все в зародыше пресечь,      Мы так недолго думая велим:      Пусть в Англию он срочно уберется      И соберет оставшуюся дань.      Возможно море, перемена места      И впечатлений исцелят болезнь,      Что у него в душе укоренилась      И выбила его из колеи,      Заклинив мозг. По-вашему, я прав?ПОЛОНИЙ. Конечно, да. Но все же, убежден,      Что истинный исток его тоски —      Отказ в любви. – Офелия, жива?      Молчи, нам было слышно хорошо. —      Вы правы, да, но что бы королеве,      Послушав пьесу, не поговорить      По-матерински с мальчиком своим,      А мне б их не послушать за ковром?      Уж если принц и ей не подчинится,      То воля ваша, можете его      Хоть в Англию отправить, хоть в тюрьму.КОРОЛЬ. Да будет так! А принцу поделом:      Умалишенных держат под замком.

Акт третий. Сцена вторая

Зал в замке.

Входят ГАМЛЕТ и несколько АКТЕРОВ.

ГАМЛЕТ. Умоляю, читайте это, как я говорил: живо, но членораздельно. Будете вопить, как это у вас принято, я приглашу на ваше место городских герольдов. Не сучите руками, будьте умеренны в жестах. Среди водопада, шквала, если хотите, тайфуна страсти вы должны держать себя в руках благородства ради. Чувствуешь себя оплеванным, когда бесноватый малый, нахлобучив парик, разрывается на части, швыряя лохмотья страсти оглоушенному партеру, который воспринимает только немоту пантомимы и тарабарщину. Я бы порол актеров, пытающихся переплюнуть Термаганта или переюродить Ирода. Чтобы у вас этого не было.

ПЕРВЫЙ АКТЕР. Этого не будет, ваше высочество.

ГАМЛЕТ. Ни к чему и чрезмерная сдержанность. Положитесь на свое чутье и старайтесь подкреплять слова движениями, движения – словами, и думать при этом только о том, как не оказаться за пределами жизненной правды. Любое излишество гибельно для театра, который от века и поныне является зеркалом жизни, отражающим и сущность добродетели, и нутро порока, и вообще все сильные и слабые стороны современности. Если тут перегнуть или не дожать, – это, конечно, заставит хохотать олухов, но не может не доставить огорчения знатоку, приговор которого – хотите вы этого или нет – перевесит восторги толпы. О, я видывал актеров, возвеличенных донельзя, с голосами и телодвижениями, несвойственными – Господи прости! – ни христианам, ни правоверным, ни даже мужчинам; кривляющиеся и блеющие, они казались мне изделиями некоего чернорабочего природы, к тому же недоделанными – настолько гадко пародировали они род людской.

ПЕРВЫЙ АКТЕР. Мы уже почти перестроились в этом отношении.

ГАМЛЕТ. Так перестройтесь окончательно! И пусть шуты у вас не выходят за рамки роли, то есть не смеются сами, причем в ключевых сценах спектакля, стараясь рассмешить самых непритязательных зрителей. Как омерзительно мелкое честолюбие глупцов, не гнушающихся таким низкопробным приемом. Идите и поторопитесь с подготовкой.

(АКТЕРЫ уходят.)

Входят ПОЛОНИЙ, РОЗЕНКРАНЦ и ГИЛЬДЕНСТЕРН.

Итак, сэр, будет ли король слушать пьесу?

ПОЛОНИЙ. Вместе с королевой и немедленно.

ГАМЛЕТ. Передайте актерам, чтобы пошевеливались.

(ПОЛОНИЙ уходит.)

Не угодно ли вам помочь ему?

РОЗЕНКРАНЦ и ГИЛЬДЕНСТЕРН. Как прикажете, милорд.

(РОЗЕНКРАНЦ и ГИЛЬДЕНСТЕРН уходят.)

ГАМЛЕТ. Горацио, сюда!

Входит ГОРАЦИО.

