Как по книге (ЛП) - Соннеборн Джулия

— Тост за новый учебный год, — провозгласил он, открывая банку, вставляя в неё розовую соломинку и протягивая мне. — Твоё здоровье.

Оркестр заиграл коронационный гимн с солирующими трубами и хором в полном составе. По какому-то безмолвному сигналу все резко встали и повернули головы в сторону задней части часовни, в момент, когда входил совет попечителей во главе с высохшим старым профессором, самым старым преподавателем в колледже, несущим огромный церемониальный жезл, который, казалось, весил больше, чем он сам. Адам замыкал процессию, и когда он вошел, сопровождаемый торжественной оркестровой музыкой, все смолкли. Он был одет в черные академические регалии с вышитой золотом алой накидкой и огромным университетским медальоном на шее. Ларри ахнул от восхищения.

— Так, где я могу получить такой же? — задал он вопрос в никуда.

Адам был высок, и его одеяние не растекалось вокруг ног, как у меня, а висело в нескольких дюймах от земли. Мантия придавала ему еще более статный вид, подчеркивая широкие плечи и прямую осанку. Тишина сменилась бурными аплодисментами. Даже мои, скупые на похвалу коллеги, начали аплодировать. Это ознаменовало начало новой эры — эры Мартинеса. То была головокружительная возможность для Фэрфакса.

Я присоединилась к овациям, чувствуя себя всё более неловко, когда Адам подошел ближе к моей скамье. Я попыталась разглядеть его ботинки, затем перевела взгляд на большую золотую медаль, прежде чем взглянуть ему в лицо. Он слегка улыбался и отвечал на аплодисменты легким кивком головы. Проходя мимо, он поймал мой взгляд. Я заметила, что он слегка удивился — его левая бровь приподнялась, а улыбка застыла. Мне захотелось спрятаться в свой церемониальный капюшон.

Люди вокруг нас начали листать свои программы, когда капеллан колледжа прочитал благословение, а президент Совета попечителей начал церемонию введения в должность. Я еще сильнее откинулась на спинку скамьи. Это будет долгий, долгий год.

ПОСЛЕ ЭТОГО В ДОМЕ ПРЕЗИДЕНТА состоялся приём.

Мы с Ларри переоделись и направились через кампус, наслаждаясь мягким послеполуденным солнцем. Фонарные столбы вдоль двора были увешаны праздничными красными знаменами в честь мероприятия, и даже улицы Фэрфакса выглядели более очаровательными, чем обычно. Все дома выглядели свежевыкрашенными, все сады заново посаженными, все живые изгороди подстриженными. Особняк был украшен огнями и красными флагами, из сада доносились звуки струнного квартета, где официанты в черных жилетах подавали коктейли и закуски. Ларри подхватил два бокала шампанского, когда мы вошли.

— Второй раунд! И зацени — они доросли до настоящей стеклянной посуды, нет пластику! — сказал он одобрительно.

Краем глаза я увидела Адама, окруженного плотной группой благотворителей колледжа, все они были одеты в костюмы, некоторые — в галстуки-бабочки цвета колледжа Фэрфакс. На двух длинных банкетных столах были разложены сыр, фрукты и овощная нарезка, а на десерт — миниатюрные тарты, брауни и кусочки чизкейка. В центре стоял огромный трехъярусный торт, с красно-золотой печатью колледжа наверху. «Поздравляем, президент Мартинес» — было написано курсивом.

— Это похоже на свадьбу. — Оценила я размах.

— Союз президента Мартинеса и колледжа. — Поддержал шутку Ларри. Он выхватил у проходившего мимо официанта шпажку с тайской курицей и осторожно откусил кусочек. — Неплохо… Не могу дождаться торта.

Мы поднялись по лестнице на заднее крыльцо и вошли в дом, где обслуга сновала взад и вперед с подносами полными закусок и пустыми стаканами.

— Давай осмотримся! — Заговорщически предложил Ларри. — Только на секундочку.

Общественные комнаты особняка были большими и изящными и часто использовались для праздничных вечеринок кампуса или приемов. Я уже бывала в них несколько раз, пила теплый пунш и смотрела на большие картины прошлых президентов, висевшие на стене. Теперь комнаты были пусты и купались в теплом свете. Мы с Ларри немного постояли на толстых персидских коврах, разглядывая затейливо вырезанный деревянный камин, антикварную мебель вдоль стен, витражи и изящные цветочные композиции, разбросанные вокруг, как в журнальном развороте.

