Отказ не принимается (СИ) - Кей Саша

Собственно, Елена Петровна уже идет к нам. Зорким взглядом коршуна она углядела, что ребенок отбился от группы. Хорошая женщина. Внимательная.

Пока я с ней разговариваю, Тимка цепляется за меня и с подозрением разглядывает Воронцова, который еще до сих пор не отошел от шока.

Когда мы выходим за калитку, он не выдерживает:

– Ты его во сколько родила?

– Вас это не касается, Виктор Андреевич, – отвечаю, поудобнее перехватывая ладошку Тимки, который, застеснявшись огромного незнакомого мужика, даже не клянчит своего динозавра.

Пальцы мерзнут, и я не собираюсь ради удовлетворения праздного любопытства торчать на улице и рассказывать историю своей жизни.

– Всего доброго, Виктор Андреевич, – прощаюсь я и веду Тимошку к утоптанной дорожке, по которой можно срезать путь до дома.

Сзади раздается пиликанье автомобильной сигнализации, и я решаю, что Воронцов наконец оставляет меня в покое, но ошибаюсь.

Виктор нагоняет меня и даже сбавляет шаг, чтобы двигаться вместе с нами на одной скорости.

– Почему вы идете за мной? – с раздражением спрашиваю я, стараясь не выдавать свои эмоции. Дети очень чуткие, не дай бог, Тимка разнервничается.

– Провожу, – буркает зло Воронцов.

Я все-таки поднимаю на него взгляд. Вот недоволен всем на свете, что ему еще-то надо?

– Мы не заблудимся, уверяю вас. Возвращайтесь к машине.

– Не указывай, что мне делать, – отрезает он. – Сам разберусь.

– Разумеется, – соглашаюсь я. – Просто хочу напомнить, что у вашей дочери только что была скорая. Может, стоит ей уделить внимание?

– А без тебя мне бы это в голову не пришло, конечно, – огрызается Воронцов.

А сам все смотрит мне в лицо. Губы поджаты, брови нахмурены, решает проблему века, видимо.

Махнув рукой, я перестаю обращать внимание на Виктора. Пусть себе идет, куда хочет.

Он так и не отстает до самого моего дома. Неужели так интересно слушать, как Тимка взахлеб мне рассказывает про детсадовские события?

Уже возле подъезда Воронцов придерживает меня за плечо.

– Не причина.

– Что? – переспрашиваю я, не вписавшись в полет его мысли.

– Сын, – Виктор указывает на Тимку. – Не причина. Я не передумал.

– Постоянство – это прекрасно, – поджимаю я губы. – Не поверите, я тоже не передумала. И у вас нет на меня рычагов воздействия. Я могла бы бояться увольнения, но вы уже все испортили и отравили. Вряд ли я смогу теперь работать в нашем коллективе. Так что, вопрос о сохранении работы больше не стоит.

– Уволиться тоже не получится, – Воронцов засовывает руки в карманы и покачивается на пятках.

И лицо у него такое. Треснуть хочется.

Что в голове у людей, которые ведут себя таким образом?

– Послушайте, – я чувствую, как во мне сжимается пружина, – Виктор Андреевич. Я искренне не понимаю, почему вы ко мне прицепились. Привыкли, что все по-вашему? Захотел и получил? Щелчка пальцев достаточно?

– Да, – спокойно отвечает он и этим дожимает меня.

– Для этого деньги заколачиваете? Потому, что без них вы женщинам не нужны? Красота, богатство… Только на это клюют, да? – меня несет. – А вам бы, наверно, хотелось по-другому?

Я вижу, как каменеет породистое лицо. Не люблю грубить людям, но Воронцов сам меня спровоцировал.

– Я бы с вами и за бешеные деньги не согласилась. Не с таким, как вы.

Припечатав Виктора, я в полном молчании достаю окончательно замерзшими пальцами брелок из кармана и прижимаю ключ к детектору домофона.

Пропустив Тимошку вперед, я захожу в подъезд в полном молчании, оставив Воронцова за дверью.

Уже в прихожей, раздевая Тимку, понимаю, что, скорее всего, нажила себе еще большие проблемы. Хотя куда уж сильнее. Можно уже открывать сайты с вакансиями.

Щелкнув чайником, я сажусь за кухонный стол и кладу руки на батарею, постепенно согреваясь. Под полные восхищения реплики Тимошки о крутой машине Воронцова прикидываю, что делать дальше.