ГОРАЦИО. Иду, милорд!      Приказывайте.ГАМЛЕТ. Изо всех людей,      С которыми судьба меня сводила,      Горацио, ты самый благородный.ГОРАЦИО. Принц, вы мне льстите.ГАМЛЕТ. Как ты мог подумать!      Нет у тебя сокровищ – ты живешь      Сокровищами духа своего.      Такому льстить – невыгодное дело.      К тельцу златому липнут языки      И на коленях ползают пред тем,      Кто платит подхалимам за труды.      С тех пор как мной душа моя владеет      И судит о достоинствах людей,      Твой образ в ней навек запечатлелся.      Страдая, ты в страдальцах не ходил      И сохранял спокойствие среди      Превратностей судьбы. Лишь тот блажен,      Кто, чувства обуздав умом, не станет      Свирелью петь по прихоти судьбы.      Кто от страстей ушел – мне по душе:      Я всей душою понимаю их,      Вбираю всей душой моей души —      И ты один из них. Однако – к делу.      Король сегодня будет слушать пьесу.      В ней сцена есть – внимательно смотри      И вспомнишь мой рассказ про смерть отца.      Едва к тому отрывку подойдут,      Сосредоточь внимание на дяде.      И если он и вправду согрешил,      А в тот момент и глазом не моргнет,      То в копоти фантазия моя,      Как печь Вулкана. В оба наблюдай.      И я его глазами пригвозжу.      А после впечатления свои      Обсудим и сравним.ГОРАЦИО. Договорились.      И если он украдкой украдет —      За краденое мне пришлите счет.ГАМЛЕТ. Сюда идут. Я снова притворюсь.      Сядь где-нибудь, чтоб видел я тебя.

Датский марш. Трубы. Входят КОРОЛЬ, КОРОЛЕВА, ПОЛОНИЙ, РОЗЕНКРАНЦ, ГИЛЬДЕНСТЕРН, ЛОРДЫ и СЛУГИ с факелами.

КОРОЛЬ. Как наш племянник чувствует себя?

ГАМЛЕТ. Право, лучше некуда. Как каплун, сидящий на диете хамелеона. Поглощаю воздух, фаршированный обещаниями.

КОРОЛЬ. Ответ не по адресу, сын мой. Я тут ни при чем.

ГАМЛЕТ. Тогда я ничего и не говорил, отец. (ПОЛОНИЮ.) Сэр, вы, кажется, играли в студенческие годы?

ПОЛОНИЙ. Да, милорд, и говорят, весьма неплохо.

ГАМЛЕТ. А в какой роли?

ПОЛОНИЙ. В роли Юлия Цезаря. Я пал в Сенате от руки Брута.

ГАМЛЕТ. Брут поступил довольно круто, убив такого знатного овна. – Что актеры?

ПОЛОНИЙ. Ждут вашего сигнала, милорд.

КОРОЛЕВА. Милый Гамлет, давай сядем вместе.

ГАМЛЕТ. Я бы рад, матушка, но мой компас указывает на другой полюс.

ПОЛОНИЙ (КОРОЛЮ). Слыхали? То-то же.

ГАМЛЕТ. Миледи позволит лечь к ней на колени. (Ложится к ногам ОФЕЛИИ.)

ОФЕЛИЯ. Нет-нет, милорд.

ГАМЛЕТ. То есть лечь к ней на колени головой?

ОФЕЛИЯ. Пожалуйста, милорд.

ГАМЛЕТ. Я что-нибудь не то сказал?

ОФЕЛИЯ. Только то, что вам угодно было сказать.

ГАМЛЕТ. Это отлично придумано – возлежать промеж девичьих ног.

ОФЕЛИЯ. Что-что, милорд?

ГАМЛЕТ. Ничего-ничего, миледи.

ОФЕЛИЯ. Я вижу, вам очень весело.

ГАМЛЕТ. Мне? Весело?

ОФЕЛИЯ. А разве нет, принц?

ГАМЛЕТ. О Господи! Прикажите – и я в пляс пущусь. Что, разве я не человек? Посмотрите: вот и матушка смеется, хотя после смерти отца не прошло и двух часов.

ОФЕЛИЯ. Нет, милорд, прошло дважды два месяца.

ГАМЛЕТ. В самом деле? Тогда долой траур – и пусть дьявол ходит в соболях. Надо же, умереть два месяца назад и все еще жить в памяти! Не исключено, что великого человека будут помнить в три раза дольше. Но, клянусь Богородицей, этому человеку следует заблаговременно позаботиться о церквах, не то его ждет эпитафия, как на могиле карнавального конька-горбунка: «О Боже, на века забыли скакунка!»