Трудно было поверить, что теперь это был дом Адама. Как все отличалось от его комнаты в общежитии колледжа, со стенами из шлакоблоков и потертым ковром!

— Мебель обтянута заново, — одобрительно сказал Ларри. — Мне это нравится.

Мы прошли в соседнюю комнату, где предыдущий президент, военный любитель, когда-то демонстрировал свою большую коллекцию старинных мушкетов и мечей. Комната была похожа на музей со стеклянными витринами с оружием и оленьими головами на стене.

— Ого, — прошептал Ларри, заглядывая внутрь. — Он полностью переделал ее!

Я заглянула внутрь и ахнула. Адам превратил комнату в библиотеку и читальный альков. Пистолеты и образцы таксидермии исчезли, их место заняли книжные полки от пола до потолка, заполненные книгами, книгами и еще книгами. К полкам была прислонена лестница на колесиках. У одной стены стояли удобный кожаный диван и клубные кресла, а под оконными витражами было устроено кресло, достаточно большое и глубокое, чтобы можно было спокойно читать часами или даже вытянуться и вздремнуть.

— Я умираю, — захныкал Ларри. — Это его собственная домашняя библиотека.

Я наблюдала, как Ларри осматривает книги на полках.

— О, Боже! — воскликнул он, вытаскивая одну из них и открывая ее. — Они настоящие! — Он начал снимать с полок книгу за книгой. — У него тоже хороший вкус! — крикнул он через плечо. — Много литературы и истории, полный Шекспир, полный Остин. И они были прочитаны. Есть даже заметки внутри! Я, кажется, влюбился.

Я прислонилась к дверному косяку, чувствуя тошноту.

Еще в колледже мы с Адамом мечтали жить в маленьком университетском городке, в доме, наполненном книгами и удобными уголками для чтения, и, возможно, домашним животным или двумя. Мы любили бродить по Принстону, по милым кварталам, примыкающим к кампусу, глазея на величественные старые дома с их каменными и кирпичными фасадами, расписными ставнями и осенними венками, висящими на входной двери, представляя себе нашу жизнь через двадцать лет.

— Это мой любимый, — сказала я Адаму, указывая на серый каменный дом с белыми фронтонами и ярко-красной дверью, на крыльце которого стояла детская коляска.

— Этот мне нравится больше, — ответил он, указывая на дом из красного кирпича, похожий на дворец Монтичелло, с белыми колоннами и темно-зелеными ставнями. — Или вот этот, — махнул Адам на белый дощатый дом с вдовьей дорожкой, протянувшейся через всю крышу.

— Ты можешь себе представить, что живешь в одном из них? — Не переставала мечтать я. — Я имею в виду, посмотри на это! — Я указала на дом с большим слуховым окном. Сквозь стекло виднелась целая стена книг. — Это библиотека из моих снов, — вздохнула я.

— Когда-нибудь я куплю его для тебя. — Рассмеялся Адам. — Как только сколочу состояние.

— Какое состояние? — Пошутила я.

— Может быть, я и не смогу купить тебе дом, но, обещаю, у тебя будет библиотека мечты.

Теперь, увидев библиотеку Адама, я почувствовала себя больной от нужды и понимания, что он украл частицу моих снов, как будто он жил той жизнью, которой хотела жить я.

Это должна была быть моя библиотека…

Он что, издевается надо мной? Показать мне жизнь, которую я могла бы иметь, если бы мы не расстались?

— Пошли, — рявкнула я. — Мне нужно еще выпить.

Испытывая жалость к себе и одновременно ярость, я выбежала из комнаты, не дожидаясь Ларри.

— Энн! — Я обернулась: моё лицо было похоже на грозовую тучу. — Что? — огрызнулась я.

Адам стоял передо мной с бокалом вина в руке.

— Ого. — Он немного напрягся. — С тобой все в порядке?

Он инстинктивно протянул руку, чтобы коснуться моего плеча, но затем смущенно отстранился.

— О, да, извини, ничего страшного. — Я заставила себя улыбнуться, пытаясь собраться с мыслями. Его глаза были того же темно-коричневого цвета, как в моих воспоминаниях, с такими же густыми ресницами и тяжелыми веками, которые придавали ему задумчивый вид. Я увидела чистую линию там, где парикмахер подправил бачки. Он недавно постригся — может быть, даже сегодня утром. Я могла бы поклясться, что почувствовала запах лосьона после бритья.