Мой палач. Реквием (СИ) - Екатерина Ромеро

меня до слез, когда ласкал, обнимал так, что аж голова кружилась.

Ложь…все было ложью. В наших отношениях похоже, не было и доли правды, только боль, которая сейчас меня до краев просто захлестывает.

***

Я приезжаю в деревню, когда уже вечер на дворе. Выйдя из автобуса, прижимаю к себе рюкзак. Куда идти, что делать-то теперь? Оглядываюсь по сторонам. Приезжих встречают, вот только меня никто тут не ждет.

На улице зима стоит, Новый год скоро, а я даже не знаю, в какую сторону пойти. Но идти надо, иначе совсем окоченею.

Закутавшись в куртку, следую прямо в темноту. Я ее больше не боюсь. Я ее с Бесом сполна познала, и теперь если честно, меня мало что тревожит, кроме него.

Пройдя пару километров по морозной улице, моя спесь немного стихает, и я быстро начинаю замерзать. Да и не ела я ничего сегодня, поэтому голод просто адский. Не зря тогда Маргарита отметила, что я ем все подряд. Тогда уже поняла, что малыша ношу…Ладно.

— Не бойся. Ничего не бойся.

Шепчу в голос сама себе, а точнее, крошке в животе. Мне все равно кто ты, мальчик или девочка. Ты мой. Мой малыш.

Я добредаю до ближайшего магазина, где как раз закрывает двери женщина. Охранник или продавец, даже не пойму сразу.

— Закрыто уже. Завтра приходи.

— Извините, у вас тут нигде комнаты не сдаются?

— А кто спрашивает? Тебе идти некуда или что?

Женщина бросает на меня колкий взгляд.

— Да. Некуда.

— С мужем чтоль поссорилась? Выгнал, небось?

Сцепляю зубы. Одно только воспоминание о Тимуре ранит свежие раны, и слезы тут же собираются в глазах.

— Нет…другое.

— Ладно. Не реви. Как зовут то тебя?

— А… — замолкаю. Лучше ей не говорить своего настоящего имени. — Аня я.

— А меня теть Люба зови. Не знаю я, Анечка, кто тут комнаты сдает. У нас здесь вообще почти людей не осталось. Выехали все в город кто мог, а кто не мог, тот помер давно. А откуда ты вообще взялась? Ишь, не местная будешь?

— Да, я…из города приехала.

— И что, ночевать негде совсем?

Женщина мониторит меня острым взглядом, видимо решая, можно ли вообще со мной связываться.

— Негде. Помогите с комнатой. Вы не думайте, я заплачу. Хорошо заплачу!

Достаю из рюкзака пачку купюр, и глаза женщины заметно округляются.

— Ничего себе! Точно с мужем поссорилась, да еще и с богачом каким, видать. Ох девка, а коль муж за тобой приедет, мало мне не покажется!

— Нет, он не знает, где я.

— Не знает…А вдруг искать начнет, не думала? Зачем мне эти проблемы, вот скажи? У меня самой три кошки и две собаки, да корова с теленком сверху. Ну, куда ты еще мне?

— Мне некуда идти. Совсем.

Шепчу ей, видя как теть Люба еще более удивленно вскидывает брови.

— Ох как чую, горе себе наживу. Ладно! За мной ступай. И платить за койку будешь регулярно! По совести сделаем.

Тетя Люба прячет ключи от магазина в большую сумку, перекинутую на плечо, и я быстро киваю. Хоть с коровами, хоть с собаками, мне уже без разницы, где ночевать, главное, чтобы Бес меня здесь не нашел.

Глава 8

Пешком мы доходим до дома тети Любы, которая оказывается довольно строгой, но все же добродушной женщиной. Она живет в самом конце улицы в крошечном домике на отшибе с кучей лающих собак и хозяйством.

Если честно, я впервые в таких условиях оказываюсь, и немного побаиваюсь всех этих животных, но мне уже все равно, где ночевать. Любому углу рада. Главное безопасность. Для крошки в моем животе.

Зайдя в дом, застываю на пороге, но тетя Люба быстро проходит на кухню, начиная

что-то разогревать.

— Садись. Ужинать будем.

— Спасибо.

Кипит чайник, женщина начинает что-то готовить. Я такая голодная, что аж слюни текут, и когда получаю свою заветную порцию котлет с картошкой, вдыхаю желанный аромат, и меня тут же тошнит. Сильно, но от того, что я не ела весь день ничего, только спазмы дерут горло.

С ужасом прикрываю рот ладонью, видя ошарашенный взгляд тети Любы.

— Что это с тобой?

— Ээ…Заболела, наверное.

Осторожно шепчу тете Любе, которая качает головой, наливая мне парующий чай.

— Не обманывай старуху. Какой хоть срок, знаешь?

Ее вопрос в распашку застает. Как она поняла, я же ни слова не сказала.

— О чем вы?

— Солнце, я уже седьмой десяток на земле живу! Уж могу как-то беременную женщину от больной отличить.

Не знаю, куда деть глаза. Стыдно. Я же ее обманула получается, не сказала.

— Извините. Не знаю пока точно. Кажется, три недели уже.

Тетя Люба поджимает губы и переводит строгий взгляд на меня.

— А муж твой. Знает?

— Не говорите ему! Умоляю, ничего никому про меня не говорите! Я все деньги отдам, только…

— Ладно, ладно! Я поняла. Прячешься ты. Ох, девчата. Одни проблемы только с вами да с мужиками вашими. Понаделают детей, а потом разборки начинаются. Не скажу я никому, да и деньги ты свои прибереги! На дитя-то еще понадобятся. На роды, а потом пеленки, молоко, кроватку, кучу вещей придется покупать. Хотя знаешь, кроватку не нужно. У меня на чердаке старая есть. Еще от дочери осталась деревянная, ей лет сорок уже, но еще рабочая.

— Спасибо.

Вытираю слезы.

— Не реви девка, ради дитя собраться надо! Чаю лучше выпей. С мятой.

— Теть Люб, даже не знаю, как благодарить вас…

— А ты не благодари. Помогать будешь. И на кухне и по хозяйству, хотя видя твои руки детка, сомневаюсь, что вряд ли ты хоть раз в руках лопату держала. Видать, модель какая или артистка городская.

— Музыкант я, в прошлом.

— Оно и видно, что толку с тебя ноль в хозяйстве будет.

— Нет, я смогу! Правда, буду помогать.

Хватаюсь за это, как за ниточку. Буду работать, только бы Бес меня не нашел тут, ведь тогда…смерть меня с малышом ждет. Сразу.

— Посмотрим. Допивай свой чай, и спать ложись. Постелила в комнате. И реветь мне в подушку не смей! Я чутко сплю.

***

Первую ночь в доме тети Любы я почти не сплю. Вскакиваю от каждого шороха, боюсь что Бес нашел меня, но ничего не происходит. Даже не знаю, где он сейчас, одно только понимаю — он будет теперь еще больше ненавидеть меня.

За то, что диск тот я от злости разломала, единственное воспоминание о его семье. Хотя…я бы снова это сделала, только бы он уже