Горький мед, сладкий яд - Ирина Надеждина

– А если бы это случилось с Зоей? Или она не захотела?

– Не захотел я. Не знаю, если бы тогда это случилось… Скорее всего, мне было бы так же скверно. Почему-то я тогда совершенно спокойно воспринял известие о том, что она беременна, и самым страшным для меня было то, что я могу остаться без тебя.

– И сейчас? – Алик испытующе посмотрел на него.

– А что изменилось сейчас? – Владислав открыл глаза и посмотрел на сына. – Чем дальше, тем больше. Ближе тебя у меня никого нет. Я уже говорил тебе это. Может быть, я не очень хороший отец, уделяю тебе мало времени, наверное, слишком вольно с тобой веду себя, много ты знаешь того, что детям в твоем возрасте и близко не рассказывают, но ты мой сын, и я делаю все так, как умею. Плохо ли, хорошо ли, не знаю. То, что я женился, ничего не меняет. Люблю ее я совсем не так, как тебя. Ты поймешь, что детей любят совсем по-другому, когда у тебя будут свои дети. Сейчас ты можешь ревновать меня, думать…

– Я ничего не думаю, – прервал его Алик. – Я помню, как ты когда-то сказал, что между нами никто не станет. Она тоже боялась стать между нами. И она никогда не станет. Я понимаю, что тебе тяжело одному. Я очень хочу, чтобы тебе было хорошо.

– Спасибо, – Владислав улыбнулся.

– И не говори, что ты плохой отец. Ты – самый лучший.

– Спасибо еще раз, сынулька. А теперь все-таки расскажи, что там нового у тебя в школе и как там твоя Катерина.

– Может быть, ты пойдешь спать? У тебя вид усталый. Я расскажу тебе все завтра.

– Давай сегодня. Лучше, чем с тобой, я вряд ли отдохну. Потом залезу в ванну, откисну с дороги как следует и завтра спать буду, пока не высплюсь.

В камине снова уютно потрескивали дрова, в доме было тихо. Всяких незначительных и забавных новостей у Алика нашлась масса. Они просидели разговаривая до начала первого…

Глава 11

Зима закончилась где-то в середине февраля. Солнце пригрело совсем по-весеннему, остатки непрочного снега ушли в небытие, и асфальт подсох. Настроение у всех было весеннее, всех тянуло подурачиться, пошалить. Всех, кроме Ники. Она никак не могла выйти из депрессии. Несмотря на усилия Владислава и всех окружающих, она оставалась грустной и задумчивой. Ей не хотелось ехать ни в театр, ни в гости, ни в ресторан. Ее не радовали подарки и чьи-либо визиты. В итоге она и Владислав засели дома и никуда по вечерам не показывались. К ним приезжали только Илья и Эрик по делу и обычно сидели с Владиславом в кабинете. Компании, собиравшиеся у Алика, ее совсем не прельщали, и она была рада отсидеться в своей спальне. Мучительнее всего для нее были встречи с Ольгой. Нику начинала мучить невероятная зависть к ней. Видя ее подавленное состояние, «доброжелатели», несколько успокоившиеся на время, теперь снова начали подавать реплики. Эти реплики настроения отнюдь не улучшали. Она стала замечать, как много курит в последнее время Владислав, как бросает на нее обеспокоенные взгляды. В его голубых глазах стал снова появляться стальной оттенок, и он улыбался все реже и реже. Иногда Нике казалось, что она сжимается в какой-то комок и обратного процесса уже не будет. Даже в постели она стала скованной. Как ни пытался Владислав ласкать ее, она оставалась почти безучастной. Все попытки родителей поговорить с ней натыкались на стену ее глухого молчания. Она теперь предпочитала звонить им вечером, справляться о делах и прощаться побыстрее. Рано или поздно это все должно было закончиться. Ника боялась этого, но и оставаться в таком состоянии было невозможно.

Восьмого марта их пригласил в гости Эрик. Отказываться было неудобно. Тем более Владислав очень просил ее. Она ехала с ним на эту вечеринку, равнодушно глядя в окно машины, и думала, как все это глупо: вечеринки, друзья, компании, машины, телохранители… В то время как все у Эрика развлекались, она сидела в дальнем уголке и старалась от всех отстраниться. Счастливые лица Эрика и Риты ее почти раздражали. Ольга и Антон вызывали новые приливы зависти. Ника, что называется, была себе не рада. Она вышла на кухню и закурила. Здесь ей никто не мешал. Больше всего она хотела уехать домой. В коридоре, у двери кухни раздались голоса. Это были Владислав и Эрик.

– Я вообще-то не пойму, чего ты тянешь? – смеясь, говорил Владислав. – В возрасте Христа пора бы сделать что-нибудь ощутимое.

– Например, жениться? – довольно едко осведомился Эрик.

– Да хотя бы! Морочишь девчонке голову уже полгода.

– Во-первых, не полгода, а больше. Во-вторых, что, завидно? Я тебе что, плохое что-нибудь сделал? – и они оба разразились жизнерадостным хохотом.

Почему-то реплику Эрика Ника восприняла на свой счет. Мужчины вошли в кухню. Они не догадались, что она слышала весь их разговор, а если и догадались, то, по-видимому, не придали этому значения.

– Богиня, а ты что скучная такая сегодня? – спросил Эрик.

– Эрик, меня зовут Вероника, – выбрасывая окурок, ответила она ледяным тоном. – Оставь свои шуточки на потом.

Она вышла из кухни, заметив, как улыбки сползают с их лиц, и услышала растерянный голос Эрика:

– Влад, что с ней такое? Что я обидного сказал? Я ведь все время так говорил, и ничего…

– Сам не знаю, – вздохнул Владислав. – Что-то у нас с ней не так. Ты извини.

Еще час Ника сидела в своем углу, наблюдая за всеобщим весельем. Вдруг Эрик выключил музыку и сказал:

– Народ, а теперь свеженькая новость!

Все повернулись к нему. Рядом с ним стояла Рита, и они оба улыбались.

– Мы с Ритой решили пожениться!

Раздались приветственные возгласы, поздравления, кто-то открыл бутылку шампанского. К Нике подошел Владислав, присел перед ней и спросил:

– Котенок, а ты Риту поздравить не хочешь?

– Только после этого сразу поедем домой. У меня голова разболелась.

– Хорошо, – вздохнул он.

Ника знала, что ссылке на больную голову он не верит и понимает, что она просто хочет уехать, но ей было все равно. Она подошла к Рите и Эрику, толкотня вокруг которых уже немного уменьшилась, поцеловала сияющую подругу в щеку и с натянутой улыбкой сказала:

– Я тебя, конечно, поздравляю. Это всегда лестно, стать чем-то ощутимым, что-то сделать в возрасте Христа. Тем более, если кто-то кому-то сделал что-то плохое или кому-то завидно! А теперь, Ритусик, извини, мы уезжаем. У меня голова болит.

Рита растерянно смотрела на нее. Эрик выглядел оплеванным. Владислав нахмурился. Несколько человек, слышавших ее слова, с удивлением смотрели на них. Ника мило простилась и пошла в прихожую. Что происходит в комнате, ее не интересовало. Она успела одеться и выйти из квартиры, когда на лестнице ее догнали Владислав и Леша. Уже в машине Владислав спросил: