Аристократ из другого мира 1 и 2 - Алексей Калинин

Водяной Щит, о которое и разбился Разрез Ветра. Впрочем, сам Щит тоже разлетелся на несколько частей. Обломки Щита упали на землю и тут же растаяли лужицами. Два бойца снова застыли друг напротив друга.

Я бросился вперед и встал между ними. Хмуро взглянул сначала на Малыша Джо — он виноват в том, что не смог урегулировать дело словами, а воспользовался кулаками и, тем более, оммёдо. Малыш Джо опустил голову после двух секунд напряжения.

После этой демонстрации признания вины, я точно также посмотрел на Мрамора. Кин дерзко взглянул в ответ. Он не опускал взгляда даже после истечения долгих десяти секунд. Выдерживал характер...

Что же, этого было достаточно для того, чтобы разобраться в ситуации. Мрамор спровоцировал своим поведением Малыша и тот, устав доказывать неправоту босодзоку словами, решил действовать кулаками. А так как Малыш мог запросто накостылять Мрамору, то босодзоку перевел бой на уровень оммёдо.

В итоге мы едва не получили смертоубийство или членовредительство.

— Я правильно понимаю, что ваш спор уже не разрешить словами? — спросил я негромко.

— Босс, мы сами... — прогудел Малыш.

— Да, Такаги, мы сами разберемся. Нечего заступаться за своих друзей! — насмешливо воскликнул Мрамор.

Не сделал к фамилии уважительную приставку, намекнул, что я выскочил защищать друга, сделал укол интонацией... Парень явно нарывался на хорошую взбучку. Вот только зачем ему это нужно? Показать свою крутость перед остальными? Попытаться возвыситься?

Мрамор и драку затеял не просто так... Чего же он хочет? Я внимательно вгляделся в его лицо. А ведь он волнуется! Да так волнуется, что мама не горюй!

При волнении происходит покраснение кожных покровов. Вегетососудистая система начинает активнее работать, за счет чего кровь приливает к самым маленьким капиллярам, наполняя их. Это неподконтрольное действие, которое выдает волнение.

Играют «желваки». При волнении мышцы напрягаются, заставляя двигаться скулы. Это чаще выдает мужчин, так как у них мышцы лица более развиты. Раздуваются ноздри из-за частого и неровного дыхания. Волнение провоцирует выработку адреналина, который вызывает учащенное сердцебиение, ускорение дыхания. В процессе этого ноздри раздуваются, чтобы вобрать больший объем воздуха.

И это волнение не после драки — Мрамор чего-то боится. Он бросил вскользь взгляд на своих друзей и я понял, чего именно он боится...

Показать слабость!

— Что же, я и не думаю, что надо заступаться за Малыша. Тем более, что он сам может за себя постоять. Я не хочу допустить только смерти на территории базы. Не нужно тут больше смертей, — произнес я неторопливо, следя за тем, как краска понемногу покидает лицо Мрамора.

Он неправ, но не хочет отступать, так как в этом случае извинения примут за позорное отступление.

Взгляд Мрамора, брошенный в сторону выхода, а также устремленные туда глаза Малыша подсказали предмет спора. Шакко щурилась на солнышко, поглядывая на всё сквозь полуприкрытые веки. Скорее всего пацаны начали разборки из-за брошенных слов Мрамора. Тот что-то ляпнул про Шакко, Малыш потребовал извиниться и вот итог. И если я сейчас начну требовать извинения за его неправоту, то он тоже воспротивится этому. Произойдет ещё один конфликт и я, чтобы не потерять лицо, буду вынужден прогнать его.

Мда-а-а, похоже, что из-за одной особы женского пола могут разрушить не только город Трою. И оба бойца сейчас начнут отпираться и говорить, что это только их дело. Что же, не будем их пытать, но надо взять на заметку, что на базе нужно больше женского пола. Чтобы у мужчин было поменьше соревновательного настроения.

— А смертей и не будет, Такаги-сан, — проговорил Мрамор. — Я по-мужски хотел перетереть одну тему с этим... — он сделал паузу, словно подбирал слово, а потом проговорил, — с Малышом. Поболтали бы ерундой и на расход. Чего разнимать-то?

Всё-таки в этот раз сделал уважительную приставку. Следовательно, мой авторитет для него кое-что да значит. И вроде бы начал успокаиваться. Зато чуть заметно заволновались остальные — своим присутствием я лишал из зрелища, да при том это зрелище было сродни бою за правое дело.

Малыш потупил взгляд, стараясь не встречаться со мной глазами, а вот под возрастающим бурчанием краска снова вернулась на щеки Мрамора. Похоже, что он снова начал закипать. Всё-таки ему надо было выпустить пар...

Выпустить пар, наказать за слова, восстановить честь девушки, не задеть чувства Малыша, не уронить своё лицо... Всё это можно было сделать единственным способом.

— А ты прав, — с улыбкой начал я своё наказание. — Да-да, ты прав, Мрамор! Я не буду заступаться за своего друга и пользоваться положением.

Мой небольшой спич вызвал новое бурление в рядах зрителей. Я заметил проблески улыбки на губах Малыша. Он понял, что если я начинаю так издалека, то явно приготовил что-то для зарвавшегося босодзоку.

— И я смогу накостылять этому толстяку? — Мрамор от радости даже не сразу поверил своим ушам.

— Конечно сможешь. Только не "толстяку", а мужчине средней упитанности. Не стоит переходить на личности и тем самым выказывать свою слабость. Если вести бой, то вести его достойно! И с достойным противником! Хотя...

— Ну всё, мужчина средней упитанности, тебе не сдобровать! — крикнул Мрамор.

— А также не стоит перебивать начальственное лицо до тех пор, пока оно не высказало свою точку зрения, — всё также с улыбкой и негромко заметил я.

— Прошу прощения, Такаги-сан, не сдержал проявления эмоций! — поклонился Мрамор. — Прямо ух как захватило...

Ага, уже заставил его извиниться. Это немало. Всё-таки он обучаем. Надо продолжать урок, пока он обратился во внимание.

— Однако, поскольку я не буду заступаться за друга, то заступится его подруга. Шакко, ты сможешь показать Мрамору несколько движений, которым тебя научил Малыш?

— Да легко, Такаги-сама! — откликнулась рыжевласка и за пару прыжков оказалась рядом со мной.

— Но... Это мужское дело... — замялся Мрамор.

— Однако, обсуждали вы женское тело, — парировал я. — И это тело жаждет показать, что оно достойно не только обсуждения, но и восхищения.

Шакко тем временем начала помахивать руками, разминаясь. Она с улыбкой взглянула на босодзоку:

— Ну, давай потанцуем, дрянной мальчишка! Покажешь мне, что умеешь? Или тебе не на сиденье большого байка нужно садиться, а на сиденьице трехколесного детского велосипеда?

— Ты охренела? Тебе повезло, что я не бью баб! — процедил Мрамор.

— Да? Тогда тебе повезло, что я не бью мальчишек. Я их хлопаю, по пухлой, аппетитной попке, — подмигнула