Мечта моего сердца - Полин Эш

Вдруг она осознала, что больной смотрит прямо на нее! Лейла резко выпрямилась на стуле. Задумавшись, она не заметила, как он пришел в себя. Она виновато взглянула на часы и увидела с облегчением, что на самом деле прошли лишь какие-то секунды. Взгляд у больного теперь был полностью осмысленным.

Она наклонилась к нему, и он слабо сжал ей локоть и произнес тихо, но настойчиво:

— Надо забрать его, Ром.

Теперь Лейла нисколько не сомневалась, что Ром — это человек, но бесполезно было сейчас объяснять ему, что она не этот человек. И она просто спросила:

— Что забрать?

— Письмо! — Он словно слегка удивился, что приходится это объяснять.

Лейла понимала, что следует позвать сестру или кого-то из врачей, но всех волновало, что на уме у больного, и в этот момент ей показалось, что важнее остаться и выслушать остальное, чем бежать за сестрой, рискуя, что в ее отсутствие он снова потеряет сознание и оставит их в неведении насчет тревожащей его проблемы.

— Письмо?.. — мягко повторила она.

— Да. Которое я… нес на почту… когда…

Но тут силы его покинули, и он снова закрыл глаза. Лейла медленно опустилась на стул. Письмо? Ну разумеется, все только и говорили о письме, которое он хотел срочно отправить и на которое жена уговаривала его не тратить время. Это письмо он не хотел доверить никому другому, в особенности домработнице. А письмо было адресовано кому-то по имени Ром — и это, видимо, девушка. Девушка, за которую он принял Лейлу…

Глава 4

Больше Марвуд не разговаривал. Позднее он снова открыл глаза, но тогда в палате были медсестра и Керни Холдсток, и он не сказал ничего. Керни спросил Лейлу, есть ли ей что сообщить, но едва она начала рассказывать, что больной беспокоился из-за письма, которое собирался отправить, как главный хирург махнул рукой.

— Ах, это? Думаю, об этом можно забыть. Он лишь вспомнил момент, предшествующий катастрофе. Нет, я имел в виду — говорил ли он о чем-то связанном с работой? Сестра считает, что именно это у него на уме.

Лейла покачала головой:

— Нет, о работе он не упоминал. Только о письме.

Она тихо вздохнула. Керни Холдсток не был тем человеком, с которым она могла поделиться своими соображениями. Главный хирург наверняка рассердился бы, расскажи она, как больной называл ее Ром — после того как он только что говорил об идеальном браке сестры.

И она больше ничего не сказала. В конце концов, в словах больного не было ничего такого уж особенного.

Но все же ее беспокойная совесть теребила ее, и позже Лейла спросила у Опал, что она по этому поводу думает.

— Как же ты изводишь себя из-за пациентов! — взорвалась Опал. — Честное слово, будь я на твоем месте, я бы просто записала его слова и передала сестре или кому другому и умыла руки. Ведь меня это в самом деле не касается, и тебя, кстати, тоже.

— Ох, Опал, как у тебя все просто, — вздохнула Лейла. — Но только представь, что письмо было адресовано какой-то девушке, по имени Ром.

— Ну хорошо, представила. И жена о ней ничего не знает, так? Если расскажешь дорогуше Керни Холдстоку, он просто смертельно оскорбится. Разве не знаешь, как он опекает сестренку?

— Да, мне тоже кажется, что он сильно к ней привязан, — признала Лейла со скорбной улыбкой. — Он, кстати, сказал мне, что его сестра с мужем в высшей степени счастливы в браке и смотрят только друг на друга, так что никакой другой женщины просто в принципе быть не может.

— Вот видишь! Ну предположим, что он и писал какой-то девице. И теперь жутко напуган, что об этом узнают, а ты хочешь всем растрепать? Так-то ты заботишься о пациентах.

Лейла так расстроилась, что Опал внезапно предложила:

— Лучше мы вот что сделаем! Нелли Фрит и Абни зовут компанией сходить в кино. У нас как раз будет время. Я сказала, что спрошу тебя. К началу немного опоздаем, но у дружка Абни «лендровер», мы все туда втиснемся и потом успеем вовремя вернуться. Ну, что скажешь?

Лейла сказала, что согласна. Если отвлечься от текущих проблем, решение само собой придет на ум.

Было очень приятно сменить униформу на новое платье, светло-коричневое, с вытканным орнаментом — расходящиеся из одной точки четыре листика, черные и бежевые. Она причесывала волосы до тех пор, пока они не заблестели, а кончики не завились наружу.

— Не хочешь подкраситься? — предложила Опал, не отрываясь от зеркала, но Лейла покачала головой. Сама Опал сделала полный макияж, который выигрышно подчеркнул ее внешность, но Лейла больше нравилась себе без косметики. Опал недавно сделала короткую стрижку с пышной челкой и сейчас, без форменной шапочки, выглядела совсем по-другому. — Пойдем, все уже ждут внизу, — поторапливала она подругу.

Нелли Фрит выглядела тоже очень непривычно в розовом пальто с капюшоном и с зелеными тенями над печальными собачьими глазами. Абни в суперкоротком мини, кажется, чувствовала себя неловко. Их знакомые, веселые студенты-медики, острили не переставая и веселили всю компанию. Они лихо промчались по улицам на «лендровере», но в кинотеатре несколько угомонились.

Оказавшись за стенами больницы, Лейла вздохнула свободнее и приготовилась насладиться фильмом.

В перерыве к ним присоединился брат Нелли, принес пакетики с хрустящими чипсами, пахнущими уксусом. Йен Фрит работал в патоморфологической лаборатории в Инглвике, и разговор неизбежно перешел на недавний пожар. Когда свет погас, разговор прервался, но возобновился снова, когда после кино все зашли в кафетерий по соседству с кинотеатром выпить кофе с бутербродами.

— Этот Марчмонт, — рассказывал Йен, — собирался домой на выходные, но поссорился со своей девушкой. Девушку эту нашла ему мать и мечтала, чтобы у них что-то получилось, а он избегал приезжать домой, чтобы не встречаться с ней лишний раз. И вот что случилось! Он сильно пострадал?

Нелли ответила, что нельзя не пострадать, если лезешь в самый в огонь. Абни заметила, что руки-то ему следовало поберечь, раз они для него так ценны. Студенты возразили, что когда бросаешься в объятую огнем комнату кого-то спасать, то не думаешь, какую часть тела жальче всего. Все шумно заспорили, но тут Лейла снова задала вопрос:

— Что за картины он писал?

— А ты какие-нибудь видела?

— Я слышала, что в Инглвике была его выставка, но не успела там побывать, — призналась Лейла.

— По правде говоря, он здорово пишет. Мой шеф заказал ему портрет младшей дочери, но теперь он, как видно, останется незаконченным. Как я понимаю, руки у него совсем не работают?

— Совсем, — подтвердила Лейла.

— Да и краски держать в общей палате антисанитарно.