– А он нас покатает? – пристает мой медвежонок.

– Мы найдем еще круче, обязательно! – обещаю я.

– Круче только мусоровоз, – вздыхает Тим.

Мусоровозы – еще одна его страсть. Он может смотреть на них бесконечно. Надо было бы донести до Виктора Андреевича, что нынче настоящие принцы не на белых конях скачут и не на черных представительских иномарках ездят, а водят мусоровозы.

Черт. Забыла про динозавра!

Звоню маме попросить ее заглянуть в Роспечать на остановке после работы. Ну и предупредить, что подморозило, и возле дома скользко.

Как ни прячься от своих мыслей, а решать проблемы придется. Испорченные отношения на работе, это крах. Можно было бы попытаться что-то объяснить, если бы я проработала уже хотя бы год, а так… Наглая стажерка передком зарабатывающая свое повышение.

Завтра по графику два выходных. По графику старой должности.

В новую я вступать отказываюсь. Я ничего не подписывала. Так что завтра в магазин не пойду. Как раз озадачусь поиском новой работы.

С мамой надо посоветоваться.

Звонок в домофон отвлекает меня от приготовления ужина. Мама смогла пораньше вырваться? Время пять, она только должна закончить…

– Посылка, – отзываются мне снаружи.

– Я ничего не жду, – хочу положить трубку.

– Варвара Тронь?

– Да, – растерянно отвечаю я и все-таки пропускаю гонца.

Правда, когда он поднимается ко мне на этаж, я вижу, что ни на курьера, ни на почтальона этот парень непохож. Дорогая куртка, слишком легкая, чтобы таскаться по улице. На пальце печатка золотая.

– Это вам, – он протягивает мне небольшую прямоугольную коробочку и сматывается прежде, чем я успеваю что-то спросить.

Открываю осторожно, будто там внутри бомба.

Но в атласном нутре лежат перчатки. Мягкие кожаные перчатки.

Глава 14

Перед сном, уже уложив Тимку спать, я все прокручиваю в голове слова, брошенные мной Воронцову. Я сказала правду, но от собственного пафоса, хочется спрятаться под подушку.

Особенно, если вспомнить, что Виктор вытворял со мной в своем кабинете.

Я ведь прочувствовала все, что положено в такой ситуации. И сердце заходилось, и кровь в ушах шумела, и колени таяли, а в одежде становилось тесно…

Шквал, срывающий крыши домов, пугает меня меньше, чем возможное повторение произошедшего.

Моя реакция нормальна. Я здоровая женщина, а он внешне привлекательный мужчина. Ключевое слово тут – внешне. Да и то, я не могу сказать, что он в моем вкусе.

Слишком напористый, агрессивный. Настолько, что я даже не могу за его харизмой до конца разглядеть облик, кроме некоторых деталей вроде цвета глаз и шрама.

Мужчина, наверное, мне нужен.

Но это будет кто-то другой. Это должен быть кто угодно, только не он. Не циничный покупатель удобств Виктор Андреевич.

Мой взгляд падает на виднеющуюся на столе коробочку.

И перчатки эти…

Я все-таки не удержалась и померила их.

Шикарные.

Надевать их, своего рода, поддаваться соблазнению.

Мягкая черная кожа сверху, нежный мех внутри, упоительный запах и изящная пряжка на запястье.

Почувствуй себя королевой.

Эта шкурка не для меня. Не нужны мне подачки Воронцова.

Завтра нужно поискать свои перчатки, скорее всего, забыла их в детском саду сегодня утром.

А что делать с подарком Виктора, я не знаю. Проигнорировать или вернуть?

Ужасный человек.

Только и может, что ставить в неловкое положение и создавать проблемы.

Почему я не могу выкинуть Виктора из головы? Его запах преследует меня, руки до сих пор ощущаются на теле, а на языке вкус его поцелуя.

Но он абсолютно бесчувственный. Отвратительный характер, омерзительные намерения… Не могу найти в Воронцове ничего хорошего.

Думала, что, увидев Тимошку, он отстанет от меня. Ничто так не сбавляет градус влечения к женщине, как пятилетка у нее на шее, но ошиблась. Воронцову самому игрушки нужны. Барби ему подавай.

Пусть в солдатиков играет!